- Все! - сжав кулаки, ответил Пек. - Уроки на сегодня кончились!
- Это мне решать - я ваш наставник, - став строже, заметил старик.
Но парень уже не слушал: громко фыркая, ополоснул лицо из бочки с дождевой водой и надел куртку, которую снял на время тренировок.
- У меня куча дел, мастер, - слегка поклонился он Герману. - И завтра меня не ждите. Завтра пятница - я дерусь. Счастливо…
Пек быстро-быстро шел по улице, перепрыгивая через желтоватые вонючие лужи, а ветер бросал ему в лицо разные городские запахи - то запах железа, то выпечки, то отбросов. Это нравилось - это хоть немного отвлекало от ярости, что жарила в голове и груди. Сейчас хотелось что-нибудь сломать. Желательно - с грохотом и ревом. И кулаки были судорожно сжаты, и брови нахмурены, и зубы стиснуты. Словно шел он по стану врагов и в любую минуту ожидал нападения.
Мастер Герман заговорил о его отце, начал сравнивать Пека с королем. А ведь все эти годы юноша старательно пытался забыть свое прошлое, все обиды, всю злобу забыть. Поначалу у него было желание так все утроить, чтоб попасть ко двору и вернуть себе положенное первородство, унизив при этом и отца и его теперешнюю супругу, и их сыновей. Были моменты, когда он представлял себе сцену возвращения, придумывал реплики себе и отцу, и всем остальным, и всегда в этой сцене играл роль победителя, великодушно прощающего своих обидчиков и посылающего их в ссылку в дальнее поместье.
Чуть позже эти мысли начали терять свою яркость. Пек стал больше думать о настоящем: о своих друзьях, о работе в бойцовском доме, о том, в конце концов, как лучше истратить призовые деньги. Так постепенно лорд Мелин Лагаронский исчезал, истончался, и на его место все надежнее заступал простак Пек, мастер по кулачному делу, большой любитель пошутить и склепать стишок.
Но теперь лорд Мелин вернулся обратно, и все его проблемы, обиды и боль воротились. Ничего не попишешь - они явились вместе с Германом, потому что когда-то мастер боя Герман и лорд Мелин жили вместе в Кленовой усадьбе…
'Пропустишь стаканчик? - вдруг заманчиво подмигнули мысли.
- Почему нет? Самое время, - на миг остановился юноша.
Пить он любил - от питья легчало. Всегда и всюду. Поэтому Пек для начала осмотрелся, чтоб узнать, где находится и где можно найти кабачок. Моховая улица. Подходящее для пропускания стаканчика место располагалось за следующим поворотом и называлось 'Отдохни'.
Сидя в полутьме трактира, за узким столом из грубых досок, и потягивая темное пиво, юноша задумался, о многом. Вдруг так сразу, вся жизнь, в которую он теперь был погружен, показалась ненастоящей, игрушечной и готовой сломаться в любой момент. 'Я играюсь, да, я играюсь. Так, что совсем уж заигрался… Что мне в этом кулачном деле? Кто я буду лет через десять, когда явиться к папаше Влобу какой-нибудь молодой боец, порезвее меня, и разобьет мою голову? Он покачал этой самой головой, вновь отхлебнул пива. 'Герман учит меня. Королевскому фехтованию - благородному мастерству, - Пек горько усмехнулся. - И зачем, спрашивается? Где мне его применять? Я теперь простолюдин… Вновь - глоток пива, и долгожданный туман медленно, тягуче заволок мысли, сделал их легкими и неожиданно чистыми. 'Оруженосец! - из чистоты родилась вспышка. - Мне надо пойти в оруженосцы!
- Дааа, - довольно протянул Пек.
В 'Тумачино' уже давно ходят дворяне. Они громко хохочут, глядя, как Пек и его приятели бьют друг друга. Многим он - Рифмач - принес немалые выигрыши. Неужели кто-нибудь откажется принять его в свою дружину? Ведь у каждого рыцаря есть своя дружина, маленькая или большая - зависит от толщины кошелька господина. 'Попрошусь! - тряхнул лохматой головой Пек. - В дружину! Можно к сэру Пату - он вроде богат и щедр к своим. Завтра же!
- Привет, тебе подлить? - пропел совсем рядом бархатный девичий голос.
Юноша поднял глаза и улыбнулся - побеспокоиться о содержимом его кружки решила стройная красавица. Круглое белое лицо, большие карие глаза, тонкие, словно ниточки, брови, и крохотный пухлогубый рот - настоящая кукла. Она была в длинном голубом платье, белоснежном переднике и кружевном чепце. Из-под него по-детски выбивались вьющиеся пряди темных волос.
- Привет тебе, дарующая пиво, плесни еще и улыбнись красиво! - пропел Пек и протянул девушке кружку.
- Ну, стихоплет! - засмеялась она, и на пухлых щечках вдруг обозначились две трогательные ямочки.
- Присядь ко мне, красавица, позволь тебе понравиться, - продолжил юноша, все больше и больше очаровываясь ее влажными, карими глазами, а потом и вовсе цапнул девушку за руку, потянул к себе - на скамью.
- Ой, нет, ой не могу, - забеспокоилась она, хватая свой кувшин, - пусти, не тронь - отец смотрит.
- Делия! Что ты там застряла? Иди других обслужи! - в самом деле, позвали девушку из-за стойки.
- Делия! Тебя зовут Делия! - не обращая ни на что внимания, с восторгом заговорил Пек. - Я - Пек, Пек-Рифмач. Слыхала, может?
- Слыхала-слыхала: как ты носы парням воротишь, - вновь засмеялась Делия. - Но, пусти же, - почти вырвала у него руку, чуть нахмурилась, а через секунду опять заулыбалась: парень-стихоплет, без отрыва смотрящий в ее глаза, ей понравился. - Давай завтра, давай ты утром придешь - утром у нас народу совсем нет. Утром и поговорим.
- Приду, обязательно, - шепнул-кивнул Пек и снова поймал ее руку - уже для того, чтоб коснуться губами пухлых розовых пальчиков с мелкими ногтями.
Рука Делии тепло и вкусно пахла корицей. Этот аромат внезапно вновь напомнил Пеку детство, Кленовую усадьбу и маленькие рулеты с корицей, которые по воскресеньям подавали к утреннему чаю. Эти рулеты он обожал. Он почему-то думал, что его покойная матушка умела готовить такую вкуснятину…
Так Пек влюбился…
Глава восьмая
Ларик не узнавал приятеля. Тот, напевая что-то легкомысленное про цветущие ландыши и весенний ветерок, приоделся в нарядную курточку из серого бархата с шелковыми шнурами, узкие штаны того же материала, в начищенные с вечера сапоги, и теперь старательно приглаживал смоченные водой вихры. Он старался из непослушных волос сделать что-то приличное.
- Это ты к бою так готовишься? - с сомнением спросил, наконец, Ларик, все еще не вылезший из-под одеяла.
- А? - не сразу услышал Пек. - Нет. К девушке.
- Дааа? - протянул Ларик. - А с чего такая забота о внешности? Раньше за тобой такого не водилось.
- Раньше и девушек таких не водилось, - улыбнулся юноша.
- Но ты же помнишь, что нынче вечером идешь драться? Сегодня важные господа придут смотреть на бой. Папаша Влоб ждет от тебя красивой победы.
- Поооомню, поооомню, - пропел Пек, рассматривая себя в крохотное зеркальце, которое у него с другом было одно на двоих.
- Сомневаюсь я, - и Ларик протянул руку к столу, взял с тарелки морковку и захрустел (любил он этот сладкий овощ), вновь откинувшись на свою подушку. - Как ее звать?
- Кого? Девушку? Делия, - довольно ответил Пек и повторил, получая неимоверное удовольствие от звука имени красавицы. - Делия.
- Оп-па! - вновь подскочил на постели Ларик. - Это не трактирщика ль дочка? Кабачок 'Отдохни'?
- Точно. Откуда знаешь?
- Как не знать, - ухмыльнулся Ларик. - В прошлом году я ее целовал.
Пек нахмурился, покосился на друга, потом на букет осенних цветов, которым он запасся для свидания, потом - опять на Ларика:
- Дальше.
- Дальше? - парень опять смачно откусил от морковки, опять захрустел и широко улыбнулся. - Дальше было все, как положено. Ну, ты ж не маленький, знаешь, что после жарких поцелуев бывает. А потом мы разбежались… Папаша все мечтает ее замуж выдать и побыстрее. Глупая она, до мужских статей жадная… Можешь, конечно, и ты посвататься, только зачем тебе такая? Да и нам, босякам, у которых ни кола, ни двора, тут ничего не светит. Откажет тебе ее папаша - ему жених богатый нужен. А то, что дочка гуляет - это его не волнует. Главное - чтоб в подоле не принесла, но с этим делом у нее, вроде, никаких проблем… Так что - иди, балуйся. Делия безотказная…
- Ты врешь! - с таким рычанием Пек резким ударом кулака сбил на Ларика и цветы, и кувшин, в котором они стояли.
Ларик подскочил, подавившись морковкой, весь мокрый, в глиняных черепках и запорошенный рассыпавшимися цветами, проревел:
- Свихнулся?!
- Ты вре-ошь! - не сбавив ярости, повторил Пек и топнул ногой.
- Я когда-нибудь тебе врал?! - так же, с ожесточением, проорал Ларик, отряхиваясь. - Да и на кой мне тебе врать?! Ты дурак.
Юноша охолонулся, получив такой ответ. В самом деле, во лжи он никогда не уличал друга. Ларик был простодушен, иногда делал глупости, но подлости - никогда.
- Ну, дурак, - продолжил бурчать парень, стягивая долой мокрую, холодную рубаху. - Ты ж меня всего вымочил. И кувшин разбил, а кувшин не наш - его Нина принесла. Что мы ей скажем?
- Медяк положим - новый купит, - глухо ответил Пек и без сил опустился на свою постель. - Как же так?
Ларик понял, что приятель остыл и свял и сердиться на него больше не стоит.
- Не переживай, братишка, - он бросил рубаху в корзину, куда складывали белье для стирки, подошел к другу и похлопал его по плечу. - Мало ли девиц хороших на свете? Удивляюсь только, как это такая пташка, как она, тебе понравилась? Она, что есть, то есть, барышня видная: губы, глазки, щечки, фигура ничего. Но какой от этого богатства толк, если в голове у нее одна мысль, и та глупая? - молодой человек хмыкнул, рукой махнул, снял со спинки кровати льняное полотенце и стал вытираться. - Жалко мне того, кто на ней жениться: эдакое сокровище в дом введет…
- Замолчи, - сквозь зубы прорычал Пек.