Ларик, тоже пришедший в себя, кинулся на арену, споткнулся о кряхтящего Брика и подхватил Мелина на руки:
- Ура! Ура Пеку! Победил! Победил! - и в порыве восхищения подкинул братишку в воздух.
- Победил, победил - даже носа не разбил! - хохоча, отозвался стишком кронпринц Лагаро.
- У нас новый герой! - подхватил их восторги папаша Влоб. - Пек-Рифмач!..
Глава шестая
Утро отразилось солнечными лучами в золоченых шпилях и флюгерах илидольской ратуши и пустило зайчики в окна соседних домов.
За одним из них - на Звонкой улице, в спальне на втором этаже - здоровяк Ларик погрузил свои большие руки в таз и умыл лицо. Фыркнул, подождал, пока вода успокоится, и в который раз полюбовался на отражение, точнее - на свежий фонарь у себя под глазом.
- Шикааарно, - протянул он с досадой. - Злате понравится - точно.
- Не ной, братишка, - отозвался со своей кровати Пек. - Это тебя только украсило. Был блин блинцом, стал - с вареньицом.
В самом деле, широкое лицо Ларика, его соломенные волосы, светлые брови и ресницы, - такое сочетание делало личину парня похожей на недопеченный блин. А сочный синяк и впрямь напоминал подтек от черничного варенья.
- Тебе бы все стишки мудрить, - махнул рукой в сторону приятеля Ларик.
- Разве это стишки? - отмахнулся Пек, выполз из-под одеяла и попрыгал на цыпочках к своему табурету с тазом. - Бр-р-р, что-то нынче холодно, - громко фыркая, принялся умываться.
Для своих неполных двадцати лет он вырос и возмужал достаточно. Хотя сейчас, когда лишь тонкая ночная рубашка скрывала его стройное тело (и то лишь до колен), было заметно, что плечам и груди юноши все еще не хватает той широты, что отличает сложившегося, расцветшего мужчину, а бедрам и икрам - мощности. Зато Ларик представлял собой вполне оформленного 'быка': кроме роста природа одарила его широкими плечами, могучей грудью и большими сильными руками. А кулаки Плаксы (он до сих пор носил это детское прозвище) были хорошо известны в бойцовском доме папаши Влоба - 'Тумачино'.
Впрочем, кулаки Пека-Рифмача пользовались не меньшей, а даже большей славой. Живчик (так еще называл Пека Влоб) славился тем, что за семь лет работы бойца не проиграл ни одного поединка - ни цыплячьего, ни заячьего (на бычьи ему, по мнению Влоба, было рано являться). К тому же у Пека были хорошие привычки - из схватки он почти всегда выходил без царапин и синяков, и почти всегда выдавал какой-нибудь насмешливый стишок в адрес побежденного противника. Все это приносило папаше Влобу хорошие деньги: на дивные бои Пека чуть ли не весь город вламывался в 'Тумачино'. И папаша души не чаял в Рифмаче. Он платил ему вдвое больше за бой, чем остальным 'зайцам', и разрешал выходить на арену лишь по пятницам. Остальные же кулачники - Ларик был в их числе - дрались по два-три раза в неделю.
- Это же надо - сегодня свидание, - продолжал ныть Ларик, натягивая штаны, форсистые - в красно-черную полоску. - А ведь просил Стива - бей куда хошь, только не в репу. Гад, специально он, что ли?
Пек лишь плечами пожал, скинул ночную сорочку на кровать и поспешил одеться: зеленая полотняная рубашка, простые черные штаны, а сверху - любимая куртка с капюшоном, вязанная из толстой бурой шерсти. Подпоясавшись широким кожаным поясом, он натянул носки, затем - невысокие сапоги и привычно, быстро разобрался со шнурками. Он обожал уютную теплую одежду и обувь, пледы, огонь очага и ненавидел зиму, осень и всякое ненастье и связанные с ним неудобства. За это Ларик часто обзывал приятеля неженкой. В общем, прозвищ у Пека было предостаточно.
В самом деле, казалось странным: такой стальной боец, мастер мордобойного дела, а выносить не может холод и сырость…
- Может сбегать к Нине - попросить какой-нибудь пудры? - бормотал тем временем Ларик, осторожно щупая синяк.
Нина - так звали одну из горничных, что прислуживала жильцам дома на Звонкой улице. У нее при себе, на поясе, всегда болталась дамская сумочка из зеленого бархата, полная всяких дамских притираний: белилами, румянами, помадами и, конечно, пудрой. И как раз пудра казалась 'украшенному' Ларику подходящим средством для маскировки следа геройской профессии…
Уже два года Ларик и Пек снимали на Звонкой улице - в сравнительно богатом квартале Илидола - небольшую, но чистую и приличную комнату на втором этаже длинного и узкого дома. Раньше, только приехав вместе с папашей Влобом и остальными его парнями в Илидол, мальчики жили на окраине города, в трущобах - на лучшие 'апартаменты' не хватало денег. Тогда и папаша Влоб не особо преуспевал. В Илидоле - самом восточном городе королевства Лагаро, жившем торговлей с соседним княжеством - он решил начать дело с бойцовым домом с нуля, а для этого требовались значительные денежные вложения. Поэтому даже Влоб первое время ютился в тех же хижинах, что и его бойцы, и экономил на всем.
