Морозов(еще более ядовито).Алешенька, голубчик мой, ты ведь не младенец уже. Ты царь. Вот представь себе, что есть у тебя враг или соперник, которого ты устранить хочешь. Как ты будешь поступать? - Так стал бы Годунов, такой умный и хитрый, убивать младенца-царевича средь бела дня на глазах у всей дворни, в двух шагах от родной матери? Или у него денег не нашлось яду купить? - Царевич сам зарезался, сам. У него падучая была и еще много чего. - А супротивники годуновские ухватились за это дело и так его ославили, что по сей день ничего другого о нем и не помнят.
Алексей.Не хочу я ничего этого знать. Я никого не убивал. Я спать хочу.
Алексей отворачивается и засыпает. Сон царя.
Одинокий могильный холм в бескрайней степи. Над холмом деревянный крест.
Алексей подходит к холму, опускается на колени, обнимает холм и рыдает. С другой стороны к холму подходит Фима, тоже ложится на холм и горько плачет.
4. В доме Корионовых
Пушкин, Иван Родионович и Евдокия.
Евдокия.Прости нас, Григорий Гаврилович. По нашим грехам пришлось и тебе столько вытерпеть.
Пушкин.Вы меня простите, Иван Родионович, Евдокия Никитишна! Надо было мне быть умнее, да, видно, Господь ума не дал.
Евдокия.Господь нас вразумил, будем во всем на Его помощь надеяться.
Всеволожский.Благодарим тебя, Григорий Гаврилович, за доброту твою и за то, что ты в нашей беде от нас не отчурался.
Пушкин.Ты же знаешь, Иван Родионович, не одни подлецы на этом свете живут. Я тоже не из их числа.
Я хочу просить твоего дозволения с дочерью твоей Евфимией Ивановной поговорить…
Всеволожский.Разве у ссыльного надо спрашивать дозволения?
Пушкин.Тебя не ссылают, Иван Родионович, тебя на царскую службу посылают. Правда, далеко. Очень далеко.
Евдокия.Ничего, будем надеяться, что Господь даст силы туда добраться.
Пушкин и Фима.
Пушкин.Евфимия Ивановна, голубушка, государь все это время болен был… Царская ноша самая тяжелая из всех, какие есть… Он не властен самим собой распоряжаться.
Фима(спокойно и кротко).Я знаю. Я все знаю.
Пушкин. Государь повелел мне сказать. повелел передать, что он дозволяет тебе выйти замуж, за кого твоим родителям и тебе будет угодно.
Фима.Нет, нет! Я не могу, Григорий Гаврилович! Я поклялась вечно его любить. (Показывает ему руку с перстнем.)Вот кольцо!..
У Пушкина по щекам текут слезы.
Пушкин.Евфимия Ивановна! Матушка моя! Государыня моя!
5. По широкой заснеженной дороге тянутся черные кибитки
Их четыре: в первой едут отец и сын Всеволожские и Василий Матвеевич, во второй Евдокия с Фимой и Настасьей, в третьей казенные провожатые, в четвертой слуги и поклажа.
За кибиткой следуют сани, запряженные тройкой лошадей. В санях Афанасий и Аграфена. Маланья сидит на облучке рядом с Семеном…
Наконец кибитки останавливаются. Останавливаются и сани.
Седоки первых двух кибиток начинают выходить. Корионовы также выходят из саней. Семен и Маланья спускаются с облучка.
Всеволожский решительным шагом подходит к Корио-новым. Остальные следуют за ним.
Всеволожский(строго).Всё, дальше вы не поедете. Прощаться будем здесь.
Евдокия и Аграфена бросаются друг другу в объятия. Все женщины начинают рыдать. Всеволожский обнимает Афанасия.
Всеволожский.Прощай, брат.
Афанасий.Прощай, Иван. Где-нибудь да свидимся.
Всеволожский.Мне бы только до места добраться, чтобы меня возле церкви какой схоронили. Не хочу лежать в чистом поле и слушать, как волки воют. (Еще раз обнимает его.)Прости, что не так. Дочек и внуков своих поцелуй. Прощай.
Всеволожский подходит к женщинам.
Всеволожский.Всё. Ехать пора.
Он отрывает Аграфену от Евдокии, целует ее. Аграфена, рыдая, бежит к своим саням.
Маланья опускается на колени в снег, кланяется Евдокии в ноги. Евдокия поднимает ее, целует. Фима и Настасья целуют Маланью.
Афанасий, Андрей и Василий стоят, обнявшись, втроем… Все остальные идут занимать свои места.
Всеволожский(Евдокии, глядя на Василия).Видно, не все я в жизни понимаю. - Идет в Сибирь с чужими людьми, когда мог бы жить припеваючи на Афанасьевых хлебах.
Василий в последний раз обнимает Афанасия.
Василий.Прощай, Петрович. До следующей встречи. (Идет на свое место.)
