- Замечательно! - Воскликнул Филипп, - Я был уверен, что он этого не сделал! Впрочем, даже если б даже и сделал, все равно был бы прав, - уж я-то его знаю! Так чего мы ждем? Что надо сделать, чтобы это доказать?
- Вот тут-то и кроется загвоздка, - вздохнул Алеша. - Дело вот в чем. Дубина поначалу думал, что все десятеро его людей убиты, но Василий Иванович сказал мне, что один убежал и описал его внешность. Дубина подтвердил, что такой человек состоял в том десятке, звали его Влас Большихин, и он после атаки не вернулся, а потому сотник думал, что Влас тоже погиб, хотя тело его не было найдено. Значит, выходит, он дезертировал из войска и сбежал. Но куда? После моих долгих приставаний Дубина, наконец, вспомнил, что у этого Власа еще с прошлогоднего похода была тут знакомая молодая вдовушка, и предположил, что, возможно, у нее он и прячется. Но Дубина ничего не знал о том, где эта вдовушка живет. Весь вчерашний день я расспрашивал воинов из его сотни, не видел ли кто, куда этот Влас ходил. Мне удалось выяснить, что он за кубком пива упоминал какую-то Северную улицу. Вчера вечером я отыскал эту улицу и успел пока узнать, что на ней живут целых три вдовы. Сейчас я снова пойду туда и проверю все три дома. Если бы удалось найти Власа, и он подтвердил бы, кто на кого напал, у Василия Ивановича был бы живой свидетель!
- Молодец, Алеша! - Филипп снова хотел было обнять маленького худенького юношу, но тот отстранился. - Слушай, поехали вместе, мы поможем тебе искать!
- Нет-нет, Филипп Алексеич, вы слишком большой человек и сразу бросаетесь в глаза! Не забывайте, что если Влас дезертировал из войска, то он от всех будет прятаться! Я пойду туда в этом наряде - думаю, мне одному будет легче все разузнать! А завтра в полдень давайте встретимся на этом самом месте и я вам все расскажу!
- Отлично! Договорились! Ну, давай - успехов тебе!
- Я здесь дворами проскочу, а вы на улицу выходите. До завтра!
Алеша, махнув рукой, скрылся за развалинами дома, - должно быть, он уже знал здесь все входы и выходы, - а Филипп с Данилкой поехали на рынок.
Несмотря на войну, осаду и казни, рынок был полон продавцов и покупателей. Филипп быстро нашел то, что искал.
- Нет, ты посмотри какие лошади! - Восхищался он. - Таких ни у кого нет! Это же арабская порода! - Завтра же покупаем три таких, и отправляемся с ними прямо домой!
- Вы бы подумали Филипп Алексеич, - пытался возражать Данилка. - Да за рубль можно целое село купить, а вы три лошади! У вас же есть ваши тарпаны, есть чечерские кони, которых вам князь Бельский прислал! Сколько можно!
- Молчи, дурак, - прикрикнул на него Филипп. - Я куплю коня и две кобылы, а когда от них появятся жеребята, я их продам за тот же рубль! Тогда у нас будут и кони и деньги, ты понял?
Они долго бродили по рынку, восхищаясь разнообразием товаров, - еще бы, не каждому так везет - побывать на одном из трех самых больших торжищ во всем мире!
Вернулись, когда уже темнело, и сразу отправились в шатер личных слуг Патрикеева, куда их любезно устроил Ларя Орехов, взамен за обещание рассказать, как Филипп один сумел схватить боярина Лыко, мало того, что силача и борца, так еще и окруженного мощной охраной.
Нечего и говорить, что Филипп рассказал охотно, подробно и красочно, а слуги Патрикеева слушали да, знай, наливали.
Выпили изрядно и заснули поздно.
… - И вот только что до нас дошла весть еще об одном злодеянии, содеянном по приказу нашего погрязшего в грехах старшего брата!
Князь Андрей Большой оглядел огромную толпу вооруженных дворян, как его собственных, так и Бориса, собравшихся с утра по звону колокола на центральную площадь стольного города удела - Углича.
