Вторая фаза оккупации
Население было довольно, что наконец освободилось и от поляков и от большевиков, а управление перешло, хотя и не целиком, в свои белорусские руки. В скором времени весь административный и самоуправленческий аппарат был налажен, а немцы не чинили препятствий в развитии белорусской национальной культуры и искусства. Начали постепенно организовываться белорусские школы и всевозможные специальные курсы, амбулатории и больницы, стала работать кооперация, было восстановлено социальное страхование, пущены в ход некоторые промышленные предприятия.
Все это относится к тому короткому периоду времени, когда территория Белоруссии находилась под управлением 7-го отдела военных фельдкомендатур. Продолжалось это, однако, недолго. Через неполных три месяца военное управление вместе со своими комендатурами должно было продвигаться далее на Восток, а на его место прибыл так называемый "цивильфервальтунг" во главе с генеральным комиссаром Белоруссии, гауляйтером Кубе, который в сопровождении своего многочисленного аппарата в сентябре 1941 года прибыл в столицу Белоруссии - Минск.
С этого момента вся территория Белоруссии была административно разделена на так называемые "гебиты" (округа), общим количеством 42 или 43, причем в это число вошли и некоторые районы Смоленской области. "Цивильфервальтунг", однако, занял только часть территории Белоруссии, а именно западную - до р. Березина. Далее на восток была уже прифронтовая полоса, которая осталась под управлением полевых комендатур. Однако такое деление Белоруссии было в скором времени нарушено. В связи с одновременной организацией генерального комиссариата "Украина" и назначением туда гауляйтера Коха произошло новое административное деление Белоруссии. Дело в том, что этому сумасброду Коху хотелось, видите ли, ездить из Кенигсберга в Киев "своей территорией", и потому он потребовал, чтобы вся полоса [территории] Белоруссии вдоль железной дороги Граево - Белосток - Брест и далее на Киев была включена в границы, подведомственные генеральному комиссариату "Украина". Это сумасбродное желание Коха было Берлином удовлетворено, и таким образом весь Белостокский округ вместе с городом Гродно был включен в состав Восточной Пруссии, а часть Брестского и Пинского округов - в состав генерального комиссариата "Украина". Таким образом, белорусская территория очутилась под административным управлением 4-х совершенно различных административных структур: гражданского управления генерального комиссариата "Белоруссия"; генерального комиссариата "Украина", возглавляемого Кохом; государственного аппарата Восточной Пруссии и военного управления, находящегося под верховным командованием обербефельсгабер геересгебит "Митте".
Перед белорусским активом стояла очень трудная задача, так как все эти административно-оккупационные аппараты, хотя и были официально подчинены Берлину, практически, на местах, пользовались неограниченными полномочиями по отношению к местному населению. Во главе гражданского управления Белоруссии и Украины, кроме того, стояли люди совершенно случайные, не знакомые не только с восточной проблемой, но и не имеющие за собой административного опыта, окруженные такими же случайными людьми из своего административного аппарата. Наибольшим, однако, злом было то, что люди эти (вчерашние кельнеры и портьеры) были заражены манией величия, они усвоили только одну аксиому из гитлеровского "талмуда", а именно ту, которая признавала их "юберменшами". Все не-немцы были, по их мнению, чем-то низшим, "унтерменшами", не достойными часто даже их внимания.
Во главе округов ("гебитов") были поставлены часто полуграмотные вчерашние фурманы и кельнеры, а то и просто обычные немецкие мужики ("бауэры") - это относится к Слуцку и Барановичам, - у которых от полноты власти буквально закружилась голова.
Наладить работу с такой публикой было очень трудно. Все они были слишком напыщенны и самоуверенны для того, чтобы прислушиваться к голосу местного самоуправленческого аппарата. Всякие замечания или протесты по адресу их бестолковых и преступных действий, которые делались бюргермайерами, начальниками районов принимались как выражение нелояльности к немцам вообще. Таких людей обычно устраняли, а на их место часто выдвигались люди бесхребетные, но умевшие потворствовать всяким несуразностям гебитскомиссаров, а одновременно беспокоящиеся за свое личное благополучие и обогащающиеся за счет местного населения. Все это, конечно, способствовало нарастанию недовольства среди местного населения, которое очень умело использовалось большевистской агентурой.
Удивительно было то, что гебитскомиссары, будучи официально подчинены генеральному комиссариату, в большинстве случаев совершенно не считались с его мнением, а действовали на местах совершенно самостоятельно. Возможно, здесь была двойная игра: с одной стороны, генеральный комиссариат соглашался с логическими доводами представителей белорусских организаций и делал вид, что отдает соответствующие распоряжения своим подчиненным, а с другой стороны, молчаливо поддерживал политику своих комиссаров, видя в ней корысть или для себя лично, или для немецких интересов. Таково было положение на хозяйственном, так сказать, отрезке. Еще хуже обстояло дело в политическом секторе. Здесь действовали совершенно независимо [друг от друга] такие факторы, как: гебитскомиссар, отдел 1с фельдкомендантуры, СД, ГФП и жандармерия. Все эти институции хотели, в первую очередь, выслужиться перед начальством и добыть наиболее выгодное положение для себя лично, конкурируя зачастую со своими же институциями.
Таким образом, часто создавалось прямо невыносимое положение: трудно было работать и нельзя было уйти, так как пример с поляками был памятен всем. Надо было очень искусно лавировать, чтобы не впасть в немилость одному из вышеперечисленных немецких органов, так как в этом последнем случае все они уже действовали согласованно для поддержания немецкого престижа.