- Мало коней! - продолжил префект. - Нужны две недели подготовки для моих сингуляриев, нужны мавританские всадники. Необходимо иметь не менее пяти сотен одетых в броню сарматских наемников, и мы разделаем этих бедуинов, как Аполлон разделал Марсия.
Вновь пауза. Первым ее нарушил Квиет, попытавшийся отстоять своих подчиненных, однако император, поднявшись с места, жестом прервал его.
- У тебя их возьмут ненадолго! Ты передашь Лонгу лучших. Понял?
- Так точно, непобедимый.
Сразу после претория Траян вызвал племянника в свои апартаменты и с каким‑то исступленным наслаждением устроил ему выволочку. Первым делом он указал племяннику на недопустимость устраивать споры с его помощниками по вопросам, которые не входят в компетенцию наместника Сирии.
- Занимайся своими делами, - предупредил племянника стареющий Марк. - Не вздумай больше лезть со своими советами, да еще перечислять их по пунктам пока еще здравствующему императору!
Разговор случился в присутствии Ларция, которого император за все время пути практически не отпускал от себя.
- Чего ты добиваешься? - допытывался опекун у Адриана. - Тебе мало скандалов, которые ты вызывал исключительно своими поспешными и неумными выражениями или обидными прозвищами? Если ты до сих пор не можешь избавиться от мальчишеских выходок, как ты будешь управлять империей?
- Я буду управлять империей?! - воскликнул племянник.
- Я еще ничего не решил! - решительно, властным движением руки притушил его радость Траян. - Не надейся, что ты и твои покровительницы сумеете добиться от меня поблажек. Зачем в такой трудный момент ты возбуждаешь ненужные страсти среди моих друзей? Что случится, если они найдут общий язык?
Адриан вскипел.
- Чем же я возбудил страсти? Тем, что изложил план подавления восстания?! Тем, что указал на некомпетентность твоего любимого вольноотпущенника, рисующего чудесные картины всеобщей любви к принцепсу? Замазывающему ему глаза восхвалениями пыла, который якобы испытывают легионеры?!
- Не сметь! - рявкнул Траян. - Не сметь осуждать человека за верность и желание помочь. Если бы ты изложил план восстания, я заткнул бы глотку любому крикуну, но тебе мало восстания. Тебе мало изложить план! Ты метишь в те еще очень неблизкие годы, когда сможешь распоряжаться Римом, как своим имением. А вот этого я допустить не могу. Как ты посмел добавить к моему эдикту о запрещении тайных обществ свое толкование? Зачем надо настаивать на переговорах с Хосроем в тот момент, когда переговоры не то что невозможны, но и могут быть приравнены к поражению?
- Разве я настаивал?
Траян удивленно и грозно глянул на воспитанника.
- Разве нет?
- Конечно, нет! - разгорячился Адриан. - Я всего лишь хотел…
- Я знаю, чего ты и подобные тебе хотят. Власти! Только имей в виду, судьба моего наследства волнует меня не в меньшей, а может и в большей степени, чем вас ваши честолюбивые потуги. Повторяю еще раз, тебе необходимо доказать, что ты способен ужиться с Квиетом, Цельзом, Пальмой, Нигрином, Констом.
Адриан неожиданно для Ларция схватился за голову.
- Подскажи, император, как мне доказать, что я более всего пекусь о благе Рима? Посоветуй, как поступить, чтобы меры, которые любой в здравом уме и трезвой памяти признает благодетельными, эти… достойные граждане не называли безумными! Что я должен сделать, чтобы примириться с этими… достойными гражданами?
Ларций с неодобрением отметил про себя, что этот жест уместен, скорее, на сцене театра, а не в присутствии повелителя.
Опять коварство, опять насмешки! Увлечение стихами, тем более рисованием, до добра еще никого не доводили.
- Я готов первым протянуть им руку дружбы! - в том же возвышенном тоне продолжил племянник. - Я готов участвовать в дискуссии по каждому вопросу, по которому мы не можем столковаться!
- Тебе еще дискуссию подавай! - с той же силой в голосе воскликнул император. - Симпозиум желаешь устроить на греческий манер! С красотками, эроменосами, вином не в меру. С умными разговорами!.. Какая дискуссия, когда судьба наступления на Индию висит на волоске! О чем можно договориться в ходе дискуссии, когда речь идет о власти и, значит, об основоположениях, на которых стоит государство. Грош цена всем этим дискуссиям! Если ты не согласен с самой идеей продвижения на восток, так хотя бы помалкивай, а не кричи на весь свет - давайте начнем переговоры с Хосроем! Если ты не понимаешь таких простых вещей, их, по крайней мере, поймет такой толковый военачальник как Цельз. Поймут Квиет, Нигрин, Конст. Пальма, наконец!..
- Ты еще вспомни Лаберия! - в тон ему ответил Адриан.
Император нахмурился.
- Опять за старое?
Адриан пожал плечами, потом жалобно воскликнул.