Прошло время, и дела папаши задвигались в гору. Благодаря такому умельцу мордобойного дела, каким оказался юный Пек, бойцовский дом Влоба стал самым посещаемым в Илидоле. Сюда за развлечениями заглядывали даже дворяне, чиновники и весьма состоятельные купцы. Благодаря их щедрости папаша Влоб скоро обзавелся пусть небольшим, но собственным домиком в Зеленом квартале, прилично его обставил, нанял хорошего повара, слугу и симпатичную пухлую горничную Агату. Та, женщина ловкая и хитрая, к тому же вдова, довольно быстро превратилась в полноправную хозяйку папашиного дома. Иногда даже покрикивала на парней-бойцов, заходивших ко Влобу обсуждать дела:
- Эй вы! Ноги опять не вытерли! Наследили! Вот я вас метлой!
Только Пека-Рифмача она встречала благосклонно, улыбками и ласковым 'день добрый, сынок'. А все потому, что однажды ловкий юноша преподнес ей ромашку и сказал певуче:
Милая дама Агата,
Вас увидать - мне отрада.
Вы - как роскошный букет,
Право, прекрасней Вас нет!
Хозяйка тогда покраснела и поцеловала улыбающегося льстеца в щеку. И после всегда угощала приходивших вместе Пека и Ларика домашними пирожками…
- Эх, - все маялся Ларик, привязывая черные рукава к красной выходной куртке, - боюсь, не даст мне Нина своих сокровищ.
- Если тебе очень нужно, я выпрошу, - подмигнул другу Пек.
- Ну да. У меня впечатление, что у девчонок ты можешь добиться не только их пудры, - ухмыльнулся Ларик, берясь за башмаки с пряжками. - Куда сегодня пойдешь? Опять к новой?
- Точно, - кивнул Пек, все наблюдая, как наряжается приятель. - Как же ты долго возишься - словно девчонка…
- Мне не наплевать, в каком виде я явлюсь пред очи любимой девушки. В отличие от тебя, - заметил Ларик.
Пек снова пожал плечами, выудил из-под подушки свой кошелек, в котором серебро весело перезвякивалось с медью, взял со стола у окна свой длинный кинжал в простых ножнах, сунул его за пояс и прыгнул к выходу:
- Прощай, друг, мне уже некогда.
- Давай-давай, - буркнул Ларик уже хлопнувшей двери. - Наш пострел везде поспел, - а сам бережно, словно что-то хрупкое, вынул из сундука, стоявшего меж кроватями, огромный алый берет с белыми перышками при серебряном шнуре, и водрузил сие произведение шляпного искусства на свою голову. - Подумаешь, синяк, зато берет - все беретам берет! Злате не устоять, - и в который раз заглянул в таз с водой - на любимое отражение.
Пек, тем временем, пронесся по галерее к лестнице, оттуда - вниз, в общую залу, где худенькая горничная Нина расставляла посуду на столах для жильцов к завтраку.
- Привет, старушка? Дай горбушку! - юноша весело поприветствовал девушку и схватил с широкого деревянного блюда пару кусков хлеба.
- Привет, Рифмач, - краснея и улыбаясь, спросила Нина. - Ты опять раньше всех поднялся. Как спалось?
- Отлично, - юноша подмигнул девушке, уже хватаясь за ручку входной двери. - А, кстати, - чуть притормозил, - передай хозяину, чтоб начинал грубки топить - сентябрь наступает - по утрам холодно. Хорошего дня, старушка! - и резво выскочил из дома.
- Счастливо, - вздохнув, отозвалась Нина. - Как всегда, неугомонный.
Она не зря вздыхала. Пек-Рифмач был красивым парнем: сероглазым, с пушистыми русыми волосами, белозубой улыбкой и лицом, в котором не обнаруживалось ничего грубого и глупого. Именно этим, по мнению Нины, отличались лица других парней. Впрочем, именно такие, простые, парни обращали на нее внимание, а Пек, с обликом, больше подходящим юному дворянину, а не простолюдину, не видел в Нине девушки, только - прислугу.
- Хотя, у такого красавчика, наверняка, уже есть, к кому поспешать по утрам, - буркнула себе под нос Нина.
Опять вздохнув, она дернула с плеча полотенце и взялась протирать стаканы…
А юный Пек все так же резво бежал по узкой илидольской улочке. Он, в самом деле, спешил. Но не на свидание, как думали друг Ларик и горничная Нина.
Пробежав пару богатых кварталов, безлюдных в раннюю пору, он свернул на Сытую улицу. Там было чуть оживленней - уже открывалась торговля.
В хлебной лавке юноша взял два белых каравая, в овощной - помидоры и салат, румяные яблоки и желтые вишни, у винодела - пару бутылок молодого белого вина. Потом заскочил в кулинарную лавку.
- Привет тебе, Рифмач! - кивнул юноше необъятный и румяный хозяин. - Все готово - забирай! Как обычно - с гречкой, - и выставил на прилавок большую корзину, в которой покоился горячий глиняный горшок, завернутый в белое полотенце.
Пек поблагодарил, оставил на столе пару серебряных монет, подхватил довольно тяжелую корзину и все то, что купил ранее, и побежал дальше, напевая под нос что-то бодрое, утреннее.