Комендант разражается хохотом. Он и в самом деле считает меня глупцом. Я говорю ему "до свидания" и отойдя немного оборачиваюсь:
- Господин комендант, тогда отдайте мне и седло, если его не взяли фарраши?
Блюститель порядка вновь смеется. Ему и невдомек, что я подсмеиваюсь над ним… Про себя я думаю: "Странные вещи творятся на свете. Боджнурдские крохоборы увели лошадей у господ миянабадских. - А кто же увел лошадей у Боджнурдских господ?"
ВЫСОКО ЛЕТАЮТ ОРЛЫ
Из-за гор в голубой простор неба выплывают облака самой причудливой формы. Если внимательно смотреть на них, то увидишь верблюда и оленя, дугу и серп, хвост петухаили павлиний хвост, - облака удивительно напоминают животных и зверей, предметы домашнего обихода. Облака движутся в одном направлении, постепенно теряют свой фантастический вид и вот уже собираются в большую черную тучу. Она с каждой минутой растет, наливается, тяжелеет и закрывает над Миянабадом полнеба. Внезапно налетает ветер и в следующую секунду становится так тихо, что замирают на деревьях листья. Грохочет гром. Первые капли дождя шлепаются на землю, на крыши домов. Пахнет пылью и розовым одеколоном "голаб"; это сады отдают свой аромат в дар природе за то, что она не забыла о них, освежает дождиком.
Не меньше часа я брожу под дождем, стучусь в калитки и окна домов, вручаю жильцам письма и газеты, Я не обращаю внимания на дождь, а когда достаю ив сумки последнюю газету и гляжу вверх: дождя уже нет, Туча иссякла, превращается в рваные облака. Они расплываются в разные стороны и тают в синем, умытом небе. Над головой Шахджахан ослепительно сияет солнце.
Сердце радуется. Захожу к Ахмеду.
- Какие новости? - спрашиваю дружка.
- Есть новость, Гусо-джан. Вот она, в руках у меня, еще не остыла. Вновь открывается "классе экабер". Можно учиться. Вот объявление. Вечером приходи пораньше.
- Ай, молодец! Спасибо за хорошую весть, Ахмед-джан. Вечером жди, за тобой зайду. А сейчас побегу на завод. пакет надо отдать.
Хлопкоочистительный завод за городом. Выхожу через широкие ворота на пустырь, взбегаю на мост. Поодаль, под высокой чинарой сидит конюх Шейх-аль-ислама Сафар. Подхожу к нему.
- Здравствуй, Сафар-джан! Счастливо тебе отдыхать и наслаждаться!
- Не желал бы я никому такого наслаждения, как у меня! - глухо и неохотно отзывается Сафар. На глазах у него поблескивают гневные слезы, лицо грязное.
- Что случилось, дорогой Сафар?
- Ай, сгорел я в огне боджнурдскнх паразитов! Они у моего хозяина лошадей увели, а хозяин меня выгнал. Лошадей-то теперь у него нет, зачем ему конюх? Да, я сам виноват в этом…
- Ты-то причем?!
- Ай сколько раз мне говорили друзья, садись на коня и поезжай к Ходоу-сердару! Не послушался. Теперь конь под ногами боджнурдского фарраша, а я под ногами судьбы… Что-то надо делать, - добавляет он. - Будешь сидеть, ничего не высидишь, даже тухлого яйца…
- Стоит ли из-за такого пустяка расстраиваться! - упрекаю я Сафара. - Довлатабад - рядом. Туда можно пешком дойти. А там, у Ходоу-сердара конь найдется!
Сафар изумленно смотрит на меня. В самом деле, как же он сам не додумался до такой простой истины. Я иду дальше, оглядываюсь. Сафар стоит, отряхивает сзади брюки. Слава аллаху, встал. Значит мой совет пришелся ему по душе. Гляди, еще таким воякой будет!
С завода снова захожу к Ахмеду. Сидим во дворе, разговариваем. Причин для разговоров очень много. Если обо всем беседовать, то некогда будет работать. Говорим о том. что больше всего волнует.
- Тебе не кажется, дорогой Ахмед, что после падения арка среди миянабадцев какая-то паника?
- Это видно без очков. Гусо-джан. Только это не паника, а тревога. Укушенный змеей боится веревки. К учанского хана сменил жестокий мешхедец Самсан. Потом на место Самсана сел боджнурдский тиран. Неизвестно, кто будет вместо боджнурдского удава. Вот и тревожится народ. До восьми есть еще время, давай зайдем в шерап-хану, послушаем, о чем говорят люди за едой и питьем.
В большой миянабадской шерапхане всегда полно народу, но сегодня особенно много. Здесь можно услышать все, что угодно: небылицы и сплетни, правду и ложь. Шерапхана своего рода - барометр. По ней можно судить о настроении всего Миянабада.
Едва протискиваемся в дверь, из глубины слышим:
- … аллаха, аллаха надо молить, чтоб услышал наши стоны!
- Эй. господин, не надо преждевременно задаривать бога! - перебивает его кто-то. - Арк пока без диктатор?.. но какая гарантия в том, что завтра на престол не сядет разбойник Ходоу-сердар? А если он сядет, то никому пощады не будет. Страшнее этого человека за последние сто лет на земле не было. Сейчас у него такая вооруженная сила, которую ни один хан, ни один шах побить не сможет!
- Ай, все равно, Ходоу-сердар не хуже боджнурдского дармоеда!
