В одном чемодане хранился "божественный продукт", которого Арсюха мог сожрать сколько угодно (а главное, продукт этот мог храниться сто лет и не портился, всегда бывал свежим), - говяжья тушёнка, во втором чемодане - железные банки с консервированной клубникой, продукт, который англичане поедали исключительно сами, едоков со стороны не допускали. Эти товары Арсюха Баринов надеялся реализовать в экспедиции. Ещё Арсюха мог предложить любителям кое-что "деликатесное" - сигнальные французские гранаты и невидаль, русскому мужику совершенно неведомую, - презервативы.
Он показал бумажную пачечку - небольшой конверт, на котором был нарисован безмятежно улыбающийся джентльмен с крупными, как у лошади, зубами.
- Что это? - осторожно полюбопытствовал Андрюха.
- Эта штука делает мужчину мужчиной, - важным голосом сообщил Арсюха. Баба получает такое наслаждение - м-м-м... Будто барыня, которая сладко л) землянику ест со свежими сливками. И мужик не устаёт - может хоть сто раз подряд сделать своё дело - такая у этого предмета сила. - Арсюха приподнял бумажную пачечку.
- Кто же изобрёл такой механизм? - с завистью спросил Андрюха.
- Как кто? Англичане, - убеждённо ответил Арсюха.
- И думаешь, деревенские мушки разберут этот товар?
- Всё покупать не будут - не по карману, а десятка два орлов приобретёт. Тем более вещь эта - вечная. Резиновая.
- А как она выглядит? - Андрюха щёлкнул ногтем по пакетику - попал улыбающемуся джентльмену точно по зубам.
- Обычная варежка.
- Со шнуровкой?
В твёрдом взгляде Арсюхи проступило сомнение.
- Если честно - не знаю, - решил признаться он.
- И что делают с этой резиновой варежкой?
- Надевают на причиндал поплотнее и работают ею до посинения.
- Нет, не купят её у тебя деревенские мужики. - Андрюха с сомнением покачал головой. - Не поймут.
- Денег в деревнях полно, это я знаю доподлинно точно, - сказал Арсюха, - накопил народ. Дальше копить нельзя - деньги гнить будут. Так что купят, будь уверен... И это купят. - Он достал из чемодана банку тушёнки, подкинул её в руке. - Очень нужная вещь для охотника, когда он на пару месяцев уходит в тайгу. Англичане называют это дело, - Арсюха поморщился, стараясь выговорить незнакомое слово, внутри у него что-то заскрипело, он напрягся и с облегчением вздохнул: - "Стью мит".
- Что это такое? - настороженно спросил Андрюха. - Не отрава?
- Сам ты отрава! - возмущённо щуря подбитые глаза, заревел Арсюха, замахнулся на собеседника железной банкой.
- А как переводится на русский язык? - поспешил спросить Андрюха. Куцые редкие бровки на его лице вскинулись.
Арсюха опустил банку, поездил из стороны в сторону влажным ртом.
- Не знаю. Вот наш лейтенант английский знает, а я - нет.
- Но ты произнёс это мудреное словечко без запинки.
- Это я заучил специально. - Арсюха важно наморщил лоб. - Как думаешь, пойдёт у меня в деревнях торговля этими банками или нет?
Андрюха приподнял одно плечо.
- Как сказать... Мужики, конечно, обомлеют от этого товара, особенно... - Андрюха выразительно пощёлкал пальцами, - ну, от этого...
- Чего "особенно"?
- Ну, от этого самого, что на причиндал навинчивается...
-- По-английски это называется "гондон". - Вид Арсюхин сделался ещё более значительным.
- Мужики в обморок будут грохаться - во передовая наука до чего доскреблась...
- Мне не это важно знать, - перебил его Арсюха, - будут мужики рассупонивать свои кошеля, чтобы купить товар, или нет?
- Думаю, что будут, - обнадёжил Арсюху знаток деревенской жизни Андрюха Котлов, переступил с ноги на ногу, железный пол гулким стуком отозвался на это движение, вызвал на зубах невольный чёс.
- "Думаю" или точно будут? - Из подбитых глаз Арсюхи брызнул угрюмый фиолетовый огонь.
- Точно будут, - ответил Андрюха, отбросив всякие колебания.
- Ты ведь, по-моему, то ли женился в этих местах, то ли родился, а?
- Никогда здесь не был. Даже во сне.
Миноноска, немного оторвавшись от расхлябанных, с дырявыми машинами мониторов, первой шла на юг. Мимо тянулись затихшие зелёные берега. Высокие спокойные деревья, сосны с тёмной, иссушенной летней жарой хвоей, нескошенная высокая трава, подступающая к самой воде, берёзы, с немым удивлением взирающие на проплывающие суда, и - кроме чёрных тяжёлых воронов, приветствовавших экспедицию хриплыми голосами, - ни одной живой души. Ни зверей, ни людей, ни домов в сочных зелёных распадках.
