Дорога вывела на центральную площадь, где высился двухэтажный дом полкового командира. Рядом виднелась гауптвахта, у дверей которой стоял казак с обнаженной шашкой. По соседству - дом полкового правления, тут же висел вечевой колокол. На площади было довольно многолюдно. Любопытные и просто праздно шатающиеся окружили арбу и молча рассматривали сидевших на ней Али и Айзу. Али старался не выдать своей тревоги. Ведь и он впервые оказался в казачьей станице. Хотя старики-чеченцы и говорили очень тепло о былых взаимоотношениях между чеченцами и терскими казаками, теперь наступили совершенно иные времена, и между тем прошлым и сегодняшним настоящим пролегла огненная грань долголетней войны. Что из того, что когда-то предки чеченцев и казаков жили как друзья и братья? Царь-то их потомков превратил во враждующие стороны. И может быть, среди этой вот толпы стоят те, у кого от чеченской пули погиб отец, брат или сын? Может, кому-нибудь из них взбредет в голову мысль отомстить за погибших? Ведь повсюду сейчас находятся сумасбродные головы, всегда готовые на любое преступление.
Да ведь и власти ныне подстрекали чеченцев и казаков к столкновениям, разжигали вражду между ними. Подогревали эту вражду и муллы, объявляя всех христиан непримиримыми врагами правоверных мусульман. Благодаря тем и другим образовалась такая глубокая пропасть между чеченцами и казаками. А ведь жили же их предки дружно и мирно. И могли жить так и дальше, если бы кому-то не было выгодно натравливать их друг на друга.
Али не ошибся. Среди добродушных лиц и любопытных глаз нет-нет, да и сверкали злые, враждебные взгляды.
Сквозь толпу протиснулся здоровенный рыжий детина, засучил рукава черкески, оголив мускулистые руки и толстую шею, и вперевалку, словно медведь, медленно подошел к арбе.
- Братцы! Да ведь он лазутчик! Пришел добычу высмотреть! - заревел детина, скрипя зубами. - Бей его!
Али отступил к арбе, прикрыв спиной Айзу. Руки невольно потянулись к пистолетам, заткнутым за пояс под буркой. Но раздумал. Терпение… Самое главное - терпение! Эх, не было бы с ним сейчас Айзы. Ведь она беременная…
Все это пронеслось в голове за какие-то доли секунды. И в эти же доли секунды из толпы вдруг рванулись крики:
- Назад, сволочь!
- Позоришь станицу?
- Фролов, назад, кому сказано!
Из толпы выскочил другой казак и, встав перед Али, загородил собой его и Айзу.
- Подними-ка свою рыжую морду, фроловская сука! - Казак тоже засучил рукава черкески. - Подними, подними! Я ее сейчас отделаю!
- Прочь с дороги, босяк! - Лицо Фролова исказилось бессильной злобой и ненавистью. - Не из твоих ли он ночных дружков?
- Да дай ты ему в рыло, Корней!
- Не шибко храбрый нашелся?
- Людей нужда погнала, а он, боров, бить их собрался!
Пока из толпы неслись возгласы, оба казака, видимо, не уступавшие друг другу в силе и ловкости, переминались на месте, готовые сцепиться в драке.
- Други мои, позорно бить друг другу морды из-за вшивого чечена! - завопил какой-то низкорослый казак.
- Заткни пасть. Не быть по-вашему! - Ринулся к нему другой.
- Босяки!
- Кровососы!
Толпа разделилась на две враждебных половины. И по решительности, с какой произошло такое разделение, стало ясно:
потасовки не миновать. Но тут на крыльце правления появился станичный атаман - полковник Беллик.
- Что здесь происходит? Почему базар? - выкрикнул он грозно, хмуря седые брови. Заметив Али, стоявшего около арбы с пистолетами в руках, спросил:- А это еще кто таков?
- Ваше благородие, чечен он, приехал, видимо, торговать. По бедности своей… - выступил из толпы казак. - А наши, вон, сговорились избить его… Да ведь позор, ежели такое случится.
Позор, ваше благородие, и нашей станице, и всему терскому казачеству. У нас подобного отродясь не было. Чеченцы бы так подло, ваше благородие, с нами не поступили ни в жисть…
- Это ты верно говоришь, Пантелей, - согласился Беллик.-
Невелика храбрость всей станицей напасть на одного. Всем запомнить: они не только наши гости, они подданные Его Императорского Величества, как и любой из нас. Война кончилась, нам с ними жить в мире! Кто начал приставать?
- Знамо, Фролов.
Беллик погрозил рыжему пальцем:
- Некрасиво, Фролов, для твоей фамилии. Не к лицу. Отныне строго буду наказывать всех, кто обидит чеченцев, пришедших к нам с мирными делами. Корней, позаботься о нем, - Беллик кивнул в сторону Али. - Все! Разойдись!
