Ужин прошёл как обычно. Затем были расставлены часовые, они разместились возле костров. Всё как обычно. Необычным было только то, что вместо часовых были поставлены чучела, а войско киевлян в полной тишине снялось с места и направилось по дороге на Любеч. Черниговцев удалось провести и тем самым избежать новых серьёзных потерь.
В Любече Дир ходил темнее тучи. Он ни с кем не разговаривал, мрачно осматривал укрепления, понимая, что северяне попытаются вернуть родной город. И точно: через неделю появились неприятельские отряды, они обтекли Любеч с трёх сторон, расставили метательные орудия и стали кидать огненные факелы, камни, а таран стал бить в стены - повторилось то же самое, только в осаде теперь оказался Дир со своим войском.
- Долго не выстоять, - сказал Дир, когда они с Аскольдом остались вдвоём. - Нужна помощь киевлян. Бери десятку воинов и направляйся в Киев. Там собери все наличные силы и как можно быстрее двигайся сюда.
Тёмной ночью от пристани отплыли несколько лодок и в полной тишине направились вниз по течению. Аскольд с тяжёлым чувством оставлял названого брата в окружении вражеских сил…
В Киеве он созвал бояр и купцов, приказал в течение недели привести вооружённых на свой счёт бойцов. За невыполнение указания обещал бояр лишить дарованных князем земель, а купцов - торговых привилегий. Через неделю две с половиной тысячи воинов стояли на торговой площади, что на Подоле. Вооружение не ахти какое, выучка совсем отсутствовала. Но всё равно это была сила, в которой так нуждался его названый брат.
Между хлопотами Аскольд забежал к Есене. Она была очень рада ему. Как прежде, лучились её глазки, она трогала его руку своими тоненькими пальчиками и спрашивала участливо:
- Трудно, наверно, там, на войне?
Он, как мог, успокаивал её, а сам с трепетным волнением любовался её волосиками, заплетёнными в тоненькую косичку. Ему хотелось взять в руку её подбородочек и поцеловать в тонкие алые губки, которых, как он знал, ещё ни разу не касались ничьи мужские губы. "Приду из похода, обязательно поцелую", - пообещал он сам себе.
Войско своё он повёл лесной дорогой по правому берегу Днепра. Шли ускоренным маршем, на приготовление еды время не теряли, потому что каждый воин взял с собой запас пищи на пять дней, таков был порядок, установленный когда-то на Руси.
До Любеча дошли за три дня. Аскольд с разведчиками выехал вперёд, осмотрел расположение войск северян, расставил для наступления свои подразделения. Дир о его приходе был извещён специальным гонцом, поэтому удар по противнику был нанесён сразу с двух сторон - из леса и крепости. С нескрываемым злорадством наблюдал Аскольд, как метались в окружении враги, как многие из них гибли под ударами киевлян. В нём жил дух воина, он требовал мести за поражение, которое они получили под Черниговым.
Как-никак, а поход можно было считать почти успешным, ведь удалось захватить и удержать в своих руках сильную крепость Любеч. Дир разъезжал по улицам Любеча, заполненных его воинами, с видом победителя. Город был разграблен, его подчинённые веселились вовсю. Наверно, только Аскольд оставался трезвым, винного он почти не употреблял, потому что, как он сам говорил, "душа не принимает".
- Я характером пошёл в мать, - обычно отвечал он, когда его пытались принудить выпивать наравне с другими. - Она всю жизнь не пила и мне что-то не хочется. Да и вкуса вина я не понимаю.
- А чего понимать-то его, этот вкус! - кричали выпивохи. - Ты пей всё подряд, весёлым станешь! А то ходишь задумчивый какой-то…
Дир в этот день тоже выпил немного. Следовало поднимать войска и уводить в Киев, а было не так просто оторвать мужиков от грабежа и женщин.
- Как ты думаешь, когда мы сможем тронуться в путь? - спросил он Аскольда.
Тот сморщил маленький носик, усеянный веснушками, поморгал белыми ресницами, взглянул на него ясными синими глазами, ответил:
- Через пару дней. А мой отряд может отправиться уже завтра.
- Они что, непьющие? Берут пример со своего военачальника? - попутал Дир и тут же стал серьёзным. Продолжал: - Надо оставить какое-то подразделение в крепости, надёжных бойцов, чтобы и службу несли исправно, и с населением ладили. Хватит, пограбили, побаловались. Это нам не простят, так при взятии любого города происходит. А вот дальше придётся жить рядом, налаживать отношения… Еду и размышляю, кого бы? Что ты скажешь по этому поводу?
- Отряд Вяхоря подойдёт, - осторожно ответил Аскольд, зная, что Дир недолюбливал язвительного боярина.
- Ни в коем случае! Ни под каким видом! - тотчас ответил Дир и сплюнул. - Он слова не молвит, чтобы кого-то не задеть. Любого другого, только не его!
