Вспыльчивый Андрей, напротив, берет себя в руки:
- Борис, опомнись! Если ты побьешь москвичей… Ивану только и нужен повод…
- Плевать на него!
- Еще не время! Останови их!
Борис уступает.
- Ты прав, брат…
Они выходят вовремя.
Посреди двора шестеро москвичей под командой Татищева пытаются тащить к повозке князя Лыко. Князь могуч и силен, он прекрасный борец, и ему удается сбросить повисших на нем людей, но они снова яростно бросаются на него, как свора собак на затравленного зверя, - и хотя их шестеро, а он один, лишь с огромным трудом удается повалить его, однако тут дюжина стражников Бориса с обнаженными саблями и десяток воинов Андрея с пиками наперевес подбегают к ним.
- Брать живыми! - кричит князь Борис.
И вот москвичи схвачены и обезоружены.
Борис подходит к Татищеву, которого крепко держат двое стражников.
- Прости князь, - выплевывает выбитый зуб Татищев. - Я получил приказ и должен был его выполнить. Я сделал все, что мог.
- Это верно, - подтвердил Борис, - и любого другого я велел бы тотчас посадить на кол за такую дерзость. Только из почтения к великому князю, моему старшему брату и государю я отпускаю тебя и твоих людей живыми. Не забудь напомнить ему об этом, когда будешь передавать мой ответ.
Борис приказал отпустить москвичей, и вот они с Андреем снова одни в горнице.
- Надо что-то делать, - говорит Андрей. - Так дальше быть не может.
- Надо, - соглашается Борис.
- Я-то как раз и приехал, чтобы поговорить об этом. Послушай. Мне передали тайную весть - в Новгороде готовится восстание. Они приглашают меня на княжение.
- Это несерьезно. Иван бросит туда свое огромное войско и город, как всегда, сдастся.
- А если кто-то отвлечет это войско совсем в другую сторону?
- Кто и в какую?
- Хан Ахмат - на юг. Москва давно не возит дань в орду. Ахмат в бешенстве.
- Да, но мы не можем иметь ничего общего с врагами всего русского народа.… Вот иное дело - король Казимир… - задумчиво говорит Борис, - Отец завещал обращаться к нему за помощью, если Иван начнет притеснять нас…
- Конечно! - подхватил Андрей. - Ахмат с юга, король с запада, а если еще вдруг Ливония зашевелится.… Тогда Ивану без нас - никуда. Вот тут-то мы ему и припомним все обиды. И либо он выполнит все наши справедливые требования, либо…
- Ну что ж… Придумано неплохо.… Только король сейчас в Польше…
- Он должен скоро вернуться. Литвины очень его торопят.… Срок-то давно прошел…
- Надо все обдумать и подготовиться. Как, по-твоему - сколько у нас есть времени?
Андрей вздыхает.
- Мало. Не больше месяца.
НОВГОРОД ВЕЛИКИЙ.
ДОМ АРХИЕПИСКОПА ФЕОФИЛА
- … И потому говорю вам - помните! - это последняя наша надежда на обретение свободы. Если до ушей Ивана Московского дойдет хоть полслова из того, о чем мы сейчас говорили - наши головы полетят с плеч, а Великому Господину Новгороду - рабство и покорность на веки вечные! Теперь же ступайте да исполняйте все, что мы решили сообща, и да поможет нам Господь в святой борьбе за свободу! Во имя Отца и Сына и Духа святого - аминь!
Закончив свое обращение, архиепископ новгородский Феофил молится с присутствующими. Каждый из них подходит к владыке, чтобы поцеловать руку старца и получить благословение. Здесь люди разных сословий - бояре, купеческие старосты, представители белого и черного духовенства, ремесленники и даже юродивые. Каждый из этих людей, надежных и проверенных выйдет отсюда и сделает все, чтобы вооружить, подготовить новгородцев и вдохновить их на борьбу с московским владычеством.
Последним подходит Аркадий, первый помощник архиепископа любимый народом проповедник свободы и независимости. Феофил благословляет его и просит задержаться.
- Я знаю тебя много лет, сын мой, - ласково говорит он ему, когда они остаются наедине, - твоя неподкупная честность и безгрешная жизнь служат примером христианского долга.
Аркадий смущается.
- Я не заслужил твоих похвал, владыко. Я лишь старался в меру моих слабых сил следовать заповедям Господним и убеждал других исполнять их.
- Среди всех, кто был тут, я выбрал тебя, чтобы просить об услуге…
- Приказывай, отче - я жалкий раб твой…
- Нет, сын мой, это просьба… Слушай внимательно. Если Господу будет угодно, он дарует нам победу. А что, если прогневали мы его своими прегрешениями? Если наше восстание не удастся, или преждевременно раскроется - мне грозит смерть или пожизненное заточение. Я не хочу, чтобы моя казна попала в руки Московского тирана. А потому большую часть земель моих, равно как имущества, я обратил в самые редкие и дорогие камни. Если со мной случится беда - используй их на нашу борьбу!
- Но, отче, если мы потерпим поражение или наши замыслы раскроются - моя голова полетит вместе с другими!
Феофил пристально смотрит на Аркадия и улыбается.
- Укрытие правды еще не есть ложь, и должно быть, поэтому ты никогда, даже на исповеди, не говорил мне о неком маленьком селении на берегу большого озера, где живет юная девица, рыбацкая дочь… Нет, нет, не опасайся - никто кроме тебя и меня уже не знает об этом… Тот кто поведал мне тайну сию, упокоился навечно…
Владыка крестится и крестится Аркадий.
- Прости, отче, что не сказал…
- Вот там и спрячешь. А если дело наше раскроется, ты один из всех, кто здесь был сегодня, избежишь наказания - во время прошлогоднего наезда Ивана Московского ты спас от смерти и разорения многих наших прихожан, а теперь они укроют тебя от гнева московитов, и ты уже с ними говорил об этом… Как видишь, я все разузнал, прежде чем тебе довериться…
- Преклоняюсь перед твоей мудростью, отче, - произносит Аркадий и, опустившись на колени, целует руку старика, - все сделаю, как ты велишь. - Но ответь, что внушает тебе опасения в неудаче нашего дела?
- Тебе одному могу сказать, - Феофил поднимает Аркадия с колен, - я не доверяю князьям Борису и Андрею. Брат даст им несколько новых вотчин - и они легко отступятся от нас. Вот если бы хан Ахмат с одной стороны, а ливонцы с другой двинулись бы на Ивана, тогда.… Но, на это тоже мало надежды. Есть только один человек, который сам заинтересован помочь нам.
- Король Казимир?
- Да. И я думаю, что успех нашего дела будет полностью зависеть от его решения. Как полагаешь, сколько времени понадобится, чтобы исполнить все, о чем мы сегодня говорили?
Аркадий думает несколько мгновений, потом твердо отвечает:
- Один месяц, владыко.
БОЛЬШАЯ ОРДА