- Погоди, паршивец! - скрипел зубами Фролов. - Припомню я тебе этот день. И Никифорычу не забуду.
- Господи, напугал как! Сам же не веришь в то, что болтаешь.
- Пантелей презрительно сплюнул. - Моя сабля остра, разрубит любую шею. Хочешь сохранить голову на плечах, не лезь на рожон, сиди и сопи себе…
- Гони, кунак, арбу за мной. - Корней подошел к Али. - Не бойся.
В станице волоска с ваших голов не упадет.
Они отъехали от центра, и вдруг Корней начал извиняться, будто это он был виноват в случившемся.
- Обо всех плохо не думай, кунак. Подлые люди всюду есть - и у нас, и у вас. Разжирели на наших хлебах… Какой резон нам враждовать с вами. Жили же наши деды мирно, друг к другу в гости ездили по-родственному и по-кунакски. Война все перемешала.
- Ты спас меня. Теперь моя жизнь - твоя жизнь.
Корней отмахнулся:
- Не я один заступился за тебя. Заступились многие. Да ладно тебе. За что благодарить? За пустяк… Ну и башка у меня!
Болтаю-болтаю, а имени у своего кунака не спросил.
- Меня зовут Али. Из Гати-Юрта я, что в Ичкерии. Это чуть выше Герзель-аула на левом берегу Аксая. Там у меня есть и брат, Арзу.
- У меня много друзей среди чеченцев. Теперь и ты в их числе.
Что тебя привело в нашу станицу?
- Женился я, Корней. Семья теперь. А как жить, если быков нет, коровы тоже, арба - чужая. В горах ничего нет, а у вас можно купить хоть из старенького: и вилы, и лопату, и косу…
- А что же у тебя в арбе?
Али смутился:
- Древесный уголь, дикие груши, мушмула…
Корней покачал головой:
- Товар, извини, неходовой, неважнецкий.
- Я сразу понял, как приехал.
Корней сел на передок, взял из рук Али хворостину и погнал быков.
Чем больше удалялись они от площади, тем грустнее становился Корней. Он раскурил ореховую трубку и молча дымил, видимо, думая о чем-то своем… Неожиданно проговорил:
- Видишь вон ту покосившуюся лачугу? Это и есть моя изба.
Полна детьми, так что сесть негде. Как же получше принять вас?
Вот ведь беда какая…
Али понял, почему задумался Корей.
- Не надо говорить так, - ответил он. - Ты хороший человек, это и есть твое богатство.
- Нет, к себе я вас не поведу, - стоял на своем Корней. - Но у меня есть друг. Андреем звать. Только он и сможет помочь вам. Поедем к нему.
Вот в тот памятный день и познакомился Али с добродушным Андреем. Он и жена его Наташа встретили гостей с таким искренним радушием, словно знали их давно и давно ждали в гости. Эту ночь Али с Айзой провели у них, а назавтра вернулись домой.
* * *
…Наступила зима. Морозным вечером в станицу въехали двое всадников, закутанные в башлыки. Они рысью проскакали центральную улицу, достигли окраины и остановились у дома Корнея. Хозяин не спал, к нему часто приезжали чеченские наездники, но чтобы вот так открыто, а тем более и в столь раннее время, никогда такого не было раньше, да и деловые встречи до сих пор назначались вне станицы.
Корней вышел к калитке, но не сразу признал всадников, чьи лица закрывали покрытые инеем башлыки, только глаза и были видны.
- Салам алейкум, Корней, - приветствовал тот, что был пониже ростом. Он легко спрыгнул с коня и, подойдя к хозяину, спросил:- Примешь гостей?
- Али, вот молодчина! - Корней бросился обнимать друга.-
Значит, жив, буйная голова? Думал, совсем ты забыл своего кунака.
- Нет, Корней, нет.
Корней с любопытством посмотрел на его спутника.
- Это мой брат, Арзу, - представил его Али. - Приехали отблагодарить и тебя, и Андрея.
- Ну что ты говоришь, Али! Какие благодарности? За что?
В ту морозную ночь в домах Андрея и Корнея в знак вечной дружбы братья оставили два великолепных кинжала, специально сработанные оружейниками из аула Дарго…
* * *
Гости поели. И лишь после того Али поинтересовался, что привело их в эти края и может ли он чем-нибудь помочь?
- Ничего особенного. Хотим повидать друзей. А если будет возможность, то и подработать немного.
- В самый раз приехали! - обрадовался Али. - Дело к весне, многие в Турцию собираются, готовятся в дорогу. Работы кузнецу хватит. Своего-то нет, приходится бегать за десяток километров. Вот железа, к сожалению, у нас маловато. Вернее даже - нет его.