- Я к тебе на полчаса, не больше. - Александр Михайлович снял фуражку, автомат поставил у двери. - Есть у меня охрана, у подъезда в машине сидят ребята. Но все, кто выезжает на фронт, должны иметь при себе личное оружие. У меня пистолет и автомат, а еду я к генералу Коневу. Всего лишь на сутки послал Верховный. Ну, как твоя Галина, сделали ей операцию?
- Нет Гали, Саша, - глухо сказал Оскар и обо всём, что касалось жены, поведал другу. - Когда из операционной вышел хирург, я спросил, как моя жена. Он ответил, что операция прошла успешно, но у Гали, как он выразился, "сердце висит на ниточке, так что эта ниточка может оборваться в любую минуту". И она оборвалась...
- Да ты что, Оскар?! - воскликнул Василевский. - Как же ты не уберёг её?
- Что я мог сделать? - Оскар развёл руками. - Осколок ведь не разбирает, кого жалить. Кто встретился на его пути, того он и кусает. - Оскар помолчал. - Неделю назад я похоронил её на Ваганьковском кладбище. Звонил тебе, но Штеменко сказал, что ты на фронте.
- Было такое. - Василевский зацепил его взглядом. - Что у тебя с Дашей?
- Влюбился в неё по самые уши, вот что! Она родила мне дочь Машу, и я чертовски счастлив! Я так люблю девочек!
- Не толкнуло ли это твою Галину на роковой шаг?
- Так и есть, дружище. Незадолго до своей кончины Галя сказала мне, что Маша моя дочь и что Даша любит меня и я должен взять её в жёны.
Помолчали. Потом Кальвин спросил:
- Не удалось замолвить слово об Азаре?
- Нет, но на этой неделе постараюсь переговорить с вождём, заверил Оскара Александр Михайлович. - Ладно, я поехал.
Оскар уже засыпал, когда ему позвонила Даша.
- Ты ещё не спишь? - тихим голосом спросила она.
- Чуть задремал, а тут твой звонок, - также тихо ответил он. И, не дождавшись, что Даша скажет ему, продолжал: - У меня был Василевский, и я открыл ему наш с тобой секрет.
- Какой ещё секрет? - не поняла она.
Оскар пробасил в трубку:
- Секрет, что мы давно любим друг друга и что у нас с тобой растёт дочурка Маша.
- Я уже взяла из больницы Машу и сказала ей, что приехал наш отец.
- Ты это сделала ради меня? - Оскар затаил дыхание и, прижав трубку к уху плотнее, нетерпеливо ждал, что она ответит. Теперь он понял, почему Даша тихо говорила с ним по телефону: малышка спит и она боялась разбудить её.
- И ради тебя, и ей стало лучше - нет температуры. Так что приходи завтра утром и увидишь её.
Оскару вдруг захотелось сейчас приехать к Даше. Но когда он сказал ей об этом, она запротестовала:
- Боже упаси тебе добираться ко мне в такой поздний час - уже половина первого ночи. Где ты возьмёшь такси? Нет, лучше отдыхай. Спокойной ночи. - И она положила трубку.
Теперь уже Оскар никак не мог уснуть. Он оделся и вышел. У соседнего подъезда стояла чёрная "эмка". Из неё вышла женщина с ребёнком, расплатилась с таксистом и, подхватив чемодан, шагнула в темноту. Оскар подошёл к машине.
- Отвези меня в Сокольники, - попросил он водителя.
- Я закончил ночную смену и еду в гараж.
- Сделай, друг! Я хорошо тебе заплачу.
- Ладно, садись. Батя у меня военный, и ты вроде такой же, - пробурчал шофёр.
Дорога была свободна, и Оскар быстро добрался до заветного кирпичного дома. Даша открыла ему, и он вошёл в прихожую, разделся.
- Всё-таки приехал... - прошептала она, потом поцеловала. - Только не шуми, а то Машу разбудишь...
Утром Оскар проснулся от чьего-то прикосновения. Открыл глаза и увидел... Машу! Она пальчиками щипала его за нос и улыбалась, её голубые глазки искрились. Он встал, взял её на руки.
- А где наша мама?
- На кухне кашку варит. А ты будешь со мной кашку есть?
- Если угостишь, то буду! - Он прижал её к себе и поцеловал. - Ух ты, моя красавица! Что, горлышко уже не болит?
- Чуть-чуть болит, но мама дала мне попить тёплого молока, и всё прошло. А ты где так долго был, папка?
- На войне был... - Глядя на дочурку, Оскар в душе упрекнул себя за то, что редко приходил к Даше. Тогда и мысль не приходила ему в голову, что Даша носит в себе его дочь, и даже когда она родилась, о чём ему сказала жена, он легко, без восторга поздравил Дашу с рождением малышки. И сделал это по телефону. Он полагал, что у Даши появился наконец-то ухажёр, и ему не хотелось с ним соперничать. А когда однажды он увидел её во дворе с коляской, в которой находился ребёнок, то спросил:
- Кто её отец?
- Ты ревнуешь?
- Что ты, голубка, я не из слабаков! А если я хорошо тебя попрошу, скажешь?
- Я подумаю... А ты приходи ко мне, ладно?
