В заключение урока "информация с мест". Есть такой раздел в газете. Расскажу я о том, о чем там не пишут. Итак… Во Владике перед Первомаем, чесики-вольняшки громадный маховик из металлолома стырили и заныкали в трансформаторной будке на углу Первомайской у Суйфунки. А какая крутизна по Первомайке от Орлинки до Ленина? Сечете? От дождей Первомайка - как желоб: из него - не выскочишь!
Пацаны на санках с Орлинки разгоняются, от Суханки до Светланки, - вжжжик!!! - как из пушки - по желобу!! А куда нацелена пушка? Вот то-то… На деревянную трибуну у исполкома на улице Ленина! И первого мая чесики на том колесе написали: "Колесо истории" и… пустили вниз, по Первомайке, к облисполкому, где трибуна!! Вот где было шухеру!.. Вииизгу было - ой-ойе-оей! Рухнула трибуна вместе с начальством! А народная масса, побросав плакатики, - врассыпную!! Кто уцелел - домой сбежал и двери позапирал!
Запомнит советская мразь первомайскую демонстрацию тридцать восьмого с участием "Колеса кстории"! Сейчас атас по всему городу: энкеведе и менты рогами землю роют - чесов ищут! Хрен найдешь! Все они заныканы по деревням и хуторам. Многие в Китай уходят. Через болота за Ханкой. Там погранцов нет, только контрабандисты. К нам в ДПР чесов не шлют - места нет. Отправляют в Никольск и Хабаровск, а там и своих чесов девать некуда. Стали расстреливать пацанов. Но для этого их поймать надо. А родители все уже умные - ценности и дети заныканы по Сихотэ-Алиню так, что и медведь туда заглядывать боится! Бросают люди квартиры, бегут из Владика! Дальзавод встал: половину рабочих и интеллигентов расстреляли, а кто остался - в сопки убежал. Там их только Арсеньев бы нашел, но его уже расстреляли. Сам виноват: думал, что ученого с мировым именем не тронут, - гордость России…
Не всем нам суждено стать взрослыми - подлый совнарод многим из нас это не позволит, - но уцелевшие ему отомстят! За всех и за все!! Не будь я Вещий, если недолго осталось советской мрази холуйство демонстрировать. Сбудется мечта Дрына: "Эх, из пулемета бы-ы… всю мразь советскую!" Недостоин этот народ того, чтобы вонять ему на планете! Будет он истреблен! Мы, огольцы и пацаны, исстребим советский народ, если смелых русских людей в России уже нет! А ежели будет не так, то зряшно кличут меня Вещим…
И по натуре, наш Олег - как тот Вещий Олег, который был на антисоветских тетрадках. И лицо антисоветское: благородное, как у князя Олега.
* * *
Небось, с полчаса прошло, как припухаю я в Зале Ожидания. Сижу, как дурак… впрочем, каждый сидит так, как умеет. Неужели надо мной так подшутили? Или про меня забыли?! А я жду… терпеливо. Не зря граф имел мнение, что
"Изо всех добродетелей в этом мире хуже всего вознаграждаются кротость и терпение!"
- Эй, Монтекриста! Не спишь?.. Правильно… Давай-давай на Присягу канай! - шепчет, заглядывая в Зал оголец по кликухе Шатун. Бреду за Шатуном налево от "Бульвара" по "Светлому пути" - так называется темный коридор перед умывалкой и сортиром на шесть очков. А пойдешь по "Светлому пути" дальше - там "Конец света" - перегородка с запирающейся дверью, потому что этот вонючий аппендикс без окна возле уборной предназначен не только для хранения ведер и тряпок, но и для одиночного содержания в темноте провинившихся тогда, когда карцер в прокуренной дежурке занят. А направо от "Бульвара" - коридорчик, который называется "Дорога к счастью", и ведет он в столовую. Все коридоры в ДПР называются по кинофильмам.
Штрафники, которые в мертвый час полы моют, выносят из столовой "Идолище поганое" - большой гипсовый бюст Сталина, ставят его в умывалке в раковину, а сами с тряпками в руках остаются на стреме у коридорного перекрестка. На Присягу посторонних не пускают. Если появится воспитатель у входа на "Бульвар" - проатасят. Кроме Шатуна в умывалке еще трое огольцов: Хан, Америка и глава комиссии Присяжных - долговязый Макарон. Присягая перед ними, я присягаю перед всеми чесеирами СССР! Тут не до смеха: Присяга дополнительная, из-за того, что предыдущую Присягу нарушил. А что за это будет? Но, взглянув на улыбающегося Макарона, я успокаиваюсь: бить по-отечески ремнем не будут. Огольцы посерьезнели, и Макарон командует:
- Ну-ка хляй с-сюда Монтек-криста! Вот перед вами народный просветитель… А ну, выд-давай обряд по полной норме Прис-сяги!
