Через некоторое время Основатели вернулись, однако на сей раз вежливо испросили разрешения войти. Теперь с ними был Марсамлепт в сопровождении пары иллирийцев, а также Тирсений (почетный переводчик), один или два земледельца и вдова Птолемократа. Ясное дело, сидений не хватило, так что Тирсений послал моего сына и несколько других мальчишек занять у соседей стулья, табуретки и козлы; покуда же вошедшим последними оставалось стоять или усаживаться на пол.
Марсамлепт, имеющий очень усталый вид, представил свой отчет на иллирийском, и один из его людей переводил, пока тот говорил. Приподнятые брови, досадливое шипение и другие театральные жесты сопровождали его рассказ о том, как им не удалось найти никаких следов налетчиков за вычетом двух скифских трупов, но я вежливо из игнорировал.
- Ладно, - сказал я, подытоживая услышанное. - Похоже, что это вполне мог быть набег скотокрадов или спонтанная выходка каких-то юных храбрецов. Очевидно, она не была санкционирована официально. Есть предложения, что делать дальше? Разумные предложения, - добавил я.
- Конечно, - ответил один из Основателей, имени которого я уже не помню. - Мы должны отплатить той же монетой. Если мы сожжем несколько их хижин или угоним лошадей, они хорошенько подумают в следующий раз, прежде чем решаться побеспокоить нас.
Ему возразил один из земледельцев, по имени Херсонес.
- Может, они как раз так и говорили, когда планировали нападение, - сказал он. - И если мы нападем в ответ, какова вероятность, что они не почувствуют себя обязанными ответить тем же? Не успеем оглянуться, как разгорится война.
- К тому же их больше, чем нас, - заметил еще кто-то.
- Тем больше причин дать им хорошего пинка, - отозвался один из иллирийцев. - Посмотрим на это с другой стороны. Что они подумают, если мы ничего не предпримем? Я бы сказал, что у нас нет выбора - ударим со всей силой, а уж потом попытаемся поговорить.
- Согласен, - сказал Основатель. - Эти люди понимают только одно.
Прежде чем дискуссия получила развитие, появились дополнительные стулья, и нам пришлось прерваться, чтобы переждать разгоревшуюся из-за них схватку.
В конце концов свободными остались только подозрительно шаткие козлы, и трое, оставшиеся без седалищ, предпочли стоять, чем довериться этому коварному предмету обихода.
- Поступая так, мы теряем контроль над ситуацией, - сказал я. - Вероятно, так и началась Троянская война - да и любая другая война. Я согласен, что мы не можем просто проигнорировать происшедшее, это означает напрашиваться на неприятности. Поэтому мы ответим на неофициальную атаку официальной. Нет, разумнее будет сперва поговорить с ними, а уж затем, если это ни к чему не приведет, переходить к боевым действиям.
- Чудесно, - язвительно воскликнул Основатель Агесилай. - Предупредим их, что собираемся напасть, чтобы они смогли подготовиться. Вот этакую военную теорию ты преподавал своим ученикам? Если так, боги спаси Македонию.
Я покачал головой.
- Не волнуйся, они уже ждут нашей атаки, - ответил я. - Думаю, элемент неожиданности - это недоступная нам роскошь. Послушайте, мы сейчас с вами занимаемся тем, что создаем прецедент решения всех грядущих проблем со скифами - а проблемы будут, помяните мое слово - поэтому нам стоит напрячь мозги и попробовать придумать что-то слегка более хитроумное, чем немедленная война. В конце концов, - добавил я, не удержавшись, - предполагается, что у нас тут Идеальный Город. Если мы в самом деле его граждане, давайте действовать соответственно.
Вдове Птолемократа моя речь вовсе не пришлась по душе.
- Извините меня, - взорвалась она, - но это моего мужа только что убили, и вы должны что-то по этому поводу предпринять. Я ушам своим не верю - мило болтать с людьми, зарезавшими моего мужа…
Эти слова показались присутствующим гораздо более подобающими моменту. Я, однако, словами такого сорта не располагал.
- О, прекрасно, - сказал я. - Ты только что потеряла мужа; давайте посмотрим, а не удастся ли нам овдовить еще несколько женщин, чтобы они составили тебе компанию. Да, верно, - быстро добавил я. - Не стоило мне этого говорить, прости меня. Но иногда правда уродлива. Все мы потрясены... проклятье, да я сам был там, и эти твои слова легко могли прозвучать из уст Феано. Но сейчас, если мы не хотим потерять все созданное нами за десять лет, нам нужно думать головой. В противном случае с тем же успехом можно воспользоваться предложением Агесилая, высказанным им после первых же новостей - упаковаться и двинуть назад в Македонию... я вижу, его настроение уже переменилось, и за это я ему благодарен. Или здесь есть кто-нибудь еще, кто думает, что нам следует так поступить?
Никто ничего не сказал.
