Люди толпились на майдане, громко переговаривались. Когда сюда пришел Мачиг, площадь уже была заполнена до отказа. Даже древних старцев, которым сидеть бы дома да сидеть, и тех привели под руки. Попробуй-ка усидеть дома - столь высокое начальство не часто балует Гати-Юрт своим вниманием. В передних рядах, как и положено, расположились самые почтенные старики. Только там их законное место. Дальше - пожилые, потом и молодежь. Одеты все по-разному. У кого в доме достаток, того определишь сразу: и одежда лучше, и походка тверже, и подбородок поднят повыше. Основная же масса смотрится победнее. Есть и такие, кому и вовсе нечего натянуть на себя, кроме рваной черкески. Но пусть эти разодетые не поглядывают гордо по сторонам, не кривятся в брезгливой усмешке при виде своего оборванного соседа: там, где следует проявить мужество, он-то и делает всегда первый шаг. Но все без исключения подпоясаны серебряными ремнями, и у каждого дорогой, добротный кинжал.
Гости с любопытством оглядывали площадь, но о чем они думали, что говорили, угадать было невозможно. Их чисто выбритые лица оставались спокойными, в глазах не сквозило ни искорки участия, ни тени беспокойства о судьбе тех, кто сейчас с надеждой взирал на них. Впрочем, и не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы хоть чуть-чуть заглянуть в души этих людей. Они выполняли чужую волю, чужие приказы и не задумывались, насколько те гуманны. Их задача - сначала ослепить своим внешним блеском, а затем с высоты своего положения убедить собравшихся в правдивости всего ими сказанного. На это рассчитывают и они сами. На это рассчитывают и те, кто послал их сюда. А старики и молодежь смотрят на гостей тем взглядом, каким смотрит поверженный и тяжело раненный зверь на стоящего над ним охотника.
Свысока поглядывал на соотечественников Бота Шамурзаев. Лицо у него полное, круглое - видать хорошо кормят его власти.
Бороду он бреет, только черные усы торчат в разные стороны.
Мачигу он особенно понравился тем, что с начальством разговаривает непринужденно, чувствует себя свободно, не заискивает, как стоящий рядом Хорта. Этого не могли не заметить и другие жители Гати-Юрта. И достаточно было лишь взглянуть на Хорту, на его согнутые плечи и покорное лицо подхалима, чтобы понять, как никогда не должен себя вести всякий, хоть мало-мальски уважающий себя человек.
Полковник Муравьев что-то шепнул Шамурзаеву, тот передал Хорте. Хорта взмахнул рукой и закричал:
- Внимание, люди! С вами будет говорить полковник, который прибыл к нам из Солжа-Калы!
Полковник вышел вперед. Речь его продолжалась минут двадцать.
Он ужасно растягивал слова, словно пробовал их на вкус.
Собравшиеся слушали его внимательно, хотя мало кто мог разобрать и понять, о чем же говорил полковник. Но они не унывали: раз говорит по-русски, значит, кто-то переведет. Для того у них имеется Хорта. Хотя, пожалуй, такое серьезное дело Хорте не доверят. Правильно, так оно и есть! Кончив говорить, полковник повернулся к Шамурзаеву, словно приглашая его перевести сказанное.
Но прежде чем перейти к переводу, Бота объяснил, кто эти люди, с которыми он, Бота Шамурзаев, приехал сюда. Впрочем, собравшимся и без его объяснений стало ясно, кто и какой пост занимает, кто и откуда приехал. Но из учтивости молчали, какой ни есть гость, а его надо уважать и не перебивать, что бы он ни говорил.
Наконец Бота перешел к главному. Но опять все то же, о Хонкаре, о падишахе. О, этот падишах! Как же ему хочется, чтобы все отсюда уехали! Правда, Бота говорит, что слухи ходят в их ауле неправильные. Падишах никого не собирается выселять насильно: кто сам надумает, тот и поедет. Падишах никому и ни в чем препятствовать не будет. Но тогда, если верить падишаху, все получается правильно: земли казакам он не отдает, чеченцев в солдаты не забирает, а о Сибири и подавно вспоминать нечего.
Да и разве возможно выселить весь народ? Это же очень трудно, и падишах на такой шаг, конечно, никогда не пойдет. Это люди болтают почем зря. Не было ничего такого и не будет. Вон и Бота говорит про то же самое.
- От имени сардара полковник передает вам, - говорил Шамурзаев, - что подобные слухи не имеют под собой почвы.
Подумайте сами, какая выгода падишаху от переселения вас в Сибирь? Никакой! Разве у него других забот мало? А вот что касается земли, то тут вопрос другой. До падишаха дошло, что вы требуете землю. Падишах вам отвечает, что взять ее неоткуда…
- Есть! - крикнули из толпы. - Пусть нашу вернет. Мы чужой земли не требуем!
- Тише! Пусть говорит!
- Сардар понимает, как вам сейчас трудно. - Бота на выкрики и бровью не повел. - Но, как говорится, с бесштанника штанов не снимешь. Чего нет, того нет. Сочувствуя вам, Муса Кундухов решил и сам переселиться в Хонкару, взяв с собою добровольцев.
Одни уедут, другие останутся. Таким образом и вопрос с землей решится. Но, повторяю, и сардару, и падишаху абсолютно все равно - уедете вы или останетесь. Это решать вам!
- Даже если мы подохнем за одну ночь! - послышался все тот же голос.
- Ты бы сам, Бота, взял бы да отдал прежним владельцам отобранные у них и подаренные тебе царем пятьсот десятин земли!
Бота и эту реплику пропустил мимо ушей.
- Генерал Кундухов сам лично ездил прошлым летом в Хонкару, где имел разговор непосредственно с Абдул-Межидом, падишахом Хонкары. Муса объяснил ему, в каком трудном положении оказались чеченцы, и попросил турецкого падишаха приютить своих же братьев по вере, помочь им, на что падишах дал согласие. Кроме того, Абдул-Межид заверил Кундухова, что всех приехавших расселит отдельно и обеспечит их жильем. О своем разговоре с Абдул-Межидом Кундухов доложил сардару, который живет в Тифлисе. Люди! Еще раз повторяю то, что просил передать вам господин полковник. Землю у вас никто не отбирает, наоборот, она будет закреплена за вами. Но, к несчастью, земли пока мало, и не все чеченцы смогут получить ее. Вот почему русский падишах не стал препятствовать генералу Кундухову, но и понуждать никого тоже не будет. Вопрос должен быть решен на добровольных началах…
Бота сделал паузу, бросил взгляд на полковника и продолжил:
- Теперь насчет порядка. Вы, наверное, думаете, что все так просто: каждый из отъезжающих сел на подводу - и до свидания, поехал! Это не так. Каждый из отъезжающих должен иметь при себе паспорт той страны, куда он выезжает. А для этого требуется определенное время. Поэтому поедут не все сразу, а несколькими партиями. Этой весной - одни, а следующей - другие. Чтобы не повторилось того, что в прошлом году произошло с адыгами. Потому так и решили власти. Вот все, что хотел сказать вам полковник.
Бота смущенно улыбнулся и перекинулся несколькими словами с полковником.
- Есть ли у вас вопросы к полковнику? - спросил он.
Вопросов было много, и они давно уже вертелись на языке у каждого, но все пока молчали, выжидающе поглядывая на тамаду аула Бешту и стоявших рядом с ним Маккала и Арзу.
- Разве у вас нет никаких вопросов? - удивился Бешту.-
Давайте, спрашивайте!
Работая обеими руками, вперед пробился Мачиг.
- У меня есть вопросы.
Бота пристально разглядывал его сверху. Вид Мачига ему не понравился, и он нахмурился.
Мачига столь пристальное внимание к своей особе со стороны высокого начальника сильно смутило, и он робко спросил:
- Если я задумаю переселиться, то власти окажут мне какую-то помощь?
- Да, - ответил Бота. - И даже скот в дороге обеспечат кормом.
Кроме того, в Шали, Назрани и Червленой открыты базары, где уезжающие смогут продать или купить все необходимое.
- Говорят, что царь разрешил Кунте-Хаджи и его мюридам уехать в Хонкару. Правда это или нет? - крикнул кто-то из толпы.
- У падишаха есть такое намерение.
Поднялся шум. Людей словно прорвало. Заговорили разом, перебивая и не слушая друг друга. Одни спорили меж собой, другие, довольные предоставившимся случаем, обсуждали начальство.
- Кто говорит правду?
- Киши-Хаджи ни одному земному падишаху не подвластен! - Он, говорят, из тюрьмы ушел. Двери сами перед ним раскрывались, а тюремщики ему кланялись.
- О, Аллах всемогущий, он воистину святой человек!
- Земли не хватает? А казаков зачем здесь поселили? Пусть назад, к себе домой едут.
- Пока русские не пришли, земли всем всегда хватало.
- У Боты много земли. Попросите у него, может, выделит. - Мне чужой не надо.
- А он разве свою взял?
- Из кожи лез, выслуживался перед урусами.
- Тебе ведь, Мачиг, земли не дали? То-то. За один длинный нос падишах землю не даст!
- Тише! - крикнул Бешту. - Расшумелись! Смотреть на вас стыдно!
Кто бы он ни был - он человек, который приехал к нам. Разве станете вы обсуждать своего гостя? Ежели кому невмоготу, так подойдите к нему и поговорите. А оттого, что вы здесь галдите, дело не сдвинется… Довольно, Бота! Мы поняли, что сказал полковник. Кто захочет, поедет в Хонкару, кто не захочет - останется тут. Вопросов больше нет.
Где бы Бота ни появлялся, он слышал о себе одни и те же разговоры. Сначала внимают словам полковника, затем подбираются к нему. Так случилось и сегодня. То и дело слышишь