- Как, по-вашему, сокрушит фронт "линию Маннергейма"? - спросил Сталин. - Только я желал бы знать истину, - подчеркнул он, - а не предположения вроде "есть все предпосылки к успеху", "видимо, враг будет разбит" и прочее. Я люблю слова - да или нет.
- В Генштабе их тоже любят, - улыбнулся Шапошников, но тут же его лицо посуровело. - "Линия Маннергейма" будет разбита!
- Не скрою от вас, что волнует меня, - продолжал Сталин. - На Западе пишут о том, что Красная Армия не может взять верх над маленькой страной Финляндией, у которой, мол, и армия не так уж велика, как у Советов, и вооружения меньше, да и генералов единицы. Мне эти творения борзописцев что перец на душу. Если хотите, скажу больше. Мне стыдно, что наши войска застряли в лесах и болотах Карельского перешейка, а пресловутую "линию Маннергейма" наши военные разглядывают в бинокль. - Сталин помолчал, потом резко добавил: - Надо разрушить миф о "стальной обороне" финнов, ударить по ней так, чтобы она рассыпалась, как карточный домик!
- На этот раз, полагаю, всё у нас получится, Иосиф Виссарионович. - Шапошникову даже стало жаль вождя за то, что тот так остро переживает, хотя основания к этому были.
11 февраля рано утром, когда передний край заволокло туманом, войска Северо-Западного фронта начали наступление. Залпы тяжёлых орудий по укреплениям финнов, бомбовые удары с воздуха были настолько сильными, что "линия Маннергейма" дала трещину, и наши войска стали успешно продвигаться вперёд. Когда Шапошников доложил об этом Сталину, у того поднялось настроение.
- Тимошенко не подвёл вас, Иосиф Виссарионович, - заметил начальник Генштаба.
- Теперь наверняка правительство Финляндии запросит мира, - довольно произнёс вождь.
Так оно и случилось. Вскоре в Москву прибыла финляндская правительственная делегация во главе с премьер-министром Р. Рюти. Начались мирные переговоры. В состав советской делегации вошёл и Василевский.
Спецкору газеты "Красная Звезда" полковнику Оскару Кальвину главный редактор дал задание написать о маршале Ворошилове. В следующем, сорок первом году Климу Ворошилову исполняется 60 лет, и очерк, сказал шеф, будет редакционным подарком юбиляру.
- Не забудьте отметить, что полководцем Ворошилов стал не без поддержки товарища Сталина, - напутствовал Кальвина главный. - Их дружба окрепла ещё в годы Гражданской войны, когда оба сражались за Царицын. Это украсит материал...
"Прав главред: надо найти что-то необычное о Климе, - подумал Кальвин. - Лучше других его знает маршал Будённый, но как к нему попасть? А что, если попросить Василевского?.."
Оскар позвонил ему:
- Саша, к тебе можно на полчаса?.. Да, очень важное дело...
Василевский уже ждал его. Он сидел за столом, чёлка чуть прикрывала его широкий лоб, в глазах светились искорки. Как он не похож на того Василевского, помощника командира 429-го полка, который летом 1920 года вёл в атаку своих бойцов против белополяков в районе Свислочи! Тогда-то Кальвин и спас своего друга от верной смерти.
- У меня к тебе просьба! - Оскар улыбнулся, садясь к столу. - Но прежде скажи, почему в субботу ты не пришёл с Катей к нам на пельмени?
- Срочно заступил на дежурство по Генштабу. - Василевский достал папиросы и закурил. - Вчера я звонил тебе, у Гали был такой голос, что я не узнал её. Ты что, снова поссорился с ней?
- Она подвела меня. Я взял билеты в кино, стали собираться, а тут позвонила подруга: что-то ей нездоровилось, поднялась температура. Словом, Галя поспешила к ней. "Я, - говорит, - врач и должна ей помочь".
- Она у тебя с характером! - усмехнулся Василевский. - Что, один пошёл в кино?
- Пошёл, но не в кино, а к Даше, сестре жены моего брата Азара. - Оскар помолчал. - Знаешь, я чертовски скучаю по сыну! Может, зря устроил Петра в Ленинграде учиться на морского минёра? Азар мне посоветовал, он ведь минёр...
- Ты же говорил мне, что после окончания военно-морского училища Азар хотел взять Петра к себе на эсминец?
- Да, но корабль перевели на Северный флот, и теперь Азар служит в Полярном - главной базе флота. Скажу тебе, места там суровые. Рядом с базой - полуостров Рыбачий. Я был летом на Рыбачьем. Сплошное каменное плато, обрывается в море! Высота до трёхсот метров, а если быть точным - двести девяносто девять метров. Сплошная тундра!.. Нет, я бы там не служил ни за какие деньги!
- Ты же знаешь, Оскар, что службу не выбирают, как не выбирают себе отца, - сухо заметил Василевский.
- Я не хочу, чтобы мой сын уехал к чёрту на кулички! - загорячился Оскар.
- У Северного флота большое будущее, и служить там почётно! - возразил Александр Михайлович. - Первые корабли из Кронштадта вышли в Мурманск в начале лета тридцать третьего года, когда я служил в Управлении боевой подготовки штаба РККА. Лично товарищ Сталин занимался этим вопросом, и нам тогда пришлось немало поработать, чтобы вместе с военными моряками подготовить экспедицию к дальнему переходу. Все корабли добрались до места своей новой дислокации, хотя им пришлось преодолеть большие трудности. А в июле на пароходе "Анохин" в Беломорск прибыли Сталин, Ворошилов и Киров. И знаешь, что сказал Сталин, когда произносил речь перед моряками? "Судьба Севера, - сказал он, - отныне доверяется новому флоту!"
Помолчали.
- Настя, жена Азара, родила? - неожиданно спросил Василевский.
- Пока нет, но они ждут малыша, - ответил Оскар. - Ба, ты, вижу, стал комдивом?! - воскликнул он. - А я и не заметил...
- На днях присвоили, - почему-то покраснел Александр Михайлович.
- Растёшь ты, Саша, как на дрожжах, и мне тебя не догнать.
- Знаешь, кто меня первым поздравил? - вскинул брови Александр Михайлович. - Маршал Будённый! Мы с ним даже опрокинули по чарке...
- Да? - удивился Кальвин. - Тогда ты наверняка мне поможешь. Я пишу очерк о Климе Ворошилове, и мне надо кое-что выяснить у Семёна Михайловича. Попроси, чтобы он принял меня.
- Запросто, Оскар...
В это время дверь распахнулась, и в кабинет вошёл... Будённый!
- Семён Михайлович, а я только что хотел звонить тебе! - обрадовался Василевский, придвинув гостю мягкое кресло. Поздоровавшись, маршал сел.
- А кто этот полковник? - спросил он, глядя на Кальвина. - Я где-то его видел... Да, вспомнил! В Подмосковье на танкодроме. В тот день там были Вознесенский, Жданов, Микоян, учёный металлург Емельянов, начальник Автобронетанкового управления Павлов и нарком Ворошилов. Мы испытывали танк Т-34... А вот фамилию твоего гостя, Саша, я запамятовал. Напомни мне, полковник. - И маршал крутнул пальцами свои пышные усы.
- Оскар Кальвин, товарищ маршал!
- Потом в "Красной Звезде" я читал твою статью, она мне понравилась. Ты правильно сделал, что не написал, как нарком Ворошилов ругнулся, когда танк стал подниматься на холм с очень крутым склоном. Нарком испугался, что танк перевернётся и могут погибнуть люди! Но Т-34 взял крутой склон, и все зарукоплескали.
- У вас хорошая память, Семён Михайлович! - улыбнулся Кальвин.
- Не жалуюсь, полковник. Как тебя по батюшке-то величать?
- Оскар Петрович...
- Теперь я всё о тебе знаю, Оскар Петрович. - Маршал взглянул на Василевского. - Так зачем я тебе нужен, Александр? Говори, а потом я скажу, зачем к тебе пришёл.
- Вот он, - Василевский кивнул на Кальвина, - пишет в газету о вашем друге Климе Ворошилове. Вы с ним ещё с Гражданской войны вместе воевали, пестовали Первую Конную армию. Вот и хочет Оскар узнать от вас что-нибудь интересное из жизни Климента Ефремовича. Вы можете ему рассказать?
- Чего ты вдруг стараешься для него? - спросил маршал.
- Земляки мы с Оскаром, выросли в одной деревне, вместе в школе учились, а позже сражались с белополяками на Западном фронте...
- О Климе надо писать, - согласился Будённый. - Храбрейший человек! Помню, в бою под Ростовом белогвардейский офицер зарубил шашкой двоих бойцов и уже занёс клинок над головой Клима. Меня в ту секунду пот прошиб. Поднял своего Казбека на дыбы и что было сил рубанул беляка. Шашка моя разрубила его пополам до самого седла... Да, жестокое было время: отец шёл на сына, сын на отца, брат на брата. - Маршал взглянул на притихшего Кальвина. - Я много чего интересного расскажу тебе, так что приходи ко мне домой вечерком.
- Когда? - вырвалось у Кальвина.
- Да хоть сегодня! Улица Грановского, дом три, квартира девяносто один. Запомнил? А к тебе, Александр, у меня вопрос оперативного характера.
- Разрешите идти, товарищ маршал? - Кальвин встал.
- Иди, полковник. Подумай, о чём желаешь меня спросить...
Домой Кальвин вернулся раньше обычного. Снял шинель, заглянул в комнату. Галя что-то писала за столом.
- А я думал, ты всё ещё на работе, - обронил он. - Ужинать мне дашь?
- Вот напишу на конверте адрес сына и разогрею жаркое с курицей - твоё любимое блюдо.
Он побрился, стал перед зеркалом массажировать лицо.
- Ты что, снова куда-то уходишь? - спросила жена.
Оскар сказал, что у него встреча с маршалом Будённым.
- Я тоже сейчас ухожу к больной. У неё отчего-то появилась тошнота. Всё утро бедняжку рвало. Просила что-нибудь принести ей выпить. А у меня есть хорошие немецкие таблетки.
- Может, ждёт ребёнка?
- Подруга не замужем, - фыркнула Галя. Она шла к Даше, но не хотела, чтобы муж знал об этом.
Галя подала ему ужин и села рядом, задумчиво глядя в окно. Во дворе плескался багряно-оранжевый свет заходящего солнца, оно скатилось к самому горизонту. Оскар ел молча.