- Хорошо, - сказал я. - Вот что я предлагаю - и это только предложение, не более; у нас свободный город и мы должны держаться своих принципов. Мы отправим к скифам посольство и потребуем выдать нам виновных в этом преступлении. Мы совершенно ясно покажем им, что если этого не произойдет, то они сильно пожалеют. После этого подождем и посмотрим, что произойдет, прежде чем принимать решения, о которых можно впоследствии пожалеть. Я полагаю, что они сейчас пребывают в полнейшем ужасе, ожидая, что мы явимся в полном боевом облачении и с горящими факелами. Давайте же покажем им, что мы не дикари, и может быть, выясним, что и они тоже. Ну? Какие у кого мнения?
Никаких мнений ни у кого не оказалось, так что, к моему величайшему облегчению, все они вышли вон, оставив меня наедине с отложенным шоком, который мне еще час назад следовало из себя выпустить. Не забывай, что это был первый раз в моей жизни, когда я участвовал в бою и стал свидетелем жестоких, преднамеренных убийств. Для иллирийцев это было нормально, да и для большинства македонцев тоже. Они были солдатами и были прекрасно осведомлены об этой стороне жизни, в то время как я знал о ней не больше, чем об Эфиопии…
Я читал о ней, в целом не сомневаясь в ее существовании и имея смутное и, вероятно, совершенно неверное представление о том, что она из себя представляет. Думаю, только к лучшему, что мне пришлось заниматься этим знакомым, почти уютным делом - умиротворением идиотских свар между глупыми моими собратьями.
Если бы я оказался среди них, имея возможность перевалить ответственность на кого-то другого, я бы уже лишился от страха всякого разумения. Когда мне удалось наконец собраться и одолеть жгучее желание заползти под кушетку и свернуться в тугой маленький шар, я смог заставить себя обдумать план необходимых действий.
Чисто теоретически, мы, Основатели, были не более чем представителями остальных колонистов, и всякое важное решение следовало принимать через Собрание, по достижении консенсуса. В пекло все это, решил я; важнейшим фактором было время, а если что и требовалось колонистам, так это знать, что все под контролем и ничего подобного более не повторится. Разумеется, если не создать у них этого ощущения, каждый из них пожелает высказать (а скорее - проорать) свое мнение, и если план с посольством не сработает, я со всей душой покорюсь их воле, хотя бы для того, чтобы снять с себя ответственность за руководство полноценной войной, которой возникшая ситуация рискует разрешиться.
Я некоторое время размышлял обо всем об этом, а затем позвал Феано, которая так и сидела в задней комнате.
- Все слышала? - спросил я.
Она кивнула.
- Когда оказывается, что самым разумным человеком среди главных граждан города являешься ты - это кое о чем говорит, - мягко сказала она. - С другой стороны, мысль о том, что пора паковаться и уезжать - может быть, самая лучшая…
- Окажи мне услугу, - прервал ее я. - Сходи позови Агенора и Марсамлепта, да скажи Марсамлепту прихватить с собой двенадцать надежных молодцов - во всей броне, но под плащами, и чтобы из оружия взяли только мечи. Попроси Эвпола заседлать лошадь. Сделаешь?
Она кивнула.
- Только этих двоих? - спросила она.
- Кого ты еще можешь предложить? - сказал я.
Она немного подумала.
- Полибий, - сказала она. - Я знаю, он Основатель, но он слишком робок, чтобы мешать, а тебе нужно взять с собой хотя бы одного из них, или остальные объявят тебе войну.
- Хорошо, - сказал я. - Это разумно. Кого-нибудь еще?
- Тирсения.
Я скривился.
- Да ладно тебе, - сказал я. - У меня и без него проблем хватает.
Она покачала головой.
- Во-первых, - сказала она, - он понадобится тебе, чтобы переводить с иллирийского…
- Херня, - прервал ее я. - Я знаю иллирийский получше его. Если уж зашла об этом речь, то и ты тоже. И ручной хорек дочери Анфима.
- Кроме того, - продолжала она, грубо проигнорировав мои слова, - скифы знают его и доверяют ему, и было бы полезно иметь при себе кого-то, к кому они…
Я поднял руку.
- Погоди, - сказал я. - Что ты имеешь в виду - знают и доверяют? Как, чтоб мне провалиться, так получилось? За все эти годы мы с ними не имели никаких дел.
Феано слегка нахмурилась, словно поняв, что проболталась.
- А Тирсений имел, - ответила она. - Он торговец, не забывай, ему надо с кем-то торговать. Он заключал с ними сделки бог знает с каких времен.
- Да ну, - сказал я. - И что же это были за сделки?
- Зерно в обмен на масло, сушеную рыбу, посуду, еще кой-какие мелочи…
- И какие же это были "мелочи"?
Она пожала плечами самую малость слишком энергично.
- Ох, ну ты сам знаешь. Украшения. Всякая мебель. Одежда. Металлические изделия. Обычные товары.
Я уставился на нее.
- Металлические изделия, - сказал я.
- Ну да, металлические изделия, - сказала она. - Большие бронзовые кубки. Стойки для ламп. Изукрашенные нагрудники. Ты знаешь, что им…