- На днях, по его приказу, - продолжал князь, - был схвачен в своем собственном селе боярин Оболенский-Лыко, который служил нашему брату Борису, - он глянул на стоящего рядом Бориса и тот кивнул, как бы в подтверждение его слов. - Это последнее преступление переполнило чащу нашего братнего терпения. Ведь это означает, что теперь любой из вас, здесь стоящих, наших верных дворян и слуг, любой, - повторяю, - без нашего разрешения и ведома может быть схвачен великим князем, заточен в темницу и даже казнен! Такого не водилось испокон веков в земле русской! Матушка наша, вдовствующая великая княгиня Марья, поддержала нас, в нашем стоянии за святую правду и древние наши обычаи. Еще раз подчеркиваю - ни я, ни стоящий рядом брат мой, князь Борис, не претендуем на московский престол и ни в чем не хотим ущемить права брата нашего старшего государя и князя великого! Но мы хотим защитить наши исконные права и не позволить ему единолично и произвольно править в общей земле, пренебрегая испокон веков установленными законами! Батюшка наш покойный, великий князь Василий завещал нам, в случае нарушения старшим братом старых законов, обращаться за судом и помощью к королю польскому и великому князю литовскому Казимиру. Казимир знает о том, что у нас происходит, и обещал поддержать нас. А посему мы сегодня же выступаем всеми нашими общими силами и войсками в сторону Ржева. Великий князь Тверской, поддерживая нашу борьбу, разрешил нашему войску проход через Тверские земли. Быть может, увидев силу и решимость, великий князь поймет, как он неправ, ссорясь со своими родными братьями, и вернется к соблюдению законов и уважению наших прав! Мы благодарим вас за верную и преданную службу! Сейчас здесь состоится торжественный молебен, после которого с Божьим благословением мы выступаем!
Толпа загудела возбужденными голосами. Стоящие в задних рядах Картымазов и Зайцев переглянулись.
- Кто бы подумал, - сказал Картымазов, - что дойдет до такого…
- А как ты полагаешь, - спросил Зайцев, - испугается нас великий князь?
Картымазов подумал.
- Насколько я знаю, - вздохнул он, - Иван Васильевич человек очень осторожный. Он не пойдет на открытую войну, но рано или поздно добром для его братьев это не кончится.
- Значит и для нас тоже, - вздохнул Зайцев.
- Да ладно! - махнул рукой Картымазов. - Чего заранее тужить? Авось как-нибудь обойдется!
- Это верно, - согласился Зайцев и как будто успокоился. - А вот интересно, - спросил он, становясь на колени и готовясь к молебну, - в каких еще языках, кроме нашего, есть такие слова: "авось" и "как-нибудь"?
- Тише вы, молебен начинается, - шикнул на них кто-то сзади.
Еще кто-то спросил:
- А что это за батюшка проводит молебен, я его раньше не видал.
И еще кто-то третий ответил.
- Да он у нас новый. Недавно приехал. Отцом Аркадием зовут.
… В то время как в Угличе Федор Лукич Картымазов преклонял колени для молебна перед выступлением в дальний поход, Филипп Бартенев проснулся в Новгороде позднее, чем обычно, после долгого вечернего застолья с рассказами, и стал поскорее собираться к Патрикееву за обещанной наградой.
Патрикеев принял его сегодня радушнее, чем вчера, - он еще не успел утомиться выполнением державных дел, поэтому сразу припомнил, о чем идет речь, и довольно торжественно сказал:
- Ну что же, я доложил о тебе великому князю. Государь доволен твоей службой и велел обождать здесь пару дней, быть может, он и сам захочет наградить тебя за блестящее выполнение порученного тебе дела. А я исполняю свое обещание.
Наивысший воевода московский вынул из сундучка, стоящего на его столе, продолговатый серебряный слиток с рубцом посредине длиной около четырех вершков и протянул Филиппу.
- Прими в награду от меня за верную службу!
Филипп низко поклонился и принял довольно тяжелый слиток.
Ларя, присутствующий на церемонии, подал Филиппу мешочек из красного бархата с кожаными, затяжными шнурками.
- Ларя сообщит, когда государь изволит принять тебя, - сказал на прощанье Патрикеев.
Филипп, сияя от счастья, еще раз поклонился и вышел.
- Ну, как? - с нетерпением воскликнул ожидающий его с лошадьми Данилка, - Получили?
- Вот он! - Гордо сказал Филипп и вынул из мешочка рубль.
- Ух, ты! - восхитился Данилка, - Я еще никогда такого не видал.
- Я тоже, - признался Филипп.
- Ну, так что - на торг за конями?
- Нет, сейчас уже не успеем, - Филипп глянул на небо, жмурясь от солнца, - Скоро полдень - нас Алеша ждать будет.
Алеша снова был в образе девочки-подростка.
- Привет вам от Василия Ивановича! - весело сказал он. - Только что был у него.
- За привет спасибо, но ты главное дело говори - нашел ты этого Власа Большихина?
- Найти-то нашел, да только не хочет он ни в какую возвращаться, потому как боится, что повесят его в войске за трусость и дезертирство. И он прав - стоит ему показаться на глаза сотнику Дубине и тот его если и не повесит, то засечет до смерти - точно.
- Гм, что же делать? - наморщил лоб Филипп.
- Я только что спрашивал совета у Василия Ивановича, но он сказал так: "Раз здесь Филипп, я за свою судьбу спокоен! Слушайся его во всем, а он придумает, что надо делать!"
- Так он сказал? - поразился Филипп.
- Да, это его подлинные слова!
- Йо-ххо! - Слегка растерялся Филипп. - Нет я, конечно, это… Я конечно могу, да только… я это… как его… О! - Я ведь совсем не знаю Новгорода - как утопающий за соломинку, ухватился Филипп за первый же аргумент, который пришел ему в голову.