Роман "Навои" - одно из самых крупных произведений Айбека, издан впервые в 1944 г. Автор создал в своем романе исторически правдивый обрез замечательного сына узбекского народа - Алишера Навои - поэта, мыслителя, гуманиста. За это произведение Айбек в 1946 году получил Государственную премию СССР.
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 6
Глава третья 9
Глава четвертая 11
Глава пятая 13
Глава шестая 16
Глава седьмая 17
Глава восьмая 19
Глава девятая 22
Глава десятая 23
Глава одиннадцатая 28
Глава двенадцатая 30
Глава тринадцатая 32
Глава четырнадцатая 33
Глава пятнадцатая 35
Глава шестнадцатая 39
Глава семнадцатая 40
Глава восемнадцатая 42
Глава девятнадцатая 43
Глава двадцатая 47
Глава двадцать первая 48
Глава двадцать вторая 50
Глава двадцать третья 53
Глава двадцать четвертая 57
Глава двадцать пятая 58
Глава двадцать шестая 59
Глава двадцать cедьмая 62
Глава двадцать восьмая 64
Глава двадцать девятая 65
Глава тридцатая 67
Глава тридцать первая 69
Глава тридцать вторая 71
Глава тридцать третья 72
Глава тридцать четвертая 73
Глава тридцать пятая 74
Глава тридцать шестая 78
Глава тридцать седьмая 82
Примечания 83
Айбек
Навои
Глава первая
Весеннее солнце ярко сияет над величественным куполом медресе Гаухар-Шад в Герате. Словно живой воздушный цветник сверкают, взблескивают мириадами красок узоры на высоком портале. Над куполом весело кружатся голуби, то взмывая ввысь, то опускаясь в скользящем полете. Над широким квадратным двором медресе после прошедшего накануне ливня клу бится еле видимый пар.
Двор замкнут с одной стороны обителью для дервишей - ханакой, - с трех других - комнатами-клетушками для студентов - худжрами. Медресе живет своей обычной жизнью. Радуясь солнечному дню, студенты вышли во двор, разостлали циновки на дорожках, выложенных плоским кирпичом, и готовятся к занятиям. Кто изучает "Шамсию", кто - "Кафию", а кто - "Хашию". Вот студент положил книгу на колени и зубрит арабскую грамматику, бормоча себе под нос, покачивая головой в огромной чалме и зажмурив глаза. А вон трое молодых людей, усевшись треугольником на циновке, горячо обсуждают какой-то, видимо, сложный и важный для них вопрос. Один из студентов - худощавый, бледный, с густой бородой - изо всех сил старается одолеть других неумолимой логикой и склонить "весы истины" на свою сторону. Но младшие товарищи отнюдь не уступают ему в упорстве. Крича и жестикулируя, они в один миг воздвигают недоступную крепость из новых аргументов я соображении. Нередко спорщики уклоняются от основного предмета; увлекшись новой мыслью, всплывшей во время прений, они блуждают в чаще слов, усеянной терниями трудных вопросов, и, продираясь сквозь нее, возвращаются к первоначальной проблеме.
Иногда, в пылу спора, противники забываются я осыпают друг друга грубостями; порою, нахохлившись, как орлята, они на мгновенье застывают в забавных позах, словно готовые вцепиться один в другого.
В жизни медресе такие споры - самое обычное дело, и окружающие не обращают внимания на возбужденные крики будущих ученых мужей.
Кажется, что в этот солнечный день полутемные худжры должны быть совершенно пустыми, однако в одной из них, приткнувшейся к ханаке, сидят и беседуют четыре человека. В худжра тесно и сыро; Хотя дверь распахнута настежь и во дворе от яркого весен него солнца рябит в глазах, в комнате царит полутьма. Это обычная студенческая келья, как все другие во всех медресе на Востоке. Может - быть, люди, когда-то, решив подтвердить на ярком примере правильность древней мысли: "Наука - это рытье иглой колодца", установили для воспитания терпения такие стиснутые, темные худжры.
Среди собеседников трое - студенты. По учености, возрасту, характеру они резко отличаются друг от друга, но все они - самые бедные студенты медресе. Следуя правилу: "Сложи две половины - и выйдет целая", они сходятся, чтобы вместе готовить пищу.
Самый старший - хозяин худжры Ала-ад-дин Мешхеди - маленький человек с худощавым, заросшим жесткой черной бородой лицом, густыми сходящимися бровями и полузакрытыми тусклыми глазами. - Вот уже пятнадцать лет, как он живет в медресе Гаухар-Шад, в этой самой худжре, и даже не представляет себе, что когда-нибудь ему придется покинуть ее. Хотя Ала-ад-дин Мешхеди десять лет учился у самых выдающихся мударрисов своего времени, он не сумел выдвинуться ни одной области знания. Несколько лет тому назад он охладел к науке и теперь редко посещает лекции.
Однако счастье или, может быть, несчастье быть поэтом, доставшееся на долю многим его современникам, не миновало и Ала-ад-дина. Он упражняет свой калам во всех родах поэзии. Проводя ночи без сна, он даже составил сборник стихов - диван, а в области стихотворных загадок и шарад - муамма - считает себя если не совершенным, то во всяком случае очень искусным мастером. Но его поэтический талант, как и его диван, не получили признания в мире поэтов. Это очень огорчает Ала-ад-дина. Горе терзает его сердце, отчаяние и уныние ни на минуту не покидают его. В поисках славы и покровительства поэт, не отваживаясь обращаться к царям, пишет и подносит хвалебные оды - касыды - бекам, вези рам и даже менее высокопоставленным лицам. Безграмотного бека он величает "вместилищем наук", "сокровищницей глубоких мыслей", "покровителем ученых и поэтов", о его отце и деде, служивших простыми нукерами в войсках султанов и беков, он говорит, что, "с тех пор как светит солнце, их счастье не знает конца", и награждает их пустыми, но пышными титулами, вроде: "высокородный" или "светило на небе власти";
Ала-ад-дин Мешхеди-человек нервный и вспыльчивый; из-за пустяка он может поссориться с кем угодно. Обидевшись, он берется за калам, и тут уж худо приходится врагу - ядовитый стих сатиры смешивает врага с грязью.
Другого студента зовут Зейн-ад-дин. Это молодой гератец двадцати-двадцати одного года из семьи среднего достатка. У него стройный стан изысканные манеры: он остроумен, беззаботен, приятен как собеседник. Зейн-ад-дин начал учиться четыре-пять лет тому назад и значительно преуспел в некоторых науках. Он прекрасно владеет арабским и персидским языками. Однако легкомыслие и любовь к роскоши и развлечем ни ям мешают ему достаточно усердно заниматься науками. Большую часть своего времени он посвящает искусствам. Среди обитателей медресе Зейн-ад-дин славится красивым почерком. К тому же он хорошо поет и прекрасно играет на гиджаке. В последнее время, с тех пор как у Зейн-ад-дина испортились отношенния с отцом, он впал в бедность. Бывая на пирушках у богатых и знатных студентов - сыновей беков и везиров, - Зейн-ад-дин развлекает собравшихся пением и музыкой и, пользуясь случаем, наедается досыта.