- Привет тебе, Анастасо, - сказал Михаил, встал и поклонился.
- Добро пожаловать, - ответила девушка и, слегка кивнув головой, встала в угол и опустила глаза.
Михаил допил вино, взглянул на Анастасо, покраснел, взглянул на Александра, считавшего деньги, опять посмотрел на Анастасо, не поднимавшую глаз, и никак не мог начать разговора. Ему хотелось рассказать очень многое, но он не знал, с чего начать, и, главное, его смущало присутствие трактирщика.
- Чего вы молчите? - проговорил Александр, зевнув. - Я молчу потому, что мне спать хочется. Вы бы в ту комнату пошли, а я здесь прилягу.
- Пойдем, - почти шепотом сказал Михаил, и молодые люди, откинув занавеску, отделявшую трактир от жилой комнаты, вышли.
II
- Как ты живешь, прелестная Анастасо? - спросил Михаил, когда молодые люди остались вдвоем.
- Плохо, Михаил, - ответила молодая девушка. - Разве ты не видишь, что глаза мои заплаканы? Всему виной отец. Конечно, мы должны иметь почтение к родителям и повиноваться им, но всегда ли?
- Думаю, что всегда. Разумеется, если отец приказывает что-нибудь противозаконное, тогда можно ослушаться.
- Вот то-то и есть. А ты не можешь себе представить, что отец хочет сделать со мной. Вчера приходил к нам Петр Иканат, знаешь, тот скверный человек, которому ноздри вырвали за какое-то преступление. Его присылал богатый генуезский купец Руфини; он заходил к нам раза два и видел меня. Отец долго шептался с этим Петром и потом велел мне поговорить с ним. Он был пьян, от него страшно пахло вином и жутко было смотреть на его багровое лицо и выпученные глаза, говорил он несвязно, но долго. Далеко не все поняла я, на каждом шагу он повторял, что я красива, что Руфини богат. Я отказалась продолжать эту беседу, просила отца прогнать его. Он ушел, но сказал, что скоро вернется. Отец, вместо того, чтобы заступиться за меня, стал ругать меня. По его словам, я гордячка, которой суждено умереть в нищете…
У молодой девушки навернулись на глаза слезы; она отошла в сторону и закрыла лицо руками.
Михаил подошел к ней, обнял ее и сказал:
- Не печалься, милая Анастасо, скоро настанут лучшие времена. Я выйду, наконец, из бедности, и тогда, о, тогда… Слушай, что я скажу тебе. Мой брат Иоанн определяет меня на службу. Мне дадут чин протоспафария и тогда меня будут звать во дворец на царские пиры, сам царь будет выдавать мне ругу. Ведь, это только начало, а кто знает, что ждет меня впереди? Послушай, я видел сон, странный сон. Я видел, даже страшно вымолвить, будто я сижу на троне, будто вокруг меня море голов, головы эти склонились, а за мной какие-то люди с секирами, с копьями…
- Ох, страшен твой сон! - прервала его Анастасо. - Не к добру он.
- Да что же тут недоброго? Это значит только, что не век мне оставаться в неизвестности.
- Тем хуже для меня. Ты будешь важным сановником, не станешь тогда заходить в наш трактир и забудешь Анастасо.
- В трактир ходить, конечно, не буду, но тебя я никогда не забуду. Да разве можно забыть тебя, твои глаза, всю твою пленительную красоту? Кто хотя бы раз видел тебя, у того твой образ навек запечатлелся в душе. Нет, милая Анастасо, ты красива, как небо, твой взгляд, что лучи солнца, - никому, никому не отдам тебя!
- Да и некому отдавать меня, Михаил; кто женится на дочери презренного трактирщика?
- Это правда. Но я придумал одну вещь. Тебя может удочерить кто-нибудь, тогда уже ты не будешь Анастасо, дочь трактирщика Александра, а будешь дочерью какого-нибудь титулованного лица.
- Таких сумасшедших нет, которые бы сделали подобную глупость.
- Неопытна ты, Анастасо. За деньги чего не сделают, - лишь бы было золото, оно все может. Поверь, когда я буду знатен и богат, все переменится, и тогда ты узнаешь, что я могу сделать.
В соседней комнате послышались шаги.
- Это, должно быть, он, - сказала Анастасо, побледнев, и прижалась к Михаилу.
- Кто он?
- Да Петр, - шепнула девушка.
- Сиди здесь, я пойду посмотрю.
Михаил вышел в трактир и действительно увидел перед собою Петра Иканата, которого все знали в Константинополе. В его зверской физиономии было что-то страшное, а изуродованный нос наводил ужас.
- Что тебе нужно, Петр? - спросил Михаил.
- А тебе что нужно? - проговорил Петр грубым голосом.
- Александр спит и просил меня побыть здесь вместо него, если придет кто-нибудь.
- Ну, ты не можешь сделать то, что мне нужно от Александра.
- А, может быть, и могу… Скажи, зачем пришел?
- Говорят тебе, не можешь. Во-первых, он всегда подносит мне вина и денег за это не берет.
- Ну, так что же? На, пей! - Михаил протянул ему полный кубок. - Да смотри, какое вино, маронское, самое лучшее.
Петр выпил с жадностью, но, все-таки, не хотел сказать, зачем пришел. Однако, после второго кубка язык его развязался:
- Александра-то мне, пожалуй, и не надо, а хочу я пробраться к его дочери Анастасо.
- Ее нет, она пошла в деревню, к тетке, и пробудет там дня три.
- А ты откуда знаешь?
- Да мне Александр говорил.
- Ты врешь, может быть, - зачем тебе знать, что делает Анастасо?
- А тебе зачем?
- Мне поручение дано, могу нажить кругленькую сумму, а это по нынешним временам не помешает.
- Не понимаю.
- Чего притворяешься? Дело известное, и тебе, должно быть, знакомое. А, впрочем, у тебя денег нет.
- Есть или нет, а ты скажи, что тебе от девушки нужно?
- Мне-то ничего не нужно, а вот одному богачу нужно, и не что-нибудь, а все.
- Ну, теперь понимаю. Дело хорошее, желаю тебе успеха. Только сегодня все равно ты ничего сделать не сможешь. Анастасо дома нет.
- Нет, так нет. Приду через три дня. У меня тут есть еще дельце поблизости, там полегче будет, упрямства такого нет. Прощай, я так твоего имени и не спросил; благодарю за угощение, когда-нибудь увидимся, может быть, я пригожусь тебе. Не забывай Петра Иканата.
С этими словами он ушел, и Михаил почувствовал облегчение. Он все время боялся, что Петр не поверит ему, пойдет в соседнюю комнату и увидит там Анастасо.
- Ушел? - спросила Анастасо, высовывая голову из-за занавески.
- Ушел, и в течение трех дней, по крайней мере, оставит тебя в покое.
- А дальше что?
- Дальше? Но зачем думать об этом? Слава Богу, что теперь все хорошо. Сядем, поговорим.
Молодые люди сели на кровать.
- Тебе хорошо со мною? - проговорил почти шепотом Михаил, привлекая к себе Анастасо. - Хорошо?
- Да, - ответила девушка. Она хотела сказать еще что-то, но не могла, потому что Михаил закрывал ей губы поцелуями. Жутко становилось девушке от этих объятий, испытываемых в первый раз. Ее охватило какое-то сладостное волнение, голова кружилась, она переставала понимать, что с ней происходит… Что-то упало в трактире, и она вдруг спохватилась, соскочила с кровати.
- А вдруг отец проснулся? Я слышала какой-то шум.
- Пустяки, - сказал Михаил, но, все-таки, пошел убедиться. Александр лежал на том же месте и храпел на всю комнату. - Александр, - закричал он, - проснись!
Но трактирщик даже не пошевельнулся.
- Мы в полной безопасности, - сказал Михаил, возвращаясь к Анастасо, - твой отец спит так, что его никакие демоны не в состоянии разбудить.
Он снова усадил Анастасо на кровать.
- Скажи мне, Михаил, как дается чин протоспафария? - начала она.
Но Михаил не хотел говорить, да он и вообще не был в состоянии вести связного разговора. От времени до времени вырывались у него отрывочные восклицания:
- О, как ты красива! Какие чудные глаза! Ты моя, я не отдам тебя!
Луна только что взошла и заглянула прямо в окно. На кровати лежала Анастасо, бледная, как полотно, с закрытыми глазами. Спиною к ней стоял Михаил, опершись головою о стену. Простояв так некоторое время в каком-то оцепенении, молодой человек как будто вспомнил что-то, подошел к Анастасо, поцеловал ее и молча вышел из комнаты.
В ту самую минуту, когда он проходил мимо трактирщика, тот проснулся. Он, увидев Михаила, спросил:
- Долго я спал?
- Нет, очень мало, - солгал Михаил. - Прощай.
- Погоди же, я не успел поболтать.
- Да о чем говорить?
- Вишь ты как возгордился! Скажи-ка, ты с Анастасо говорил?
- Да, то есть нет, два слова только, не успел. Тут посетитель приходил, я ему налил вина. На тебе за два кубка, - и он протянул трактирщику серебряную монету.
- Благодарю. Ты вот что, образумь ты мою дочку.
- Образумить… как ее образумить? Ну, я пойду.
Михаил шел домой в особенном настроении: ему и стыдно было чего-то, и сладко.
Холодный ночной воздух отрезвил его и он начал раздумывать, что же он должен делать? Жениться? - он давно этого хотел. Но жениться на дочери трактирщика - это позорно, это может сделать только какой-нибудь проходимец вроде Александра или Петра Иканата.
Михаил вспомнил зверское лицо без ноздрей и содрогнулся. Ведь, он не сегодня-завтра будет чиновником, может быть, место получит. Надо будет посоветоваться с Иоанном, он живет при дворе и знает все правила, он умен и дурного, конечно, не посоветует. Чем ближе он подходил к дому, тем больше старался убедить себя, что он менее виноват, чем Анастасо. Как будто она не хотела этого? Зачем же она забыла женскую стыдливость? Это дьявол вселился в нее и прельстил его. Впрочем, что же, пускай, в самом деле, какой-нибудь сановник удочерит ее, тогда и жениться можно.