В одном из докладов Вышинский высмеял кинорежиссера Пырьева и назвал его сумасшедшим за то, что Пырьев сказал, что на наших съемочных площадках нервозная обстановка.
- Так не потому ли, что сам Пырьев не в себе? - рассуждал Вышинский по логике трамвайной перебранки: "сам дурак".
Разрешение трудностей
Перед Всесоюзным слетом физкультурников Ласкина и ещё одного ответственного работника кинохроники ночью вызвали в Кремль. В зале были Сталин, Молотов, Каганович и другие руководители. Сталин спросил, ужинали ли они.
- Спасибо, мы не голодны, - сказали оба.
Сталин настаивал: не стесняйтесь и не обманывайте. Из двери тотчас появились две официантки и принесли на подносах бутерброды и чай.
Давясь от неловкости, кинохроникеры жевали бутерброды и пили чай. Когда они закончили, Сталин спросил: "Что надо сделать, чтобы улучшить вашу работу?"
Осмелев, один из кинохроникеров сказал: трудно с билетами на поезд, а постоянно нужно отправлять операторов в командировки.
- А вы попросите товарища Кагановича - у него на транспорте большие связи.
Каганович сказал:
- Кинохронике во всех кассах будет оставляться броня на 10 билетов.
- Спасибо.
- Так, один вопрос решили. (Сталин загнул палец.) Еще какие трудности?
- Нужен хотя бы один аппарат звукозаписи. Обращались к товарищу Большакову, он давно обещал выделить 5000 рублей.
- А мы попросим нашего наркома финансов дать вам деньги на десять звукозаписывающих аппаратов.
Нарком финансов подобострастно подтвердил, что такие деньги будут выделены. Сталин загнул второй палец и спросил:
- Еще какие трудности?
- Не можем достать автомобилей для съемки с движения.
- В городе Горьком есть автозавод имени Молотова. Попросим товарища Молотова достать нам по знакомству десять машин.
Молотов поспешно заверил, что автомашины будут. Сталин загнул третий палец.
- Какие еще трудности? Больше нет? Тогда идите и работайте.
Желаю успехов.
Телефонный разговор
В кабинете раздался телефонный звонок.
- Алло.
- Директора театра мне.
- Я вас слушаю. Кто это говорит?
- Сталин.
Из трубки гудки "занято". Сталина опять соединяют с театром, отвечает секретарша директора:
- Алло.
- Мне директора. Почему он вешает трубку?
- Директор умер минуту назад от разрыва сердца…
Нарушитель
Леонид Утесов рассказывал мне. Выход на экраны фильма "Веселые ребята" сопровождался хвалебными рецензиями в "Правде" и "Известиях". Накануне публикации в эти газеты позвонил заинтересованный кинорежиссер и сказал: не указывайте фамилию актера, игравшего роль Кости-пастуха, так как этот актер пытался бежать за рубеж, нарушил границу и был пойман. И в "Правде", и в "Известиях" исполнитель центральной роли Утесов упомянут не был, что в ситуации середины 30-х годов прямо компрометировало его не только в профессиональном, но и в политическом отношении и породило множество слухов.
Вскоре Утесов случайно встретился в Сочи с Поскребышевым и на его вопрос: "Куда вы пытались бежать?" - ответил, что это нелепый слух, а затем обратился с просьбой погасить этот слух к редактору "Правды" Льву Захаровичу Мехлису. Газета опубликовала статью о музыкальных комедиях, где положительно упоминался Утесов и была дана сноска: мол, сплетни об этом известном артисте не имеют под собой никаких оснований. Однако в те годы даже столь внушительное опровержение оказалось недостаточным. Слух считался более достоверным и был авторитетнее официального сообщения.
В 1936 году экипаж Чкалова совершил беспосадочный перелет до острова Удд. В честь героев-летчиков устроили правительственный прием. На него пригласили Утесова с его оркестром. Из их сорокапятиминутного выступления и должен был состоять торжественный концерт.
За кулисами к Утесову подошел Ворошилов и сказал:
- Вы играйте на всю железку, а то тут о вас ходят дурные слухи.
Утесов, естественно, старался. Особый восторг аудитории вызвала весьма сентиментальная песенка с незатейливым сюжетом: ивы смотрят в реку, как мы с тобой когда-то, теперь я без тебя грущу у реки. Этой немудреной песней Сталин был потрясен и аплодировал стоя. Присутствовавшие последовали его примеру.
Эстрада находилась в углу Грановитой палаты. Вдоль стены шёл длинный стол, в центре которого сидел Сталин, по обе стороны от него - члены Политбюро, а напротив - Чкалов и его экипаж. В зале стояли столы для гостей, среди которых было много летчиков. Все хлопали, глядя на Сталина, определяя по нему меру рукоплесканий. Так как Сталин хлопал долго и энергично, началась овация. Тогда Утёсов повторил песню. Сталин опять встал и долго хлопал, а за ним всё остальные. Песня прозвучала в третий раз. Затем к Утёсову подошёл Ворошилов и попросил его исполнить блатную песню "С одесского кичма-на бежали два уркана". Утесов ответил:
- Мне запрещено петь эту песню с эстрады. -
Кем?