- Что же делать, великодушный? Скажи, как поступить?! Я безропотно исполню всякое твое повеление.
Император некоторое время молчал - видно, что‑то усиленно соображал, потом в сердцах махнул рукой, приклеил напоследок племяннику - дрянной актеришка! - и вышел из зала.
Некоторое время в помещении было тихо. Наконец, Адриан перевел дух и, глянув на Ларция, кивком указал в сторону двери.
- Видал?
Ларций, во время разговора имевший вполне служебно - меднолобый вид, в ответ пожал плечами. Потом неожиданно взгляд его заострился. Ему вспомнилась Зия и та коварная уловка или, как было сказано императрицей, "шутка", которую этот "медвежонок" сыграл с ним вместе с этой беспутной. Желание отыграться, хотя бы намеком, небрежным жестом, движением бровей внезапно до краев наполнило его. С таким приливом не поборешься! Он, невзначай, запросто, как бы напоминая о том, что они долгое время считались друзьями, задался вопросом.
- Действительно, зачем?
Адриан удивленно глянул на префекта.
- Ты это к чему? - спросил он. - Я же хотел, как лучше. Я всегда держусь того мнения, что плохой мир лучше доброй ссоры.
- Я не о том, наместник, - возразил Лонг.
На этот раз заострился взгляд у Публия. Он обнял префекта за плечи и повлек к окну, завершенному полуциркульной аркой.
- Ну‑ка, ну‑ка? - уже у окна заинтересованно спросил он.
- Я не понимаю, зачем в письме, которое ты прислал Марку после начала восстания, упоминать о переговорах, зная, что для императора это неприемлемо? Наилучший предпочитает мириться на своих условиях. Даже в личном, предназначенном исключительно для Марка послании, это было бы неуместно, а тут публично, зная, что твое письмо будет прочитано на претории! Этот совет похож на пощечину. Я не принимаю в расчет "увещевательные меры", в них, по крайней мере, был какой‑то смысл. Особенно до того момента, пока не дошли известия о резне в Киренаике. В ту пору восстание вполне можно было притушить административными мерами. Но это к слову. Важно другое - я хочу понять, чего ты добиваешься, подогревая враждебные к себе настроения?
Адриан изменился в лице, снял руку с плеча, чуть отодвинулся от него. Был он на полголовы выше Лонга, разве что в плечах оба были одинаково широки.
- Это кто же меня спрашивает? - зловеще поинтересовался наместник. - Отставной префект или кто‑то еще? С чьего голоса ты запел, префект?
- Я всегда говорю своим голосом. Особенно в делах, которые меня мало касаются. Исполняю приказы и верно служу отечеству. Тебя спросил римский гражданин, который трепещет в предчувствии серьезных изменений на самом верху власти.
- Ты тоже заметил? - совершенно запросто, словно не было в предыдущем вопросе ни мурлыканья тигра, ни намека на исполнение чьей‑то враждебной воли, спросил наместник. - И как ты находишь дядю?
- На все воля богов, - ответил Ларций. - У него могучее здоровье. В дороге я очень беспокоился за него. Это был ужасный путь. А здесь, всего через неделю он уже прежний Марк, подвижный и вдумчивый. Но ты не ответил на мой вопрос.
- Ты, Ларций, всегда отличался исключительной недогадливостью, хотя в когорте исполнительных, не хватающих звезд с неба людей, ты лично мною зачислен в центурию не самых глупых служак. Это подтверждает и твой вопрос. Если у тебя хватило ума задать его, значит, у тебя есть ответ. Интересно было бы знать, какой?
- Ты всеми силами пытался уйти от назначения тебя главным усмирителем восставших.
Адриан многозначительно задрал брови, всем видом показывая, что крайне удивлен подобным ответом.
Ларций, зная цену подобным заигранным жестам, продолжил.
- Ты решил остаться в стороне, предоставив другим пачкаться в крови. Пусть Квиет, Турбон, Цельз зверствуют. Пусть устраивают публичные казни и вешают мятежников вдоль дорог в количестве превышающем все разумные пределы…
- Что ты называешь "разумными пределами"?
- Оставление жителей хотя бы на развод, а не поголовное убийство.
- В этом, Ларций, мы с тобой всегда были союзниками, и я всегда жалел и жалею, что наша дружба не столь крепка, как, например, с Лупой.
- Не будем ворошить прошлое.
- Вот ты и опять допустил бестактность, граничащую с хамством, но я прощаю тебя и мало того, дам правдивый ответ. Вдобавок, в знак уважения, поделюсь с тобой новостью, которая очень касается тебя. Но прежде ответ. Ты прав, я не хочу пачкать руки, потому что у меня есть веские доводы полагать, что с этим населением мне придется жить в дальнейшем. Ты меня понял?
Ларций кивнул. Что уж тут было не понять - Адриан уже мнил себя императором, однако знать наверняка он не мог. Не потому ли решил доверительно поговорить с человеком, который, по мнению многих, был посвящен в искомую тайну. Ее разгадки так отчаянно добивался Адриан.