Макарон заикается слегка. Ну, раз с обряда начали - значит, не будет "разборки"! На душе становится спокойно. Встаю на табуретку, как на пьедестал, торжественно мочусь на голову Великого Вождя. Не зря терпел перед Присягой. Потом долдоню лозунги, которых в ДПР навалом. Для нашего перевоспитания. А к каждому лозунгу - подначку присобачиваю такую, что любой лозунг, привычно гипнотизирующий миллионы людей, становится до смешного глупым. Мы эти подначки все выучили еще к первой Присяге, и теперь в каждом лозунге сидит и подначка. А сгальнее, если новую подначку придумаешь. Для начала собственную подначку декламирую:
"Все лучшее - детям!" Вот, например:
Надежный, как кича, наш де-пе-эр!
Хмыкнули огольцы - понравилось! А для автора понимание его творчества - дорогОго стоит! Потом я, как из пулемета, барабаню все лозунги подряд с общеизвестными подначками. Знаю, что их Макарон сочинил. Он и настоящие стихи пишет. Красивые, умные. Но на наш пацанячьий вкус - очень уж… сентиментальные. Но сейчас не до поэтической критики, захлебываясь от спешки шпарю:
Шаг влево, шаг вправо - стреляет конвой!
"Партия - наш рулевой!"
Сели партийцы народу на спины:
"Партия и народ - едины!"
"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!",
И по этапу в Сибирь отправляйтесь!
Славит себя ублюдочный сброд:
"Да здравствует советский народ!"
В концлагерях миллионы людей -
"Жить стало лучше, жить стало веселей!"
В ДПР в каждой комнате и в коридоре - лозунги. И к каждому лозунгу подначка такая, чтобы лозунг оставался без изменений. Тогда лозунг вызывает в памяти подначку и действие его становится с точностью до наоборот. Огольцы говорят, что это - "ассоциативное мышление". Выдав скороговоркой с полдюжины лозунгов, я начинаю повторяться и спохватываюсь: кажется, лозунги кончились! Но тут вспоминаю про подначку, сочиненную Мангустой, которой он со мной поделился. Подначка необычная, восточная, и декламировать ее надо с восточным акцентом:
Городской баран, деревенский баран -
Все попали в один казан!
И барбаранят на весь улус:
"Да здравствует союз
Рабочих и крестьян!"
Заржали огольцы - новенькое всегда забавно. Чувствую - время закругляться и выкладываю "под занавес" свои, только что сочиненные в Зале Ожидания стишата:
Прикатило к нам "Колесо истории"
По прогулочной территории.
Стишок не по лозунгу, а по картинке, но огольцы уже разошлись и ржут так, что дежурный, сгорая от любопытства, заглядывает и просит, чтобы тише ржали, а то уже и на "Бульваре" ржачку слышно.
Закончен сгал. Спрыгиваю с табуретки, споласкиваю бюст, отдаю дежурным. Теперь - главная часть Присяги - Клятва. Встав на коленки я вслед за Макароном повторяю торжественные слова Клятвы о верности Присяге:
- "Я - чесеир Советского Союза - перед лицом всех чесеиров клянусь, что буду твердо и неуклонно, с оружием и без, тайно и открыто, словом и делом, до последнего дыхания, до последней капли крови бороться за свободу России от власти коммунистов и их приспешников. И если предам я другого чесеира делом или бездействием, под пыткой или проболтавшись, то пусть постигнет меня смерть от руки чесеира! Долой СССР! Смерть НКВД!! Да здравствует Россия!!!"
Эта присяга - не пионерская игра "Звездочка". Это - на большом серьезе… Макарон легко поднимает меня с коленок. Сейчас я Клятву подтвержу подписью. Протягиваю левую руку и зажмуриваюсь от предчувствия боли. Хан достает из кармана что-то острое, втыкает в палец. Макарон вынимает из-под рубашки "Подписной лист" - лист бумаги на котором бурые пятна. Под каждым пятном значоек, значение которого на другом листе. Я делаю отпечаток пальца кровью. Ранка на пальце болит, кровь капает, я ее слизываю - во рту тошнотно солоноватый вкус.
- "Клянусь своею кровью, что всегда и везде буду мстить за кровь моих родителей!" - подтверждаю я словами свою подпись под Клятвой под диктовку Макарона. А кровь все капает - Хан глубоко ковырнул. Сердобольный Америка находит какую-то замызганную тряпочку, отрывает полоску, бинтует палец. И теперь весь палец болит. Но я вида не подаю… Это - что! В сравнении с огольцовской Присягой пацанячья Присяга - сгал! У огольцов Присяга серьезная. Там проверяют на умение любую боль вытерпеть. Чтобы на допросе не расколоться. Не на Вождя там писают, а на крови клянутся. И не по капельке, как у пацанов, а наливают кровь в стакан, разбавляют водой и пьют по очереди. Чтобы быть одной крови, как родные братья. Так братались викинги. В огольцовской Присяге говорится об обязанности нас, пацанов, воспитывать. Уважаем мы огольцов и любим, как братьев старших.
Присягу закончили вовремя: звенит звонок - подъем. После мертвого часа все бегут в уборную. Макарон доверительно берет меня за плечи и говорит, заикаясь:
- Г-гордись званием "чес". Нет в России звания п-почетнее, чем звание "враг н-народа"! Это звание лучших с-сынов России! Г-гордись родителями! П-помни К-клятву!
А когда мы выходим из умывалки, Макарон останавливается и говорит: