- Полагаю, Ерёменко из этой трагедии сделал для себя соответствующие выводы. А что вы молчите? - Сталин взглянул ни начальника Генштаба.
- Я не против. - Василевский поджал губы. - Но как сам Ерёменко смотрит на такое назначение?
Сталин бросил одно слово "логично" и вызвал Поскрёбышева.
- Товарищ Ерёменко прибыл? - спросил он. - Пригласите его сюда.
Дверь открылась, и в кабинет вошли Маленков и следом за ним Ерёменко. Маленков сел к столу, а Ерёменко, глядя на Верховного, произнёс:
- Я опоздал, товарищ Сталин. Прошу меня извинить: задержал главврач госпиталя...
- Значит, подлечились?
- Так точно, подлечился, - улыбнулся Ерёменко. - Готов хоть завтра на фронт!
"Приём у Верховного Главнокомандующего состоялся вечером 2 августа, - вспоминал впоследствии маршал Ерёменко. - На приёме, кроме меня, были начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский, генерал-майор В. Д. Иванов, тоже из Генерального штаба, и генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, вызванный в связи с назначением его под Сталинград на должность командующего 1-й Гвардейской армией (эта армия формировалась из воздушно-десантных дивизий, располагавшихся под Москвой).
И. В. Сталин после обычных приветствий, обратившись к товарищу Василевскому, приказал ему доложить проект решения о разделе фронтов. Пока Василевский и Иванов развёртывали для доклада карту, И. В. Сталин подошёл ко мне вплотную и, потрогав две золотые полоски на кителе, сказал:
- Правильно, что мы ввели знаки ранения. Народ должен знать тех, кто пролил свою кровь, защищая Отечество.
Лаконично, вместе с тем чётко и ясно доложил товарищ Василевский об организационных вопросах двух фронтов, привёл цифры состава их сил и средств".
После совещания все разошлись. Василевского Сталин задержал.
- Есть к вам дело, - сказал он. - Но сначала приготовлю чай. Хотите?
- Если можно... - Он подошёл ближе к городскому телефону. - Разрешите мне позвонить домой? Когда я улетал в Сталинград, жена болела...
- Пожалуйста, звоните. - Сталин, повернувшись, ушёл в свою комнату, где и стал готовить чай.
Василевский набрал домашний номер. Трубку взяла жена.
- Привет, Катюша!
- Боже, Сашенька! - воскликнула она. - Ты где, в Москве?
- У Верховного в кабинете, - тихо сказал он в трубку. - Прилетел рано утром, но тебя беспокоить не стал. Ты, должно быть, крепко спала. Как ты, не болеешь?
- Простуда прошла. - Голос у Кати прозвучал тихо. - Когда придёшь?
- Вечером, видимо... Целую, милая. - Василевский положил трубку.
Раздвинув шторы, из комнаты вышел Сталин с двумя стаканами в руках. Он поставил их на стол и вызвал Поскрёбышева.
- Александр Николаевич, дайте нам, пожалуйста, что-нибудь к чаю. Бутерброды с ветчиной есть?
- Есть, Иосиф Виссарионович.
Он тут же на подносе принёс бутерброды и бутылку вина.
- Присаживайтесь к столу, Александр Михайлович, - пригласил Сталин. - В чай я плесну немного грузинского вина, ничего?
- Сойдёт...
- Разрешите, товарищ Сталин? - В дверях стоял член ГКО Маленков. Одет он был в тёмно-серый костюм, его полное лицо было грустным.
- Заходите, товарищ Маленков, вы-то мне как раз и нужны. Сталин кивнул на стул напротив себя.
Маленков сел. Кивком головы он поздоровался с Василевским.
Александр Михайлович малыми глотками отпивал чай и ждал, когда наконец Верховный скажет о том "деле", как он выразился, из-за которого и задержал его.
- Товарищ Василевский, я хочу назначить Жукова заместителем Верховного Главнокомандующего. Как вы к этому относитесь?
- Положительно! Но тогда его надо освободить от должности командующего Западным фронтом.
- Разумеется. - Сталин ущипнул усы. - Не скрою, кое-что в Жукове мне не нравится.
- Что именно? - насторожился Василевский.
- Он очень ершистый, чуть что не по нему - сразу бросается в атаку!
- И очень капризный, - подал голос до этого молчавший Маленков. - А если он станет вашим заместителем, Иосиф Виссарионович, то совсем задерёт нос.
- Меня это не пугает, - усмехнулся Сталин. - Мне важно, чтобы наше военное дело он двигал вперёд. - И вдруг он спросил: - А что, если Жуков передаст Западный фронт Коневу?
- Что вы, Иосиф Виссарионович! - воскликнул Маленков. - Разве вы забыли, что в сорок первом за развал Западного фронт вы едва не отдали Конева под суд? Кто его тогда спас? Жуков! Он взял его к себе своим заместителем.
Сталин никак не отреагировал на слова Маленкова. Он наци лил свой пытливый взгляд на начальника Генштаба: ждал, чти тот скажет.
- Достойная кандидатура! - наконец произнёс Василевский. - У Конева были срывы, и я о них уже говорил. Но он быстро нашёл себя, растёт от сражения к сражению. Тут уж лукавить грешно. Нравится мне его железная хватка, цепкий ум, умение заглянуть далеко вперёд. И бойцов своих под пули не посылает.
- Ну что ж, теперь у меня полная ясность и по Жукову и по Коневу. - Сталин закурил трубку. - Поговорим о другом... Вам, товарищ Василевский, завтра в семь утра вылетать в Сталинград. Там уже находятся представитель ГКО нарком танковой промышленности Малышев, его заместитель Горегляд и командующий ВВС Красной Армии генерал Новиков. Каждый знает, чем ему заниматься в городе...
Казалось, что после разделения фронтов все помехи были устранены. Но вскоре осложнилось решение некоторых оперативных вопросов, особенно массированного использования авиации, действовавшей на Сталинградском направлении. Начальник Генштаба предложил подчинить в оперативном отношении Сталинградский фронт командующему Юго-Восточным фронтом генералу Ерёменко, а генерала Гордова назначить его заместителем.
И 23 августа Ставка приняла такое решение. Поставив об этом в известность Ерёменко, Василевский как бы в шутку предупредил его:
- Андрей Иванович, только не вздумай передать фронт под опеку Хрущёва. В военном деле Никита Сергеевич разбирается слабо, хотя апломба у него с избытком.
- Не переживай, Александр Михайлович, - раздался в телефонной трубке бас Ерёменко. - Я лично буду заниматься обоими фронтами.
"Кажется, на сегодня хватит, - подумал Александр Михайлович, глядя на часы. - Пора домой на отдых..."
Катя открыла ему дверь, мягко улыбнулась, её глаза вмиг заискрились, она нежно обняла его, поцеловала:
- Я так по тебе соскучилась...
Александр Михайлович почувствовал, как в груди томно шевельнулось сердце. Обняв жену, он тихо спросил:
- Ты ждала меня?
- Очень далее ждала... А ты был на фронте? Там опасно?
- Да, но я заворожённый, Катюша, меня пуля не берёт, - пошутил он. - А где Игорёк?
- Поужинал и лёг спать. Набегался за день...
Василевский достал из сумки несколько плиток шоколада и положил на стол.
- Утром, когда проснётся, отдашь ему.
- Сам отдашь, - возразила она.
- Я не смогу, Катюша. Утром в Госплан, а потом в Сталинград.
- Снова туда? - удивилась жена. - Неужели не могут послать кого-нибудь другого? У вас же там, в Генштабе, уйма генералов!
- А начальник Генштаба один, - улыбнулся он.
- Боже, я и забыла! - вскинулась Катя. - Тебе письмо из Полярного.
"Наверное, от сына Кальвина, Петра, - решил Василевский. - Значит, его перевели на Северный флот".
Надорвав конверт, он вынул листок и стал про себя читать.
"Здравствуйте, Александр Михайлович!
Наконец-то я попал на вьюжный Север! Я так рад, что и описать не могу. В морях чуть ли не каждый божий день штормы, ветры, ураганы, а мы пашем море, ищем немецкие подводные лодки. Они охотятся за транспортами союзников, а мы за субмаринами. Вот и недавно одна лодка пыталась атаковать союзный конвой, но мы шарахнули по ней глубинными бомбами... Не скажу, что я герой, но медаль "За отвагу" мне вручил адмирал Головко.
Как поживает Юра? В этом году его должны призвать на военную службу. Кем он хочет быть? Привет ему от меня! А теперь о чёрном дне в моей жизни. У меня нет мамы, она погибла под Москвой. Я так рыдал, что, кажется, от моих слёз стало полнее море. Я очень любил маму... Да, если увидите моего отца, привет ему от меня. Пётр".
Василевский свернул листок. Катя накрыла на стол и сказала, чтобы он садился ужинать.
- Письмо от сына Кальвина, Петра. Парень с характером! Учился в Военно-морской академии, а потом добровольно ушёл на Северный флот. Плавает на боевом корабле...
Кто-то постучал. Катя открыла дверь. Это был Оскар Кальвин. Он нежно поцеловал ей руку и прошёл в комнату.
- Привет, дружище! - Друзья обнялись. - Ты извини, что побеспокоил. Я только что вернулся из Севастополя. Знаешь, Саша, едва не угодил там в лапы фашистов...
- Ты сначала разденься, а уж потом рассказывай! Кстати, садись с нами ужинать. Катерина, где водочка? Дай нам по рюмашке... Оскар, я на рассвете улетаю в Сталинград. Там скоро будет жарко. Хорошо, что ты забежал ко мне, а то бы не увиделись...
После ужина они уединились в кабинете, и Кальвин стал говорить о том, что видел в горящем Севастополе.
- Моряки обороняли город до последнего. Я уже написал статью, радоваться бы, а у меня на душе камень.
- Не понял, поясни!
- Сын-то мне не пишет! Ума не приложу, отчего вдруг такое пи уважение к отцу. Вот вернусь в редакцию и позвоню в Астрахань.
- Петра там нет.
- Что? - Кальвин поправил ремень на гимнастёрке. - А где он?
Вместо ответа Василевский достал из стола письмо и, отдав ему, молча ушёл на кухню.