Такое странное безлюдье заставляло невольно сжиматься сердце, в груди делалось холодно, люди старались прикрыться железным бортом, встать за рубку, за трубу, пышущую искрами - в этом безлюдье невольно возникало ощущение, что с берега обязательно должны раздаться выстрелы.
Но выстрелов не было.
Из-под миноноски, из-под косо срезанного форштевня неожиданно выскочила крупная рыбина, блеснула широкой горбатой спиной и, будто дельфин, снова врезалась в воду.
Арсюха охнул и с перекошенным от азарта ртом схватился за сердце.
- Это же сёмга! Килограммов на тридцать.
Сёмгу Арсюха любил больше английских консервированных ананасов и "гарден строберри" - клубники в сиропе, захлопал руками, залопотал что-то азартно, по-ребячьи невнятно засуетился, ища рядом с собою что-нибудь такое, чем можно было подцепить наглого самца, не нашёл и вновь завзмахивал, захлопал руками.
- Люди, вы видели, какой баран вымахнул из воды? - прокричал он на всю миноноску: истончившийся до визга пилы возбуждённый голос Арсюхи услышали даже в машинном отделении - оттуда высунулся чумазый, с блестящими белками глаз и крупными чистыми зубами моторист Потрохов, взметнул над собой руку с согнутыми пальцами, похожую на большой багор.
- Где рыба? - вскричал он азартно. - Где?
Арсюха, жадно вглядывающийся в воду, с досадой отмахнулся от моториста. Не увидев больше сёмгу, он произнёс со слёзным стоном:
- Нету рыбы! Была и - сплыла!
Миноноска продолжала двигаться на юг, за ней, то отставая, то приближаясь - полудырявые мониторы, набитые солдатами.
Солдатам в армии Миллера жилось хорошо, они в отличие, скажем, от солдат Колчака и деньгами были обеспечены, и продуктами, и оружием, и патронами, и одежда с обувью была у них справная. Адмирал платил большие деньги за поставку патронов, оружия и амуниции японцам, французам, американцам, но при рублёвом замахе удар получался копеечный: всё, что поступало в Россию, а потом по железной дороге двигалось на колчаковский фронт, подвергалось жестокому разграблению чехословаками - эти ребята за счёт адмирала упаковали себя по первому разряду, при случае даже лошадям своим могли вставить золотые зубы.
Миллер с такими проблемами не сталкивался.
Монитор, замыкавший строй судов, тяжело вскарабкался на длинную волну, приподнял округлый чёрный нос и со всего маху, со стоном, опустился на воду. В обе стороны полетели тёмные блестящие брызги. Замыкающий монитор явно рыскал - уходил то влево, то вправо.
На "сигналах" стоял Андрюха Котлов, освоивший на миноноске кучу профессий, в том числе и эту:
- Дежурный, спросите у монитора, замыкающего строй, что происходит, почему он прыгает? - велел сигнальщику лейтенант Лебедев. - То в лес норовит забраться, то по дрова, то корове под титьку...
Андрюха расправил влажные от речной мороси флажки и проворно, с тугим хлопаньем заработал ими.
- Ну, чего там? - нетерпеливо спросил Лебедев.
- На этом мониторе нет сигнальщика. Ответить не могут.
- Тьфу! - с досадой отплюнулся Лебедев. - Хорошо, что хоть есть капитан. Только кривоглазый какой-то... То в одну сторону правит, то в другую. Строй потерял.
Мимо судов продолжали тянуться угрюмые безлюдные берега.
Неожиданно впереди, в ровном живописном распадке, мелькнули три чистых белых пятнышка. Дома. С миноноски, с высоты командного мостика, было видно, как из дверей одного из домиков выскочили три гибкие тёмные фигуры и устремились в лес.
- Дураки, - равнодушно проговорил Лебедев, - боятся, что их мобилизуют... Но такие солдаты на фронте не нужны.
Он потянулся к стальной петле ревуна, потянул её. Над рекой повис тревожный, вышибающий мурашки гудок. Мониторы поддержали миноноску своим рёвом.
Неожиданно с берега ударил пулемёт, он бил с пристрелянной позиции, кажется, каждый сантиметр тёмной водной глади заранее прощупан очередями; очередь хлестнула по бронированному боку миноноски, вышибла искры и ушла в сторону. Река покрылась рябью.
- Этого нам ещё не хватало. - Лебедев недовольно щёлкнул кнопками своих роскошных перчаток. - Носовое орудие, дайте три беглых по этим дуракам!
- У нас поворотный круг маленький. Не дотянемся.
- А мы развернёмся.
Миноноска затормозила ход, из-под кормы у неё вырвался высокий белый бурун, рулевой подвернул нос корабля к берегу, и в то же мгновение ахнуло носовое орудие.
Снаряд, оставляя в воздухе белый, быстро растворяющийся след, ушёл к берегу, всадился в землю метрах в тридцати от пулемёта и поднял в воздух несколько выдранных с корнем берёзок.
- Перелёт! - констатировал лейтенант. - Поправить прицел!
- Есть поправить прицел, - эхом донеслось с носовой палубы.