Помолчали. Потом Дир пристально взглянул на Аскольда и проговорил задумчиво:
- А что, если тебе на месяцок задержаться в Любече? Характером ты покладистый, уладишь все ссоры, погасишь недовольство. А потом, примерно через месяц, на смену пришлю Драгомира, человека мудрого и рассудительного.
Аскольд в последние дни рвался в Киев, он так истосковался по Есене, что она два раза снилась ему во сне. Он уже продумал, как построит их встречу, куда пойдут, что ей скажет. И уж обязательно поцелует в её милые губки…
Но ответил, по привычке подчиняясь воинским приказам:
- Хорошо. Оставлю свой Отряд на месяц. Только ты не забудь подослать мне замену.
В Киеве Дир решил отпраздновать победу на полную мощь. Из казны и княжеских запасов были выделены бочки вина, медовухи и пива, их выкатили перед княжеским дворцом, угощали всех желающих. Дружина гуляла во дворце. Дир ходил между рядами, чокался бокалами с бойцами и командирами, те громко кричали здравицу в его честь. Играли музыканты, пелись песни, велись громкие разговоры.
Диру наконец надоел гвалт, захотелось подышать свежим воздухом. Прохаживаясь по улице, он неожиданно встретил возлюбленную Аскольда. Он даже не знал, как её звать, видел как-то пару раз издали. Она куда-то торопилась. Он заступил ей путь.
- Девушка спешит к своему ненаглядному, - проговорил он шутливо, - но он ещё не вернулся из похода.
- Ой, князь! - вздрогнула она. - Как ты меня напугал!
- Чем же? Неужели я такой страшный?
- Да нет. Просто я задумалась.
Дир пошёл рядом с ней, искоса разглядывая свою спутницу. И чего хорошего в ней нашёл его названый брат? Маленькая, худенькая, волосики реденькие, на прямой пробор. Заплетены в тонкую косичку. И личико ничем не примечательное. Пигалица и есть пигалица, по-иному не назовёшь. Только глазки озорные, они ласкают душу, и под её взглядом чувствуешь себя как бы моложе на несколько лет…
- Почему со всеми не веселишься, не празднуешь победу? - спросил он её.
- У меня дядя погиб под Черниговом, мы только что его вчера похоронили, - грустно проговорила она.
- Да-а-а, - протянул он. О погибших он как-то не подумал. Считал, что, если празднует победу он, значит, и все торжествуют.
- К сожалению, победы без жертв не обходятся, - проговорил он. - А если нам вместе помянуть его доброй чаркой вина?
- Не знаю, право…
- Почему бы и нет? Вот мой дворец, вот мои вина. Наливай из любой бочки! Так идём?
Она улыбнулась ему. Улыбка у неё искренняя, от всего сердца. Ответила:
- Идём, князь!
При виде князя все расступились, кто-то из его слуг услужливо преподнёс им чарки вина.
- Выпьем сначала за упокой твоего дяди. Как звали покойного?
- Жданом.
- Раз он умер воином, значит, душа его поселилась в раю. Она не знает забот, летает высоко в небесах, смотрит сейчас на нас и радуется, что поминают её, на грешной земле.
Есеня пригубила вина, сказала:
- Наверно, так оно и есть…
Люди кругом веселились, некоторые пытались приблизиться к ней, но, наткнувшись на суровый взгляд князя, старались скрыться в толпе.
Видя её скорбный вид и не зная, как отвлечь от горестных мыслей, он поднял свою чарку и проговорил спокойным голосом:
- Мы с тобой столько времени знакомы, а я до сих пор не знаю твоего имени.
Она назвалась.
- Теперь выпьем, Есеня, за победу наших воинов и присоединение к Киевскому княжеству важной крепости Любеч.
- Я уже достаточно выпила.
- А пила ли ты когда-нибудь раньше?
- Только один раз… На мамин день рождения.
- Ну выпей во второй. Не бойся, я не брошу, провожу тебя до дома.
- Спасибо, князь. Я дорогу знаю. Зачем тебя утруждать?
- Э, пустяки! Я всё равно вышел погулять. Какая разница, в каком направлении идти!
Она сделала ещё глоток, поставила чарку и взглянула ему в глаза. У Дира был такой очаровывающий взгляд, что она невольно поддалась его влиянию и сказала:
- Я согласна.
Они пошли по улице. Есеня осторожно ступала по уложенным жердям, говорила с удивлением в голосе:
- Какое странное ощущение! Я будто не иду, а плыву. Вот вижу помост перед собой, а всё равно кажется, что парю в воздухе.
- Ты такая лёгкая, воздушная, что я нисколько не удивлюсь, если сейчас вспорхнёшь и улетишь! - шутливо говорил он.
- Вот было бы здорово! Я бы сразу полетела за Днепр, к далёким лесам!
- И никогда бы не вернулась?
- Нет, без мамы и папы я не представляю себе жизни!
- И никого кроме них у тебя нет?
Она лукаво взглянула на него и ничего не ответила.