* * *
Кончилась линейка, и все разошлись. А я сижу на склоне сопки. Не хочу домой. Утром воображал: приду из школы гордый - с пионерским галстуком на шее! Позвоню маме на работу, а мама в честь такого важного политического события в моей биографии торт купит. А сейчас чувствую: стыдно быть пионером! Трудно мне понять: почему мне стыдно? Жалко Мишку и Юрку и… стыдно за них.
А я бы отрекся от родителей? Даже если это надо для Родины?? Да что же это за сволочная моя Родина, если ради нее надо делать такую подлость??! Снимаю пионерский галстук, самоисключаясь, и чувствую облегчение. Будто бы я прежний октябренок, не обремененный почетной обязанностью перед партией, органами НКВД и Крысой выполнять "священный долг": подсматривать, подслушивать и доносить на друзей и родителей и даже отрекаться от них!
Становится спокойно. Но если приду в школу без галстука - что скажу? Что не хочу быть стукачоем?! А мне - про Павлика Морозова! Ништяк, и Богу, как говорят, приходится ловчить и быть "единому в трех лицах". Конечно, я не Бог, но основы мимикрии секу - в советской школе учусь! Проживу и в трех лицах: в школе - пионер, дома - октябренок, на улице - пацан беспартийный! А зачем спешить домой с биографией тройной? Тем более мама и папа на работе. Рвану-ка в киношку! Хорошая мысля и не опосля: в кинотеатре "Уссури" вот-вот начало сеанса!
Новые кинофильмы бывают редко, и у каждого пацана есть свои любимые, которые он смотрит по многу раз в разных кинотеатрах. Но есть один фильм, который любят все. Это - "Чапаев". Как раз сегодня он повторно идет в "Уссури"! Я видел "Чапаева" раз пять, но уверен, что и в десятый раз буду замирать от страха, когда стройная колонна каппелевцев пойдет с развернутым знаменем в психическую атаку. И вновь охватит меня восторг, когда застрочит из пулемета Анка по плотной колонне каппелевских офицеров! И, зная, что утонет Чапай, я, все-таки, в который раз буду с надеждой шептать: "Еще немножечко, еще…" - и будет казаться, что на этом сеансе подплыл Чапай к спасительному берегу чуть ближе.
Вдохновленные замечательной идеей, рванулись мои ноги: с места - прыжком!.. и - вни-и-из бегом… закладываю вираж по крутому склону, как атакующий истребитель, вни-и-из!! - вираж еще круче! По самой крутизне, без дороги и тропинок - напрямик на Светланку! Под сопкой за углом - кинотеатр "Уссури", и уже запускают. Полундра! - контролерша вредная! Небось, заприметила меня, когда с пацанами на протырку ходил. Затираюсь в толпу… подхожу, укрываясь за спинами… все путем… сейчас за этим притрусь… за такой мощной фигурой полкласса протырится… А фигура, похоже, меня понимает и прикрывает - пиджак расстегнул… Оп-ля - и тама! И я прошмыгнул!!
В фойе - большой портрет Сталина. Во весь рост и с трубкой. Без орденов и знаков отличий. Зачем ему знаки отличий - он и так от всех в мире отличается: самый мудрый в мире!! Зачарованно вглядываюсь в лицо Великого Вождя: мужественное, волевое, гордое… а под пышными усами - добрая, понимающая улыбка. Будто бы знает, что без билета я, и… не сердится! А может быть, прозорливо думает: "Пора пацанам к коммунизму привыкать, надо их без билета в кино пускать!" Глаза у Сталина зорко прищурены - все видит он! Видит, как в жаркой Испании "вперед под грохот канонады идут на бой интербригады!". И слышит он, как над всей планетой раскатами грома грохочет припев: "Бандьеро роса! Бандьеро роса!!" А я с Жоркой уже решил: летом обязательно доберемся до Испании! Гляжу на портрет Сталина, затаив дыхание, а губы шепчут: "Но пасаран! Но пасаран!! Но пасаран!!!"
Конец репортажа 1
Репортаж 2
День рождения
Жить стало лучше,
жить стало веселее!
(И. В. Сталин)
Шаги в подъезде ночью
Все ближе у дверей!!
Я обмираю - точно:
"Жить стало веселей!"
Пронеси же, Боже мой!!
Мимо…
год тридцать седьмой.
(Л. Пичугина из ОЛЖИРа)
Прошло полгода.
Время - 5 ноября 1937 г.
Возраст - 11 лет.
Место - г. Владивосток.
Зажигается свет. Просыпаюсь. За окном ночь. И голова моя, как у черепашки, втягивается в теплую темноту под одеяло, а сознание спешит окунуться в ласковый мир сновидений, слипшихся с сонным телом. Сквозь нежную зыбкость сна настырно проскребается раздраженный, требовательный голос:
- Подымайте ребенка!
- Может… пусть поспит… зачем ему все видеть? - просит мамин голос, сдавленный, будто бы маму кто-то душит.
- Сказано - подымайте!! - нетерпеливо настаивает раздраженный голос, - Некогда в детские игры играться!!
Ласковые мамины руки обнимают меня за плечи.
- Вставай, солнечный зайчик, вставай!..
Мамины руки, взволнованно неловки, дрожат. Через руки волнение передается мне. Сны отлипают, и я открываю глаза. Оказывается - сижу в кровати. С недоумением смотрю на хмурого военного, который вытряхивает на пол из моего школьного ранца "набор молодого пионера": две тетрадки, две рогатки, трубку для стрельбы горохом и ручку с пером № 86. В комнату входит еще один военный. Мордастенький. К чему такой дурацкий сон: мордастые военные в моей комнате?! Закрываю глаза, ложусь на бок: сны удобнее смотреть лежа. Даже дурацкие.
- Ешь кокоря! Да убирайте ж отсель вашу дочку! - негодует "хмурый" властно, нетерпеливо. Во всем облике Хмурого все злобно, грубо: от волос, ощетиненных разозленным ежиком, до грозно и грузно грубых яловых сапог, густо воняющих армейским гуталином. И в каждом слове - казенно властные интонации хрипатого, как у цепного пса, голоса.
- Он не дочка, это мальчик… - робко говорит, будто бы оправдывается, мама. Голос у мамы извиняющийся, будто бы я не дочка по ее недосмотру.
- Хы-ы-ы!! - неожиданно регочет Хмурый. - А чего оно - в платьице? - В голосе Хмурого подозрительность, будто бы он уличил маму в подлоге.
- Это ночная рубашка! Мамин голос звучит тверже: фланелевые ночные рубашки - мамин пунктик. Вот сейчас мама прочитает лекцию Хмурому о гигиене с ссылкой на заграничного писателя, который все дни пишет про революцию в России, а по ночам спит в длинной фланелевой рубашке.
- Хы-ы-ы!! - Опять ржет Хмурый, но теперь высокомерно: - Ну, камедь ентиллихентская…
А мама… молчит!! И тут я понимаю: это - не сон!! В сны такие дуроломы в нагуталиненных яловых сапогах не вламываются. Это, как говорят, советская действительность. А насчет того, чтобы спать в рубашке девчоночьей, - я сам очень против! Придумал же кто-то европейскую моду на мою азиатскую попу! Надеваю пижамку, оглядываюсь. Мордастый сбрасывает с моей кровати одеяло, встает на него сапогами, ощупывает руками матрац. Мама смотрит беспомощно, как ходят военные в сапогах по белоснежному белью, разбросанному по полу, вперемешку с моими акварелями, которыми она так гордилась, что организовала в школе постоянную выставку детских рисунков. И ко мне приходит страх: я понимаю, что случилось то, о чем все боятся не только говорить, а даже думать. Значит, и к нам тоже "пришли", чтобы "забрать"!.. В этом году я понял, что вовсе не враги народа те, кого арестовывают по ночам. Если бы они были преступниками - их бы судили, о них в газетах писали. А то все, кого "забрали", - исчезают без суда, без следа, неизвестно куда. И все-таки страх у меня какой-то невзаправдашний. Наверное, потому что это так ужасно, кажется - не взаправду, а как в кино, где сперва понарошку страшно, а потом все кончается хорошо.
На столе лежат коробки… у меня ж сегодня - день рождения!! Ух ты-ы!!! - в одной коробке - большой конструктор, в другой… и тут у меня дыхалку перехватывает: там лежит предел желаний - самая заветная мечта - фотоаппарат "Фотокор", чудесно пахнущий кожей и еще чем-то таинственно прекрасным! Небось, теми волшебными мгновениями, которые навсегда останавливает каждый щелчок затвора? А рядом - штатив! Настоящий, складной!.. а в средней коробке - фотопластинки, фотобумага, проявители… А сверху - открытка красивая, самодельная, нарисованная и подписанная папой и мамой. На открытке нарисовали папа и мама китайские и японские иероглифы: пожелания счастья и здоровья. Китаевед папа и японовед мама все поздравительные открытки иероглифами украшают, потому что иероглифы с хорошими пожеланиями здоровье улучшают. Об этом все на Востоке знают. Но сегодня настроение от иероглифов не улучшается: через мое плечо рука Хмурого простирается, облапливает "Фотокор", и… заветная мечта вместе с волнующим запахом так и не остановленных мгновений исчезает в недрах дерматинового чемодана, который Хмурый притащил с собой, небось, специально для этого. С глумливой назидательностью цедит Хмурый в околоземное пространство, потому как общаться со мной считает ниже своего достоинства:
- Фотоаппаратура, оружие и предметы шпионской техники подлежат конфискации… являясь уликами… - А взглянув на маму, спохватывается: - Ееш кокоря!.. а рыжье - золотишко - тоже!
Пока Хмурый конфискует с маминой шеи цепочку с золотым медальоном, шустрый Мордастик профессионально ловко скручивает у мамы с пальца обручальное кольцо. Хмурый этим недоволен, но с нахальным Мордастиком не конфликтует. Конфискованное золото исчезает в карманах чекистов. Ошеломленная мама обнимает меня, готового разрыдаться из-за "Фотокора", и уводит в гостиную.
В центре гостиной стоит круглый стол под большим китайским абажуром. На золотистом шелке абажура извивается огненно-красный дракон, распахнувший зубастую пасть на лохматое красное солнце. Под китайским абажуром за круглым столом когда-то собирались гости. Некоторые приходили с ребятишками, и их отправляли в мою комнату.