Такое наплевательское отношение к поискам моего тела за живое меня задело: жалко им время терять, чтобы тело мое искать?! Но я был не прав: авторитет НКВД вмиг усмиряет бунт "освода", поиски продолжаются, лодки от берега удаляются. Видно, крепко Рогатый промыл мозги воспитателям. Как сделать, чтобы время до темноты шло поскорей? Но, кроме уэллсовской машины времени, ничего в голову не приходит.
Время встало, как в романе Уэллса остановилось вращение земли. Мучительно долго проходит вечность. За ней - другая. Между двумя вечностями, я неожиданно уснул. От переживаний. Наконец-то солнце опустилось так низко, что заглянуло в сарайчик через пустой (после визита Баклана) дверной проем. Тогда экспедиция по поискам моего тела, утонувшего по закону Архимеда, прекращает работы, так и не добравшись до Марианской впадины.
Когда берег опустел, я, покинув убежище, сажусь в сарае на деревянный брус и грустно смотрю, как в раме дверного проема багровый диск солнца медленно и величаво опускается за заросшие тайгой сопки на другом берегу Амурского залива. За день судьба так энергично швыряла меня от надежды к отчаянию, что устал я надеяться и отчаиваться. Безразличие охватывает меня.
Вечерняя тишина на берегу залива кажется зловещей и страшит больше, чем привычный угарный мат воспитателей. После жизни среди гвалта взбалмошного мальчишечьего коллектива одиночество гнетет. Будто бы я один остался на Земле, как уэллсовский путешественник по времени, наблюдавший конец света. Красочное описание миллионолетий замедления вращения планеты и печальное угасание жизни под остывающим солнцем - когда-то это произвело на меня такое впечатление, что я не один раз перечитывал это место: "Солнце, кровавое и огромное, застыло над горизонтом. Оно имело вид огромного купола, горящего тусклым огнем".
На пустынном берегу Амурского залива все, как в романе Уэллса. И вселенская печаль сжимает мое сердце, будто бы я присутствую при Конце Света на планете Земля. Жалко мне всех, кто жил, живет и будет жить на этой несчастной умирающей планете. Зачем жить, если память не только о тебе, но и обо всем человечестве растворится в бездонной пучине времени? Зачем нужна жизнь, если каждому человеку понятна ее бессмысленность??! А смерть - не абстрактное событие из будущего. Смерть начинается после рождения, вся жизнь - умирание. Только после смерти перестают умирать, потому что смерть прекращает умирание. Я умираю уже одиннадцать лет!! И мне становится жаль самого себя - жальче, чем человечество. Ведь когда закончится мое умирание, то другие люди будут радоваться жизни, а на земле будут интересные события, о которых я не узнаю!! И я понимаю, что люди только живут вместе, а умирают поодиночке, каждый сам в себе. Каждому страшно умирать и жалко себя. И, как козла, бегающего на привязи вокруг столба, снова притягивает меня к тому же столбовому вопросу: зачем нужна жизнь? Зачем люди живут, преодолевая страдания? Зачем они заботятся о том, чтобы жили их потомки, страдая от труда, забот, голода, болезней и тех же неразрешимых вопросов?! И я цепляюсь изо всех силенок за свою жизнь… заче-ем??
От мысли о том, что я, хотя и рыжий, но умный, а никто из моих современников, кроме Мангуста, это не ценит, становится мне себя жалко, и начинаю я думать о том, что самое подходящее время для того, чтобы тонуть, - это на закате солнца: красиво и печально. И от созерцания трагично воспаленного заката, охватившего небесным пожаром весь западный берег залива, меня охватывает поэтический зуд. Хочу тут же создать бессмертное стихотворение на актуальную тему о моей… утопии, то есть о моем утонутии, то есть… а ну его! Как тонуть, если для этого и слова нет?! Бедняга Рогатый, как он напишет рапорт за этот трагичный случай? Напишет, вроде: "…имело место погружение в воду чеса, без выгружения оттуда"?
Но вскоре становится мне не до смеха - я обнаруживаю, что дрожу уже не за жизнь, а от холода. И с каждой минутой становится холоднее, а от трагичной пустоты в желудке жить очень неуютно! Приятно погрустить о чем-то в жаркий день, покачиваясь в гамаке после вкусного обеда. Но когда кожа в пупырышках от холода, а в животе голодное бурчание - тут не до печали! Ничто так не отвлекает от грустных мыслей, как желание поесть! Если бы на тризнах три дня не кормили - слезы были бы настоящие!
Печальные стихи пишут на сытый желудок, а самоубийства бывают там, где у людей одна проблема: как похудеть? В стране, где умирают от голода, где жизнь наполнена борьбой за выживание, где прощаться с жизнью - дело обычное, какой же идиот думает о самоубийстве?! И погрустить в такой стране не дадут: только задумайся - сразу сожрут! Без горчицы.
СССР - зона рискованного проживания, и все веселые песенки поют. А когда-то сытый "поэт печали" Надсон, сидя в кресле-качалке на веранде виллы у моря, любовался на закат в ожидании, пока накроют стол к ужину, грустил о никчемности жизни, рифмуя строчку: "печаль моя светла". Бр-р-р! И у меня "печаль светла"… была! От холода и голода печаль прошла. Осмотрев сарайчик, вижу то, на что не обратил внимание раньше: слева от двери, в дровяном мусоре, лежит свернутый кусок толстого брезента.
Вероятно, на этом брезенте кто-то плавник сюда таскал волоком, так как брезент в пыли и мазуте. Но мне это без разницы: а кто из нас чище? Завернувшись в брезент с головой я согреваюсь и начинаю выковыривать занозы из своей голодной сущности. А ведь уже и ужин прошел! - спохватываюсь я. В спальне свет уже выключили… пацаны в постелях и меня вспоминают… небось, хорошо… только бедный Мангуст молчит, чтобы не проговориться! Мается. Ведь он опять единственный, кто знает ответ на загадку моего утонутия… утопии… тьфу!.. и уверен я - не подведет!
Еще и придумает историю про то, что я плавать не умел, а он за мной в воде присматривал, а сегодня - не смог… по вине дежурного воспитателя! А Мученик, небось, от страха завернулся в одеяло с головой и декламирует оттуда о пристрастиях утопленников к дружеским визитам в лунную полночь:
Безобразный труп ужасный
Посинел и весь распух…
Горемыка, знать, несчастный
Погубил свой грешный дух…
Нагоняет Мученик страх на всех, а больше - на себя. И так мне захотелось к пацанам! Дождаться бы восхода луны и постучать в то окно спальни, где койка Мученика… и, стоя голым в лунном свете… завы-ыть дурным голосом: ууууу!!! - ой, а шу-ухера было бы… полные штаны!! А что после? Рогатому в лапы попаду - будет мне "у-у" - он из меня такое выразительное наглядное пособие сделает… для тех, кому на волю хочется, - жуть!
И "родная партия" этот вариант узаконила. Недавно нам новый указ читали о том, что чесиков надо расстреливать в любом возрасте, хоть грудничков, за любое преступление! Особенно - за побег. Ведь мы не рядовые преступники, а политические! еще и рецидивисты!! потому как даже в эмбриональном возрасте предавали идеалы партии, имея контакт с врагами народа - своими родителями!
То-то в масть этот указ "рыцарям революции"! Тяжело приходилось трудиться чекистам до указа, пока выбьют дух сапогами из живучего чесика, чтобы списать его по воспалению легких! А по новому указу - чпок! - и порядок! И прохоря от крови отмывать не надо… Да-а… У графа Монте-Кристо проблем и опасностей было "тьфу!" по сравнению со мной. Поймали бы его - обратно в замок Иф законопатили. А там - дело привычное - готовься к новому побегу. Когда свободного времени навалом, то побег придумать - дело нехитрое,
"ибо тому, кто охраняет, приходится предусматривать сотни вариантов возможностей побегов, а тому, кто убегает, достаточно предусмотреть только один".
Главное, после побега графа ждало богатство и жизнь в загранке, где документы на каждом шагу не спрашивают! Как хочешь, так назовись! Хочешь - графом Монте-Кристо, хочешь - гуманоидом с Марса. А что ждет меня в Сесесерии, где даже справку из бани на просвет изучают? Небось, про меня у Дюма роман не получился бы: соображалка у Дюма французская, рассчитанная на порядочных людей, а не для СССР, населенного злобными тварями!