На берегу остались князь Индии и Сергий, а в лодках княжна и Лаель. Солдаты стояли на почтительном от них расстоянии.
Понимая, что Ирина находилась в неприятном положении, Сергий стал с любопытством разглядывать князя Индии. Старика небольшого роста, с седой бородой и раскрасневшимися от негодования щеками, не возбудил в нём чувства доверия. Оглядев лодку, старик вдруг направился в их сторону.
- Княжна, - сказал он, подходя и снимая свою шапку, - я умоляю простить мне мою дерзость, возьми дочь под твоё покровительство.
Ирина осмотрела его с головы до ног, затем взглянула на Лаель и, тронутая беспомощным видом молодой девушки, отвечала:
- Я, как христианка и женщина, не могу отказать тебе в помощи, но скажи мне прежде всего, кто ты и откуда?
- Я князь Индии и, как путешественник, остановился на время в этом царственном граде. Но если ты желаешь ещё что-нибудь спросить у меня, то будем лучше говорить не на греческом, а на каком-нибудь другом языке.
- Хорошо будем говорить по-латыни, - отвечала княжна, - объясни, пожалуйста, как я, слабая женщина, могу оказать помощь твоей дочери и моей сестре по несчастию.
- Прекрасная и прелестная княжна, я увидел на берегу конный отряд солдат с красным и зелёным знамёнами. Ты знаешь, что зелёное знамя принадлежит очень высокому лицу. Я полагаю, что нас хотят арестовать именно из-за приезда в замок такого человека. Слышишь, как приветствуют его звуками труб и барабанов.
- Неужели они посмеют арестовать меня! - воскликнула княжна, вспыхнув от негодования. - Мой родственник император достаточно силён, чтобы и сам Мурад...
- Прости, княжна, но самые чёрные дела прикрываются так называемою государственною необходимостью. Впрочем, мы не могли иначе, как отдаться в их руки. Посмотри, буря разыгралась и сейчас пойдёт дождь. Да будет воля Божия.
Ирина набожно перекрестилась, а старик продолжал:
- По счастью, ты всё-таки не будешь одна, и моя дочь Лаель может быть твоей служанкой, с двумя всё-таки более поцеремонятся, чем с одной.
- Пусть твоя дочь сядет рядом, а ты также не уходи и помоги мне в случае надобности твоим мудрым советом.
Через минуту, с помощью Сергия, Лаель очутилась в лодке княжны, и пленники ждали теперь приговора своей судьбе.
Вскоре из замка вышло около двадцати вооружённых людей с копьями в руках. Впереди шёл комендант.
В эту минуту хлынул крупный дождь, и комендант, подозвав нескольких из сопровождавших его людей, отдал им какой-то приказ, и они поспешно побежали к замку, а он сам направился к пристани. Офицер и солдаты, стоявшие там, хотели упасть на землю перед ним, но он остановил их, повелительно махнул рукой.
Он был высокого роста, статный и весь с головы до ног покрыт кольчугой, только лицо его было открыто, а на голове над кольчугой виднелся золотой венчик наподобие короны. На руках у него были стальные перчатки, на ногах - лёгкие шпоры, за поясом - кинжал с осыпанной драгоценными каменьями рукояткой.
Его глаза были карие, не очень большие, но блестящие, живые, быстро перебегавшие с предмета на предмет, высокий лоб, толстый нос, толстые губы и загорелый цвет лица; вообще это было лицо красивое, гордое, доказывавшее в каждой своей черте царственную родовитость, страсть, самолюбие, смелость и уверенность в себе. При всём этом он был очень молод. Изумлённая княжна не могла отвести глаз от этого обаятельного лица.
- Будь осторожна, княжна, - промолвил вполголоса князь Индии по-латыни, - это не комендант, а та высокая особа, о которой я тебе говорил.
В эту минуту незнакомец приблизился к ним и, слегка поклонившись князю, пристально взглянул на княжну. Лицо его мгновенно изменилось. Их глаза встретились, и его взгляд был такой пламенный, такой жгучий, что она вспыхнула и закрылась покрывалом. Тогда, наклонив голову, с заметным волнением он сказал:
- Я пришёл предложить гостеприимство родственнице императора Константина. Буря, по-видимому, не скоро кончится, и мой замок в твоём распоряжении, княжна. Он не так великолепен, как твой дворец, но, по счастию, в нём находятся удобные покои, где ты можешь безопасно отдохнуть. Я делаю это предложение от имени моего государя султана Мурада, который высоко ценит дружбу, связывающую его с императором Константином. Я клянусь именем моего государя и святым пророком, что ты, княжна, будешь пользоваться полною свободой в замке и можешь покинуть его, когда тебе заблагорассудится. Жду твоего ответа.
