- Дядюшка Вэй Сань, не горюй! У тебя нет денег на обратную дорогу? Ничего, я дам тебе немного денег, ты сходи еще куда-нибудь, попытай счастья. А лучше поскорее возвращайся домой. - Говоря это, Юй Юн-цзэ вытащил из кармана бумажный доллар и, пододвигая ассигнацию старику, улыбнулся Дао-цзин, всем своим видом говоря: "Смотри, какой я великодушный!"
Старик растрогался, но, увидев, что перед ним лежит всего один доллар, вдруг весь задрожал, глаза его часто замигали. Старик смотрел на Юй Юн-цзэ и стоявшую с ним рядом Дао-цзин, и дрожащие губы его бессвязно бормотали:
- Молодой господин, вот ведь как получается… Дома-то все помрут с голоду. Один доллар… его ведь не хватит даже на обратную дорогу! Ты добрый… Помнишь, когда ты был маленьким, ты часто приносил У Фу маньтоу из белой муки? А сейчас… - его выцветшие от старости глаза наполнились слезами, - а сейчас дай хоть восемь или десять долларов. Не дай собачонке и ее маленькой хозяйке - сестренке У Фу - околеть с голоду…
Из глаз старика одна за другой бежали слезы. Юй Юн-цзэ, которого Дао-цзин всегда считала добрым, ледяным тоном произнес:
- Почтенный дядюшка Сань, вот вы, арендаторы, не вносите арендной платы, откуда же отцу взять денег, чтобы послать мне? Я студент, сам еще не зарабатываю. Дал тебе доллар, ведь и это для меня не легко! - Он украдкой покосился на Линь Дао-цзин, но она резко повернулась и вышла из комнаты.
Юй Юн-цзэ хотел еще что-то сказать, но старик, дрожа всем телом, встал, с трудом взвалил на спину свою рваную дорожную котомку и заковылял к двери. Он едва слышно бормотал:
- Ничего не поделаешь, люди везде бедствуют!..
Увидев, что старик не взял со стола денег, Юй Юн-цзэ, не колеблясь, сунул доллар обратно в карман. Он даже не пошел проводить гостя до двери.
- Дядюшка Сань, подождите минутку! - услышал старик голос Дао-цзин. Она поспешно сунула ему в руку десятидолларовую ассигнацию.
- Дедушка, здесь десять долларов, не так уж много, но… - она посмотрела на дверь и, помолчав, спросила: - Вы знаете, где находится вокзал? Будьте осторожны, в вагоне у вас могут украсть деньги.
Старик заплакал, тщедушное тело его тряслось. Взяв ассигнацию обеими руками, он, словно слепой, начал ощупывать ее и лишь спустя некоторое время пробормотал:
- Везде есть хорошие люди! Есть хорошие люди!.. Спасибо вам! Вся наша семья низко кланяется вам за вашу доброту!
Глядя на бедного старика, Дао-цзин вспомнила своего седого дедушку… Погруженная в тяжелые раздумья, она продолжала стоять возле двери, глядя на удаляющегося старика. Лишь когда он совсем скрылся из виду, Дао-цзин вернулась в комнату. Войдя, она заметила, как исказилось злостью лицо Юй Юн-цзэ.
- Ты дала ему денег? - спросил он.
Дао-цзин вскинула голову и, глядя ему прямо в глаза, утвердительно кивнула головой:
- Да!
- Сколько?
- Десять долларов.
- Это как же понимать? За мой счет благотворительностью занимаешься?!
Юй Юн-цзэ впервые говорил с ней таким тоном.
Дао-цзин даже представить себе не могла, что Юн-цзэ способен с ней так разговаривать. Резко повернувшись к нему, она снова в упор поглядела мужу в лицо и сказала:
- Судя по твоим речам, ты полон любви и сострадания к людям, а к бедняку вон как относишься! Я… я верну тебе эти деньги!.. - Она подбежала к кровати, упала на постель и, укрывшись с головой одеялом, разрыдалась. Самым горьким было для нее разочарование. Юй Юн-цзэ, человек, которого она любила, оказался таким ничтожеством! Она начала пробуждаться от прекрасного сна, в котором находилась до сих пор.
Юй Юн-цзэ начал лихорадочно искать в голове выход из создавшегося положения. Забыв о своем гневе, он обнял жену и стал ее успокаивать. В одно мгновение он превратился в прежнего ласкового и доброго мужа.
- Дао-цзин, прости меня, я виноват, но ведь я о нас с тобой беспокоюсь. Я вовсе не эгоист. Ты сама посуди: почему старик пришел за деньгами именно ко мне? Потому, что я не похож на отца… Дао-цзин, не сердись, не будем даже вспоминать об этих десяти долларах… Отдай ему хоть все пятьдесят, которые прислал отец. Ради того, чтобы ты была весела, я готов больше никогда не произносить слова "нет".