- Одним из руководителей Комитета по делам культуры товарищем Млечиным.
- Ничего, пойте, - ответил Ворошилов, - товарищ Сталин вас просит.
Утёсов спел. Теперь в восторге были летчики. Они бурно аплодировали, и Сталин их поддержал. Утесов исполнил песню на бис.
Через несколько дней Утесов встретил Млечина и сказал ему:
- Вы знаете, я тут на днях выступал с концертом и спел. "С одесского кичмана".
- Как! Я же запретил вам петь эту уголовную пошлятину! Я же предупреждал, что за нарушение закрою вам дорогу на эстраду!
Запрещаю вам выступать полгода…
- Товарищ Млечин, меня очень просили спеть эту песню.
- Кто смел просить?! Какое мне дело до этого? Я же вам запретил!
- Меня просил товарищ Сталин. Ему я не мог отказать.
Млечин побелел.
- Что за глупые шутки!
И быстро ушел.
Искусство прикрывать тиранию
Во времена страшные и кровавые на трибуну Мавзолея были приглашены смотреть первомайский парад победители недавнего международного конкурса музыкантов Флиер, Зак и Оборин. Они стояли рядом со Сталиным. Это почти стандартный прием: все диктаторы покровительством искусству и наукам пытались прикрыть кровь и насилие.
Родство душ
Сталин смотрел постановку "Отелло". Главную роль исполнял Остужев. После спектакля руководство театра попыталось узнать мнение вождя об этой работе. Сталин долго молчал, потом сказал: "А этот, как его там, Яго - неплохой организатор".
Любимая песня вождя
Сталин любил "Сулико". В 30-х годах каждый день вся страна пела или слушала эту песню. В 1983 году Зиновий Паперный предлагал слова этой песни сделать эпиграфом к моему собранию исторических анекдотов о Сталине. Предложение не лишено резона.
Ведь прекрасные слова этой песни, написанной еще в 1895 году Акакием Церетели, в России 30-х годов XX века звучали весьма в духе вождя: они в меру сентиментальны, в меру жестоки и обращены к могиле:
Я могилу милой искал,
Но её найти нелегко. Долго я
томился и страдал, Где же ты,
моя Сулико?
Любимый оперный образ
Сталин любил "Пиковую даму" Чайковского. Проблема игры, судьбы игрока-авантюриста, человека, живущего вне нравственности, азартом выигрыша, - была близка Сталину.
Скульптура
Когда в 1937 году Вера Игнатьевна Мухина создала свою группу "Рабочий и колхозница", недоброжелатели скульптора стали писать привычные для того времени доносы: рабочий похож на Троцкого, образ этого проклятого деятеля вырисовывается в складках платья колхозницы и т. д. Вскоре на завод, где создавалась скульптура, приехал Молотов со свитой, а еще через несколько дней - Сталин. Он двадцать минут молча всматривался в скульптуру и, не сказав ни слова, уехал. Однако свое мнение Сталин определил. Вскоре все наветы отпали и скульптура Мухиной была отправлена на Всемирную Парижскую выставку.
Градостроители
Каганович вызвал архитектора Барановского и велел ему снести храм Василия Блаженного: загораживает вход на площадь, затруднен съезд техники во время парадов. Архитектор отказался: площадь превратится в проспект, будет уничтожен великий архитектурный памятник. Добавил, что, если это случится - он покончит с собой. Барановского посадили. Когда жена приходила к нему на свидания, он спрашивал: стоит? И, удостоверившись, что стоит, говорил:
- Тогда я еще поживу.
Другой, более послушный архитектор докладывал на Политбюро план перестройки Красной площади. Для наглядности он пользовался макетом:
- Снимаем ГУМ, выполненный в псевдорусском стиле, и строим здесь трибуны для гостей-зрителей демонстраций и парадов (он снимает с макета ГУМ и ставит трибуну). Снимаем выполненное в стиле псевдорусской готики здание Исторического музея и ставим здесь арку (на макете появляется арка). Снимаем храм Василия Блаженного… (рука архитектора взяла храм за купол и приподняла его).
- Храм поставь на место, - сказал Сталин.
Архитектор испуганно опустил храм, и осталась площадь нетронутой.
Указание выполнено
Сталин проезжал по Москве мимо прекрасной белокаменной церкви Спаса-на-Бору (XV век). Рядом с церковью лежали дрова.
- Безобразие, убрать, - недовольно буркнул Сталин. Поскольку переспрашивать, что именно убрать, никто не посмел, дрова вывезли, а церковь снесли.