Но Оскар не пришёл. "У неё кто-то есть, и я не вправе состязаться с её избранником. Ноги моей больше не будет в её квартире!"
И он держал своё слово, пока Даша не родила.
Как-то он торопился в редакцию и у магазина увидел Дашу. Она стояла в очереди за молоком. Он подошёл, тронул её за плечо:
- Привет, Даша-царица. Что ты тут делаешь?
Она улыбнулась, глаза её заискрились.
- Молока надо, а здесь такая очередь!
- А на кого ты оставила Машу?
- За ней приглядывает Юлия Марковна. - Она посмотрела ему в лицо. - Ты-то как поживаешь? Почему не заходишь к нам?
- У тебя ведь кто-то есть...
- Ну и что? - усмехнулась она. - Ты же мой давний друг? Я жду тебя...
Но Оскар не пришёл.
"Дурень же я, она-то ждала меня", - подумал он сейчас.
В комнату вошла Даша.
- Машуня, ты что папку нашего разбудила? - Она развела руками.
- Я ущипнула его за носик, и он открыл глазки! - засмеялась девочка.
- Садись ешь кашку, и ты, Оскар, тоже завтракай.
Он сказал, что сходит в редакцию, возьмёт у шефа разрешение отлучиться на день, они пойдут в загс и распишутся.
- Ты не раздумала взять меня в мужья?
- Что ты такое говоришь? - Даша прижалась к нему. - Да я с тобой хоть на край света...
Василевский вызвал военного комиссара Оперативного управления Генштаба генерала Рыжкова и велел ему взять с собой ещё двоих работников.
- Поедем в штаб Калининского фронта, - сказал Александр Михайлович. - Знаете, где он находится? В деревне Большое Кушало, что неподалёку от города Калинина.
- Вы, наверное, там бывали, а я нет, - признался генерал.
- В этой деревне, Пётр Аркадьевич, я служил с тысяча девятьсот тридцать пятого года, когда был командиром 142-го стрелкового полка. - Василевский посмотрел на часы. - Да, времени у нас в обрез, так что через пять-десять минут всем в мою машину, она у подъезда. Иметь при себе автоматы и пистолеты.
Добрались в штаб фронта быстро, хотя дважды машина буксовала в снежных сугробах, пришлось толкать её, пока не выбрались на твёрдый грунт. В штабе фронта Василевского встретил генерал Конев. Был он в полевой форме - не сразу разглядишь в нём командующего фронтом.
- Рад гостям! - весело произнёс он, здороваясь. - Да чего же, ребятки, мне не позвонили? Я даже чаю не успел попить...
"Ну и генерал, никакого уважения к старшим! - сердито подумал Рыжков. - Неужели Александр Михайлович проглотит эту пилюлю?"
- Товарищ Конев, прошу не забываться! - сурово изрёк Василевский. - К вам прибыл не сват и не кум, а временно исполняющий обязанности начальника Генштаба! И прибыл к вам по личному распоряжению Верховного Главнокомандующего!
Конев покраснел, принял стойку "смирно", вытянув руки по швам:
- Прошу меня извинить, товарищ генерал-лейтенант. Я слушаю вас!
- Вот так-то будет лучше и по-военному. - Василевский вынул из портфеля документы. - Я привёз вам директиву Ставки по переходу в контрнаступление. - Он отдал ему пакет. - Товарищ Сталин поручил мне объяснить вам суть требований директивы. Давайте вашу рабочую карту, и мы кое-что обсудим. Калининскому фронту Ставка предписала наступать утром пятого декабря. Так что у вас в резерве целых восемь часов!..
- Негусто, однако, - пробурчал Конев, о чём-то задумавшись.
Обсуждение прошло без каких-либо споров, и Василевский был доволен, что командующий фронтом больше ничего лишнего себе не позволил, был сдержан в эмоциях. Он заявил, что директиву выполнит. Потом достал из стола бутылку армянского коньяка и предложил выпить за успех предстоящей операции.
- Я очень вас прошу, товарищ генерал-лейтенант, разделить со мной трудности будущего сражения, - сказал, волнуясь, Конев. Его карие глаза заблестели, он подтянулся, стал молодцевато-энергичным. - Завтра утром мы начнём бой, а пуля, как вам известно, чинов не разбирает, и всякое может случиться...
- Что за намёк, Иван Степанович? - упрекнул его Василевский. - Свою голову пуле-дуре не подставляйте! Ну, а за успех предстоящей операции выпить готов! - подмигнул он Коневу и пригласил генерала Рыжкова к столу.
Выпили по рюмке, закусили трофейным немецким шоколадом.
Наблюдая за Коневым, Василевский подумал, что он такой же настырный, как Жуков: если что не по нему, никого не пощадит.
- Постараюсь крепко ударить по фрицам! - заверил Конев Василевского, когда тот уезжал.
Василевский вернулся домой под вечер. Он быстро принял горячий душ, переоделся и сразу в Кремль, в кабинет Сталина. Здесь уже были Молотов, Маленков, Микоян, другие члены Политбюро. Сталин подошёл к Василевскому.
- Какое настроение у товарища Конева? - спросил он.
- По-моему, боевое, - улыбнулся Александр Михайлович. - Завтра утром начинает контрнаступление, сказал, что директиву Ставки выполнит.
- Резервов не просил?
- Нет.