Дао-цзин постепенно начала успокаиваться. Он прилег возле нее и продолжал:
- Ну, не сердись на меня, милая. Хочешь, я тебе расскажу одну смешную историю? Когда я был маленький, мы были хорошими друзьями с У Фу - сыном этого старика. Они жили напротив нас, и я частенько бегал вместе с ним на пруд купаться. Я родился, когда отцу было уже пятьдесят лет, поэтому родители берегли меня как зеницу ока. Мать не разрешала мне купаться, и я бегал к пруду тайком. У Фу вместе с другими ребятишками помогал мне в этом. Стоило кому-нибудь из домашних появиться поблизости, они становились вокруг меня и загораживали собой. Я, конечно, был очень рад, что домашние меня не найдут, и за это тайком приносил ребятишкам пампушки из белой муки. Однажды, улучив момент, когда на кухне никого не было, я через распахнутое окно залез туда и утащил ребятам все пампушки, что были на решетке котла. Повар, обнаружив пропажу, громко закричал: "Появился лис-оборотень! Ворует пампушки!" Смешно получилось, правда?
- Смешно, - холодно ответила Дао-цзин. - Но почему сегодня ты даже не предложил старику маньтоу?
- Как это не предложил? - Юй Юн-цзэ заговорил более уверенно. - Что же мне, жалко, что ли? Когда отец умрет и я стану хозяином всего имущества, я тотчас же, как Лев Толстой, раздам всю землю крестьянам.
- Разда-ашь? - звонко спросила Дао-цзин, пристально глядя на него. - Труд крестьян вскормил и вспоил тебя, а ты еще будешь считать себя "благодетелем", отдав им землю!
Юй Юн-цзэ промолчал. "До чего же своевольны бывают эти женщины!"
* * *
Однажды к Юй Юн-цзэ пришел какой-то студент. Он был похож на спортсмена - в узких хлопчатобумажных брюках и теннисных туфлях - и выглядел грубоватым и сильным. У него были большие ясные глаза. Когда он вошел в комнату, Юй Юн-цзэ представил его Дао-цзин:
- Это Ло Да-фан. Он учится в университете на историческом факультете, - затем повернулся к гостю: - Линь Дао-цзин - моя жена.
Ло Да-фан пожал руку Дао-цзин и, сердечно улыбнувшись, сказал:
- Ну вот, теперь мы знакомы. Ты сейчас не учишься и не работаешь?
Дао-цзин покраснела. Но, чувствуя, что Ло Да-фан искренне интересуется ее жизнью, она кивнула головой. Затем Дао-цзин подошла к мужу и стала слушать их беседу.
- Послушай, Юй, ты сейчас увлекаешься древней литературой?
- Да, я ведь учусь на литературном факультете, поэтому приходится копаться в древних книгах. Но я это дело очень люблю. А ты как? Все еще занимаешься спасением государства?
- Нет! - ответил Ло Да-фан, уклоняясь от дальнейших расспросов, и снова заговорил об учебе Юй Юн-цзэ. - То, что ты глубоко изучаешь нашу литературу - это очень хорошо и необходимо. Но постарайся не попасться на удочку Ху Ши, который заведет тебя в тупик. Знаешь его тезис: "Учитесь - этим вы спасете родину!" А это… - Его насмешливые, с искринкой глаза остановились сначала на Юй Юн-цзэ, а затем на Дао-цзин. Задорно усмехнувшись, он воскликнул: - О друзья, хотите, я вам процитирую один из шедевров доктора Ху Ши?
- Подожди, подожди, я хочу спросить тебя кое о чем, - поспешно прервал его Юй Юн-цзэ. На его лице появилась неестественная улыбка, - твой отец, я слышал, близко знаком с Ху Ши. Какие у них отношения сейчас?
- Ты спрашиваешь, какие отношения между отцом и доктором Ху Ши. Гм… Их водой не разольешь! Они вместе изучают прагматизм Джона Дьюи, чтобы затем преподнести его китайцам. Словом, хотят обрадовать нас открытием: "Материнское молоко нужно только тогда, когда есть новорожденный". Такие концепции им нужны для того, чтобы помочь империалистам и феодально-милитаристским кликам подчинить страну. Слушай, Юй, зачем тебе понадобился Ху Ши?
- Да так просто, - чуть заметно усмехнулся Юй Юн-цзэ. - Я сейчас читаю труды Ван Го-вэя и Ло Чжэнь-юя, некоторые места мне не совсем ясны, и я хотел обратиться за разъяснениями к Ху Ши. Хотя у него и есть кое-какие недостатки и многие ругают его, но, по моему мнению, это все же наш крупнейший и наиболее эрудированный ученый, и у него есть чему поучиться. Но Ху Ши слишком известный человек, а я всего лишь простой студент, и мне не совсем удобно обращаться прямо к нему. Твой отец хорошо с ним знаком, и я хотел через тебя…
Ло Да-фан громко рассмеялся.
- Есть много весьма эрудированных профессоров, почему тебе понадобился именно Ху Ши? Давай я тебя представлю кому-нибудь другому?
Юй Юн-цзэ старался скрыть свое недовольство. Ему очень не хотелось спорить с Ло Да-фаном в присутствии Линь Дао-цзин. Поэтому, неопределенно кивнув головой, он переменил тему разговора:
- Послушай, Ло, что с вашей делегацией, которая ездила в Нанкин для проведения патриотической демонстрации? О ней нет никаких вестей. Что с Ли Мэн-юем? Вот талантливый парень!
- Ты закопал себя в кучу старых книг, и до тебя не доходят никакие новости! - Ло Да-фан поднялся со стула и оглядел маленькую комнату. Он с интересом рассматривал ее хозяев и одновременно неторопливо отвечал Юй Юн-цзэ: