"У меня нет ни копейки! Муж отказался платить мои долги, предполагая, что я наделала их больше, чем позволяет благоразумие! Но это положительно нелепо! Мы сейчас очень холодны друг к другу, и я не советую тебе обращаться к нему за помощью! Если же ты будешь действовать иначе, то я окажусь в затруднении: у меня есть такие несносные кредиторы, что в скором времени я должна буду прибегнуть к помощи мужа, что мне и так крайне неприятно! Извини меня, милый брат, и верь дружбе своей сестры".
- Она великолепна! - воскликнул Собакин, не будучи в силах удержаться от смеха.
- Есть еще постскриптум, но он относится до вас, - заметил Резов.
"Передай твоим друзьям, что я желаю им успеха! Нам сильно недоставало этой зимой Грецки, который как никто дирижировал мазуркой!"
- Спасибо! - проворчал Валериан. - Что ж, сразу видно, что это прелестнейшая из придворных дам, - добавил он после минутного раздумья, - только ее несколько избаловали, что ее испортило!
- О! - воскликнул Резов. - Я думаю, что ее нечего было и портить! Ну, теперь скажи, Грецки, что стало бы со мной, если бы твоя жена не прислала мне денег?
Валериан ответил пожатием плеч.
- Ты несправедлив! - начал Собакин.
- Я женат! - перебил его Грецки.
- Но черт возьми! - горячо начал Резов. - Если ты женат, то в конце концов это только справедливо, так как ведь ты же именно…
- Э! Я очень хорошо сознаю, что это справедливо, - сказал Грецки, поднимаясь и начиная прохаживаться вдоль комнаты, что всегда служило признаком сильной внутренней борьбы в нем. - Если бы это было иначе, я давно пустил бы себе пулю в лоб! И, тем не менее, это нисколько не забавно!
Его оба друга молчали, пока он прогуливался.
- Допустим, что это справедливо, - продолжал он с нарастающим оживлением. - По вашему справедливо, что я, напившись в вашем обществе и встретив на улице молодую девочку, увез ее в "Красный кабачок" и за это подвергся ссылке в Сибирь и лишен всех своих имений… Но справедливо ли также и то, что эта девочка шла ночью одна, как какая-нибудь горничная, отправляющаяся на свидание с любовником, - справедливо ли то, что попалась честная девушка, дочь отставного фельдшера?.. Послушайте, разве каждый из нас не имеет десятка таких приключений без такого плохого исхода?
- Ну, далеко не таких! - заметил Собакин. - Были обольщения, но не было насилия!
Грецки, заложив руки в карманы, сначала ничего не ответил.
- Мы сделали эту прогулку сообща, - наконец промолвил он.
- Мы также последовали за тобой и сюда, - сказал Резов.
- Да, последовали!
Новое молчание… Валериан продолжал прогуливаться.
- Знаешь ли, что я думаю? - проговорил Собакин. - Мы все трое сумасшедших, но ты к тому же еще и гордец! Да, гордец, и тебя не столько оскорбляет и возмущает самая ссылка, как разорение и женитьба!
- Безусловно! - воскликнул Грецки, поворачиваясь к нему. - Как?! Я, граф Грецки, молодой, богатый, знатный, и связан с этой маленькой мещаночкой, почти что parvenu!.. Я женат, но осужден умереть без потомства! А вы хотите, чтобы я преклонялся и смиренно сказал: "Я заслужил это и смиренно прошу прощения у моей жены, что принял ее за девку!.." Никогда, никогда!
Валериан, дрожа от ярости и злобы, зашагал снова по комнате.
- А я, - сказал Собакин, - рассуждаю иначе. Ты поступил с нею, как с девкой, а она оказалась честной девушкой! Ты считал ее корыстной, а она не была такой: мы имеем на это доказательство! Ты считал ее злой, а она была только оскорблена! Доказательство же, что она не желает нам зла, в особенности тебе, здесь на лицо! - добавил он, указывая на предметы, окружавшие Валериана.
Грецки бросился к этажерке, уставленной безделушками, присланными из Петербурга, и бросив их на землю, в бешенстве начал топтать их ногами так, что их осколки как брызги летели во все стороны. При этом дикие блуждающие взгляды он бросал на Собакина.
- Ты можешь разрушать вещественные доказательства, - заметил тот, не особенно смущаясь, - но добродетели ты не разрушишь! Твоя жена не parvenu и даже не мещанка, она - дворянка! Твоя жена очень красива, полна достоинства и имеет прекрасную душу. Понятно, что ты не выбрал бы ее себе в жены, но всегда можешь принять ее без малейшего стыда! И если бы я был на твоем месте, знаешь ли, что бы я сделал?
- Ты бы у нее выпросил прощение! - сказал язвительно Грецки.
- Именно! Я просил бы ее приехать, чтобы разделить ссылку! Если бы она отказала, чего я не думаю, ее же осудили бы, а если бы приняла…
- Вы были бы очень счастливы и имели бы большое потомство! - саркастически закончил за него Грецки.
- Именно так, как ты говоришь! - хладнокровно заключил Собакин.
- Я бы сделал то же самое, - заметил Резов. - Я не говорю уже о том, что чай, кушанье, приготовленное руками женщины, особенно вкусны! - мечтательно добавил он. - А одно присутствие здесь женщины, да еще такой, как твоя жена, - да ведь это было бы счастьем!..
- Очень сожалею, что я не могу доставить вам этого удовольствия, - иронически произнес Грецки, - и право, не чувствую себя настолько возвышенным, чтобы принести для вас такую жертву…
- Надеюсь, - заметил Собакин, - что со временем ты будешь благоразумнее.
- Никогда!
- Поживем, увидим…
- Никогда!
- Тогда искренне жалею тебя! - холодно произнес Собакин. - Идем, Резов, уже поздно!
Оба друга вышли из избы.
Валериан, мрачный и молчаливый, едва ответив на их поклон, некоторое время простоял неподвижно, затем, бросившись на постель, зарыдал от злости.
Пока он призывал проклятия на Раису, она, сидя у окна вагона, жадно вдыхала полной грудью весенний воздух, напоенный ароматом березовых почек. Мысли ее от умерших перенеслись к сосланному.
"Если бы только это был он, - думала она, - я бы простила ему от всего сердца. Как бы полюбила его, если бы он мне признался…"
28
Марсова считалась одной из самых богатых помещиц-собственниц N-ской губернии…
В то время богатство помещиков определялось количеством душ, то есть крепостных людей. Марсова имела пять тысяч душ. Конечно, можно было быть и богаче, но имение, лучше содержимое и более благоустроенное - можно было встретить очень редко.
Марсов был интересный, любезный человек, но с весьма легкими нравами. Многие говорили, что это последствия образования француза-учителя, но слух этот мало вероятен.
Николай Марсов был очень общительным, любил все наслаждения жизнью: вино, карты, женщин, интриги и жизненную комедию.
Никто лучше его не мог устроить любительский спектакль: он выбирал роли одним, доставлял их другим, нанимал оркестр для всех! Он был в одно и то же время и импресарио, и режиссер, и актер! Одним словом был мастер на все руки!
Устав от рассеянной светской жизни, Николай бросался к хозяйству и делался собственником-землевладельцем, весь день курящим сигары и засыпающим за журналом. Чтобы вытащить его из этой спячки, нужна была какая-нибудь новая встряска: концерт с благотворительной целью или какой-либо пикник…
Обладая незаурядно-красивой внешностью, Марсов был любимцем дам и душой светского общества.
Про княжну Елену Грецки говорили, что она не только витала в облаках, но даже заходила и в мир звезд… Создав себе особый идеал мужчины, она влюбилась в красавца Марсова и вышла за него замуж, вознеся его в своем воображении на седьмое небо…
Через год после свадьбы Елена заметила, что звезды были только мишурой, а ее небо было похоже на большой картонный шар, употребляемые при феериях.
Марсов был милым, очаровательным человеком, но в нем не было и десятой доли того, чем наградила его княжна Елена в своих девичьих грезах и мечтах…
Он имел общее только с теми звездами, что блистали на оперном небосклоне, когда приезжали в их губернский город на гастроли.
Елена скоро увидела обломки своего счастья! Она не плакала, но хотела соединить разбитые обломки, но и это оказалось невозможным.
В пылу горячей любви Елена приписывала мужу жажду самозабвения и великодушие, Марсов же не имел ни одного из этих качеств.
Увлекшись выдающейся красотой княжны Елены, Марсов женился, но вскоре же охладел и принялся за прежний образ жизни, начав искать развлечений для себя вне дома.
Как удостоверяет хроника того времени, похождения его были многочисленны и разнообразны! Они проходили от черного цвета до мертвенно-белого, пройдя через красный фламандский, как говорили тогда… Но кто был виною всему?
Елена вначале сильно страдала, горячо оплакивая свое столь короткое счастье, но будучи женщиной с большой волей, она взяла себя в руки и всю свою любовь перенесла на своего единственного сына, удивительно похожего на отца.
Когда же Марсов, этот приятный товарищ, этот искусный антрепренер, был принесен домой мертвым, и никто не в состоянии был объяснить совершившуюся катастрофу, сильное волнение овладело жителями города, и даже далеко за пределами его…
Друзья Марсова были поражены выдержкой и самообладанием Елены: ни одного крика, ни одной слезы при виде тела мужа!.. А ведь все они знали, как горячо она любила его!..
Когда же молодому драгунскому полковнику, ухаживавшему за Еленой, были закрыты тотчас после похорон мужа двери дома, - разноречивые темные слухи поползли по городу…
Елену сравнивала с Марией Медичи, видя ее столь спокойной во время похорон, которые была очень пышными и многолюдными.