Князь Индии с удивлением выслушал эту речь, произнесённую на прекрасном латинском языке, и только захотел сказать что-то княжне, как незнакомец прибавил, указывая на два крытые паланкина, принесённые слугами из замка:
- Вот доказательство, что я забочусь о том, как бы оказать тебе достойное гостеприимство. Я видел, что пошёл дождь, и тотчас же послал за паланкинами, чтобы не сказали в Константинополе, что я, верный мусульманин, для которого гостеприимство - правило веры, не принял как следует женщин, застигнутых бурей, только потому, что они христианки.
Ирина взглянула на князя Индии и, видя согласие на его лице, ответила:
- Я желаю, чтобы меня приняли как подданную империи, чтобы мой родственник император мог достойно отблагодарить султана.
- Я сам предложил бы тебе это, княжна, - промолвил незнакомец с низким поклоном.
- Я также требую, - прибавила Ирина, - чтобы моим друзьям и слугам было оказано такое же гостеприимство, как мне.
Незнакомец на это согласился, и княжна вместе с Лаелью сели в паланкины, а князь Индии и монах Сергий пошли за ними пешком.
Х
АРАБСКИЙ СКАЗОЧНИК
Приближаясь к замку, Ирина заметила издали, что были приняты меры к тому, чтобы достойно принять гостей женского пола. Нигде не было видно мужчин, и даже часовой у ворот стоял, обратясь лицом в другую сторону.
- Где всадники, о которых ты говорил, и гарнизон?- спросил Сергий у князя Индии.
- Погоди, - отвечал тот, пожимая плечами.
Паланкины поставили во внутреннем коридоре на каменный пол. Там находился негр высокого роста, евнух - необходимое украшение восточных гаремов. На нём был богато вышитый бурнус.
- Я поведу женщин в назначенный для них покой, - сказал евнух писклявым голосом, - никто не смеет следовать за мною.
- Хорошо, - отвечал князь, - но они желали бы остаться вместе.
- Здесь не дворец, а крепость, - заметил евнух, - для них обеих отведена одна комната.
- А если я пожелаю что-нибудь сказать им или они мне?
- Они не узницы, и я буду посредником между вами.
Княжна и Лаель вышли из паланкинов и последовали за евнухом.
Не успели они исчезнуть из вида, как послышался шум отворявшихся многочисленных дверей, и отовсюду появились группы вооружённых людей.
"Такая дисциплина может поддерживаться только в присутствии царственных особ", - подумал князь.
Учреждение евнухов не было исключительно турецким; с давних времён оно составляло отличительную черту византийского двора и Константин IX, по всей вероятности, самый христианский из всех греческих императоров, не только терпел евнухов, но они пользовались его уважением. Поэтому княжна Ирина без всякого удивления или страха подчинялась распоряжению евнуха как личности для неё не новой. Пройдя ряд коридоров и поднявшись по нескольким лестницам, он вместе со следовавшими за ним женщинами очутился в особой части замка, где всё свидетельствовало об известном комфорте. Полы были чисто выметены, двери украшены коврами, в воздухе стояло благоухание, а под потолком висели зажжённые лампы. Наконец он остановился перед одной портьерой и, откинув её, сказал:
- Пожалуйте сюда и будьте как дома. На столе вы найдёте маленький колокольчик. Когда вам что-нибудь понадобится, то позвоните, и я тотчас явлюсь.
Видя, что Лаель с испугом прижалась к княжне, он прибавил:
- Не бойтесь. Мой повелитель в своём детстве слышал сказку о Хатиме, арабском воине и поэте, и с тех пор считает гостеприимство величайшей добродетелью. Не забудьте о звонке.
Они вошли в комнату и были удивлены окружающей их роскошью. Под большой люстрой со многими лампами стоял круглый диван, а по стенам тянулись такие же диваны с горами подушек по углам. Пол был покрыт циновкой и небольшими пёстрыми коврами. В глубоких окнах виднелись цветущие розы, запах которых, однако, заглушался мускусом, которым была пропитана вся комната. Стены были драпированы шерстяными тканями.
Ирина и Лаель прежде всего подошли к одному из окон. Расстилавшийся перед ними Босфор был усеян пенистыми волнами, которые с шумом разбивались о подножие замка. Густая мгла скрывала от их глаз европейский берег. Ирина возблагодарила Бога, что нашла убежище в такую непогоду, тем более что дождь лил немилосердно, и покраснела, вспомнив о красивом незнакомце, встретившем её у пристани. Но Лаель прервала её размышления, показав детскую туфлю, найденную у центрального дивана. Очевидно, они находились в гареме коменданта крепости.
В комнату неожиданно вошли две женщины с подносами, третья - с низеньким турецким столиком, а четвёртая - с грудой шалей. Это была гречанка, и она объяснила, что хозяин замка назначил её прислуживать гостьям. Она также сообщила, что принесла на подносах только закуску, а обед будет подан позднее.
Ирина и Лаель подкрепили свои силы и, когда служанки удалились, легли на один из диванов, укрывшись шалями, так как через незастеклённые окна проникал холодный туман.
Вскоре в комнату вошёл евнух и. поклонившись, произнёс: