Д ь я в о л: Вот именно кажется. А если я докажу тебе, что, в сравнении с его сердцем, твое - чище золота?
Ф а у с т: Дьявол!
Д ь я в о л: Фауст, ты был беден, непризнан и всеми отвергнут. Люди преследовали тебя и презирали твои огромные дарования. Для того чтобы избавиться от их презрения, ты, как сильный человек, поставил на карту свое собственное "я". Однако ты не захотел положить конец своей беде ценою жизни другого человека, как сделает этот святой, если я соблазню его.
Ф а у с т: Узнаю коварство дьявола. Стоит мне только позволить тебе пустить в ход твое искусство, как ты смутишь ум этого праведника и заставишь его совершить дела, чуждые его сердцу.
Д ь я в о л: Разве ваша добродетель и благочестие столь хрупки, что к ним нельзя прикоснуться, не разбив их? Разве вы не гордитесь своей свободной волей и не приписываете свои поступки собственному сердцу? Все вы святые, пока рядом нет соблазна. Нет, Фауст, я ничего не прибавлю от себя, я только кину ему приманку и тем испытаю его сердце. Зачем дьяволу влезать к вам в душу, когда для вас важнее всего ощущения?
Ф а у с т: А если твой опыт не удастся? Не думаешь ли ты, что я оставлю тебя безнаказанным?
Д ь я в о л: Тогда ты можешь целый день хвастаться передо мной человеческой добродетелью. Ну, посмотрим, удастся ли мне соблазнить его.
В келье появился стол, уставленный искрометными винами и тонкими яствами.
Вошел отшельник. Он молча поставил перед Фаустом воду и отошел в угол, не обращая внимания на богатый стол.
Ф а у с т: Святой отец, стол уже накрыт. Не стесняйтесь, берите все, что вам угодно. Вы можете есть с нами, не боясь лишиться своей славы святого. Я вижу по вашим глазам, что вам хочется разделить с нами трапезу. Осушите бокал в честь святого заступника вашего. Кто он?
О т ш е л ь н и к: Святой Георгий Каппадокийский. Не тот, кто убил дракона…
Ф а у с т: В его честь!
Д ь я в о л: Вот как, святой отец! Георгий Каппадокийский! Да, это был человек! Если вы последуете его примеру, вы пойдете далеко. Я хорошо знаю его историю и охотно расскажу вам ее в назидание. Георгий Каппадокийский был сыном очень бедных людей. Он родился в жалкой хижине в Киликии. Еще юношей он понял свое призвание и при помощи лести, подлости и сводничества проложил себе путь в дома знатных и богатых вельмож. За оказанные услуги Эти люди сделали его поставщиком армии греческого императора. Но он воровал так бесстыдно, что вскоре ему пришлось бежать, чтобы не оказаться на виселице. Потом он примкнул к секте ариан и, как человек смышленый, быстро разобрался в кромешном хаосе богословия и метафизики. В это время император Константин, приверженец арианского учения, согнал верного католика святого Афанасия с епископского престола в Александрии, и постановлением арианского синода на это место был назначен Каппадокиец. Теперь ваш Георгий попал в свою сферу. Он блаженствовал и мог дать полную волю своим страстям. Но его несправедливости и творимые им жестокости довели паству до полного отчаяния: люди возмутились, убили Каппадокийца и, взвалив тело на верблюда, с триумфом возили его по улицам Александрии, после чего арианец был объявлен мучеником, а теперь стал вашим святым заступником.
О т ш е л ь н и к: Легенда ничего об этом не говорит.
Ф а у с т: А я этому верю, брат мой. Чтобы быть правдивой, легенда должна быть написана дьяволом.
Отшельник перекрестился.
Ф а у с т: Вы считаете, что пить и есть грешно?
О т ш е л ь н и к: Не грешно, но это соблазн, ведущий к греху.
Д ь я в о л: Стало быть, вы слабы и находитесь пе в ладах с небесами. Ведь только борьба с искушением ведет к торжеству святости.
О т ш е л ь н и к: Вы правы, но ведь не все люди святые.
Ф а у с т: Вы счастливы, святой отец?
О т ш е л ь н и к: Покой дает мне счастье, а чистая совесть - блаженство.
Д ь я в о л: Покой полон греховных соблазнов не меньше, чем еда и питье. Откуда вы берете пропитание?
О т ш е л ь н и к: Крестьяне приносят мне то немногое, что необходимо для жизни.
Ф а у с т: А что вы даете им взамен?
О т ш е л ь н и к: Я молюсь за них.
Ф а у с т: И вы полагаете, что это приносит им пользу?
О т ш е л ь н и к: Я на это надеюсь, а они верят.
Д ь я в о л: Святой отец, вы мошенник.
О т ш е л ь н и к: Терпеть оскорбления грешного мира - необходимое испытание для праведника.
Д ь я в о л: Почему вы опускаете глаза? Почему краснеете? Представьте себе, что я обладаю умением читать по лицу человека все, что происходит в его душе.
О т ш е л ь н и к: Тем хуже для вас. В человеческом обществе вы редко будете чувствовать себя хорошо.
Д ь я в о л: Ах, вот как, вы и это знаете?
Он взглянул на Фауста.
О т ш е л ь н и к: Грешен мир, в котором мы живем, и он давно бы погиб, если бы люди тысячами не удалялись в пустыню и не посвящали свою жизнь молитве, чтобы тем отвратить мщение разгневанного неба от главного грешника.
Ф а у с т: Брат мой, вы очень высоко цените свои молитвы, а между тем, поверьте мне, молиться всегда гораздо легче, чем трудиться.
Д ь я в о л: Послушайте, складка у вашего рта обличает вас в лицемерии, а ваш потупленный взор свидетельствует о том, что вы не смеете смотреть на людей из опасения, что глаза выдадут ваши помыслы.
Отшельник поднял взор к небу, смиренно сложил руки и тихо прочел молитву.
- Вот ответ праведника насмешнику, - промолвил он.
Ф а у с т: Довольно! Идите к нам, святой отец, и поужинайте с нами.
Отшельник был непоколебим. Фауст с усмешкой взглянул на дьявола, но тот ответил ему еще более насмешливым взглядом. Вдруг распахнулась дверь, и в келью, задыхаясь, вбежала молодая странница. Несколько оправившись от страха и смущения, она рассказала, что ее преследовал какой-то неизвестный рыцарь, от которого ей, к счастью, удалось ускользнуть. Она решила спастись здесь, у благочестивого отшельника. Девушку приняли очень любезно. Это была цветущая красавица, вызывавшая столь сладострастные мечты, что при виде ее даже святому Антонию нелегко было бы одержать победу над плотью. Она скромно села рядом с дьяволом и приняла участие в ужине. Но скоро дьявол стал позволять себе по отношению к ней вольности, которые сначала только смущали отшельника, а под конец привели его в полную растерянность. Когда же дьявол приоткрыл на мгновение ее высокую, ослепительно белую, бурно вздымающуюся грудь, на которую волнами падали ее черные волосы, отшельник почувствовал, что и его грудь запылала огнем сладострастия, и он почти забыл о том, что нужно бороться. Сконфуженная странница гневно вырвалась из рук дьявола и бросилась под защиту отшельника, который, конечно, не мог ей в этом отказать.
Дьявол и Фауст притворились пьяными и сонными. Однако, прежде чем улечься спать, дьявол намеренно, на глазах отшельника, сунул под солому тяжелый кошелек с золотом, а драгоценные перстни, свои и Фауста, спрятал в шкатулку, которую Фауст взял к себе. Положив мечи и кинжалы на стол, они бросились на солому и захрапели.
Странница тихо подошла к столу и нежной, белой как снег рукою налила бокал шипящего вина. Она коснулась своими прелестными свежими устами его краев, а затем поднесла вино отшельнику. Он стоял ошеломленный и, сам не зная, что делает, осушил бокал, за ним другой и третий, жадно закусывая вино лакомствами, которые волшебница одно за другим клала ему прямо в рот. Потом странница взяла его за руку, вывела из хижины и со слезами стала молить о прощении за то, что невольно оскорбила его святые глаза. При этом она казалась печальной и безутешной. Она горячо сжимала его руки и наконец опустилась перед ним на колени. В этот миг ее одежда вновь распахнулась, и серебряная луна озарила сияющую белизну ее груди, а тихий ветер колыхал рассыпавшиеся черные локоны. Насильственно подавленная природа так властно пробудилась в душе отшельника, что он не помня себя припал к этой ослепительной груди.
Странница незаметно вела его от одной ступени наслаждения к другой, и когда он думал, что уже близок последний миг, она вдруг прошептала ему на ухо, что будет навеки ему принадлежать, если он отомстит этим наглецам и овладеет их сокровищами; тогда она и отшельник смогут счастливо и беззаботно жить до конца своих дней.
Отшельник несколько опомнился и с трепетом спросил, что она хочет этим сказать и чего требует от него.
Среди диких поцелуев и страстных вздохов она еще тише шептала ему на ухо, прижимая грудь к его сильно бьющемуся сердцу:
- Кинжалы их лежат на столе. Ты убьешь одного, я - другого. Потом ты наденешь их платье и возьмешь золото. Мы подожжем келью и сбежим во Францию.
Страшная мысль об убийстве привела ум отшельника в ужас, а сладострастие неистовствовало в его теле. Он колебался и не мог ни на что решиться. Он любовался прелестями волшебницы, чувствовал ее власть над собой и думал при этом, что, не подвергая себя опасности, может овладеть и красавицей и сокровищами. Все прежние чувства умолкли в нем: он забыл и небо и свой обет. Странница втолкнула его обратно в келью. Он схватил один кинжал, она - другой. Отшельник уже хотел ударить Фауста, но тут дьявол разразился адским хохотом, и Фауст увидел в руке стоявшего на коленях святого мужа занесенный кинжал.
Ф а у с т: Проклятый! Ты носишь маску благочестия, а сам хочешь убить своих гостей!
Отшельник в ужасе упал на землю. Странница, которая была исчадием ада, предстала перед ним в своем подлинном, ужасном облике и исчезла.