- Да ты же глупец! Ты в политике меньше свиньи понимаешь! На боджнурдского сердара хоть можно была
пожаловаться о Мешхед, в Тегеран, а на Ходоу-сердара кому будешь жаловаться? Аллаху только…
- А может, и не придется на него жаловаться!
- Хорошо. Пусть будет так! Допустим, Ходоу-сердар завтра сядет на миянабадский престол. Не приведи аллах, конечно, Чтобы такое случилось! Может ли народ нашего города снабжать продовольствием и имуществом его войско? Их столько, что они за один день весь Мия-набад сожрут! Это же саранча!
- Ха, запугал! Мне это совсем не страшно. У меня они ничего не возьмут. Бояться нечего. Пусть богатые трясутся.
- Вы, господа, спорите о политике, но действительности, по существу, не знаете, - доносится еще чей-то голос. Это говорит лысый тучный купец Ходжи Ага. - Разница между Монтасером и Ходоу-сердаром, как между землей и небом. Сердар Монтасер был посланником бога и наводил спокойствие и порядок. Много было преступников и богохульников, и он справедливо наказал всех без исключения, не разбирая - беден преступник или богат! А Ходоу-сердар - это чистейший разбойник, грабитель! Он несет чуму, смертельную заразу обществу. Он погубит Тысячелетнее достояние народа и его мораль! Вдумайтесь, что значит: "Мы не воруем, а берем у кого слишком много, чтобы не испортилось"? Это значит, что разбойник не считается с самим богом, ибо все ниспосланное человеку идет от бога! И если не воспрепятствовать грабителю Ходоу-сердару, то будет всенародная кастастрофа, все погибнут от голода. Представьте, если не будет Раиса Туджара, сколько крестьян останется без куска хлеба!
- Брось мутить воду, Ходжи Ага! - кричит кто-то злорадно. - Если крестьяне не работали бы, земли Раиса Туджара давно бы в камень превратились!
Дискуссия продолжается, но нам некогда слушать, пора идти на занятия в "классе экабер".
Опять слышится знакомый звонок. Мы садимся за столы и ждем своего учителя. Когда он входит в класс, все встаем и приветствуем его громким восторгом, как солдаты любимого командира.
Ареф спокоен, ведет себя, будто ничего не произошло. Я думал, сейчас он начнет рассказывать о маленьком селе Ходжан, где он находился в подполье, о том, как вел работу по организации армии Ходоу-сердара, Он воспитал в отправил в полет орлов Ходоу-сердара. Высоко парят его орлы. Об этом Ареф умолчал.
- Садитесь, друзья, - сказал он. - Начнем с повторения незаконченной нами темы. Запишите:
Без труда - ничего не добьешься!
За труд получает тот, кто работает!
- Труд - это основа основ в жизни человека, - продолжает после небольшой паузы Ареф. - Труд отличает человека от животного. Трудом человека построена фараонская пирамида, китайская стена, все чудеса мира. Без труда нет культуры и прогресса. Труд - основа существования человека!
Ареф повторяет два-три раза каждое предложение и, как мне кажется, все время смотрит на меня. Он-то знает, что я не могу быстро писать, как другие. Я - малограмотный почтальон, из бедной семьи. Мне снисхождение…
Ровно через шесть дней по дороге в Миянабад, меня то и дело останавливают встречные, предупреждают: "Эй, ты! Эй. чапар! Эй, парень!"
Оказывается, в Миянабад ворвались "разбойники" Ходоу-сердара. Арк в руках Ходоу. Весь город патрулируется воинами народной армии. Ходоу-сердар объявил себя правителем.
- Эй, почтальон, будь осторожен!..
- Ай, люди Ходоу тоже читают письма и газеты! - отвечаю я и ускоряю шаг. Хочется поскорее добраться до Миянабада.
В городе переполох. Учреждения и крупные магазины закрыты, зато лавочники да кузнецы не спят. На каждой улице слышен звон молотов и веселое покрикивание мастеровых. Кувалды бьют по раскаленному железу, летят искры. Как люблю я, когда рассыпаются искры! И звон кузнечный люблю. Он напоминает мне курдскую песню в горах. Давай, бей сильнее! Пусть звенит молот на всю Персию!
Я сворачиваю с тротуара, перехожу площадь. Вдруг слышу:
- Эй ты, почтальон, руки вверх! Пощады тебе не будет! Помнишь, как меня побил? - с веселым хохотом подбегает и обнимает меня Мухтар.
- Ох ты, разбойник-Мухтар! Как ты меня напугал. Рад видеть тебя, дружок. Какой молодец ты! Да еще маузер у тебя! Фасонишь, наверное! Может, даже знаешь, почему все магазины закрыты?
- Все знаю, Гусо-джан! Магазины закрыты, потому что хозяева потеряли ключи. Они теперь думают, что мы не найдем потерянные ключи. А мы находим. Они теряют днем, а мы находим ночью. Вот уже седьмой ключ нашли!
- Ты, Мухтар, стал настоящим разбойником. Наверное, по ночам магазины грабишь?
- Я не виноват, если хозяева теряют ключи! Если б мы не нашли их ключей, то как бы жить? Надо еще и оружие покупать!
- Наверное, и маузер кто-то потерял, а ты нашел?
- Да нет, маузер я отобрал у Мирзы Рахима - управляющего Раиса Туджара. Десять трехзарядных винтовок тоже у него взяли.