Афанасий и Андрей остаются вдвоем.
Афанасий.Иди!
Резко поворачивается и идет к своим саням.
Афанасий(сидя в санях).Гони быстрей, Семен!
6. У Яузских ворот
Тройка подъезжает к дому Корионовых.
Афанасий и Аграфена входят в горницу, садятся и долго сидят в молчании.
Аграфена.Сейчас поедим, и я сразу же начну собираться. Чем раньше из Москвы уедем, тем лучше.
Афанасий.Да, и в Москве оставаться невмоготу, и покидать ее невмоготу.
Аграфена.Главное, сейчас уехать побыстрее, а там,
что Бог даст. Где еще душе отогреться, как не возле родных детей? (Встает.)Пойду посмотрю, что они там замешкались. (Выходит.)
Афанасий остается один. Он смотрит на противоположную стену. Внезапно она словно исчезает, и в комнату устремляется поток золотого света. Он льется с огромной высоты. На самом верху клубится белое облако, похожее на человеческую фигуру в длинном одеянии.
Афанасий(кричит).Аграфена! Аграфена! Ты только посмотри!
Аграфена вбегает в горницу. Афанасий сидит, указывая рукой вверх. Затем рука его падает. Он умирает.
7. Окрестности Касимова
Андрей верхом на коне несется во весь опор в сторону своего имения.
Дом Варвары и Гордея на окраине деревни.
Варвара хлопочет во дворе.
Подъезжает Андрей, останавливает коня.
Андрей.Варварушка! Это я!
Варвара всплескивает руками и выбегает за калитку.
Варвара(сквозь слезы).Андрей Иваныч! Андрей Иваныч! Батюшка! Родимый! Я уж не чаяла тебя увидеть!
Андрей.Что Митрофаныч?
Варвара.Ой плохо, совсем плохо. Как узнал о вашем несчастии, так слег и не встает больше. - Помирает наш Павел Митрофаныч.
Андрей.Он сможет со мной поговорить?
Варвара.Сможет, сможет, Андрей Иваныч. Он хотя не встает, но помнит всё, и все приказания, как старосте положено, отдает.
Андрей.Гордеич дома?
Варвара.Дома, Андрей Иваныч. Сейчас позову.
Андрей.Погоди! Я сейчас навещу Митрофаныча, а ты бери Гордея и иди с ним побыстрее в господский дом. Мне время дорого, мне надо своих по Сибирской дороге нагонять.
Андрей, хлестнув коня, скачет прочь.
В доме Всеволожских. Андрей, Варвара и Гордей.
Андрей.Гордей Гордеич, вот тебе лопата. Сейчас
спустишься в подпол, там стоит сундук полупустой с рухлядью какой-то. Под ним зарыта отцовская казна. Ты ее отроешь. - Вот свечи. Позвать коого-нибудь, чтоб тебе помог, посветил?
Гордей.Да что ты, барин, сам управлюсь.
Андрей выходит с Гордеем. Варвара остается одна. Она оглядывает горницу Всеволожских и горестно вздыхает. Возвращается Андрей.
Андрей.Варвара Матвеевна! Я поговорил с
Митрофанычем и все распоряжения нужные сделал, чтобы с этого дня мужу твоему Гордею Гордеичу управлять и этим имением, и прочими, какие у нас есть.
Варвара.Господь с тобой, Андрей Иваныч! Какой из Гордея управляющий? Разве он к такой службе пригоден?
Андрей.Варварушка, бабу я, при всем желании, сделать управляющим не могу. - Но придется тебе эту ношу взвалить на себя. Ты со всем справишься, я это знаю. А еще ты увидишь, как человеку Господь помогает, когда он о других печется, а не о своей выгоде и славе.
А теперь смотри, это самое важное. (Вынимает из-за пазухи сложенные бумаги.)Вот грамота. А это два списка с нее. - Вот этот список останется у вас. А саму грамоту и второй список Гордей отвезет в Касимов вместе с письмами. - Как найти отца Николу, он знает. Здесь к нему письмо и к другу моему Захару Ильичу. Этому Захару Ильичу надо будет отдать на сохранение второй список. А грамоту они с отцом Николой перешлют в Ярославль к сестре моей двоюродной Дарье Афанасьевне Орловой, рожденной Корионовой.
Варвара(горестно).Господи Боже! Что в этой грамоте, зачем она нужна?
Андрей.Ты верно угадала, Варварушка.
Варвара разворачивает грамоту, пробегает первые строки, складывает ее опять и плачет.
Андрей.Это очень важно для всех вас. - Может статься, что никто из нашей семьи из Сибири не возвратится. Тогда вас всех заберут в казну и продадут невесть кому. Или другие Всеволожские налетят наследства требовать. - А так все, что у нас есть, отойдет к сестрам Корионовым. Они никого обижать и притеснять не станут.
Варвара.Андрей Иванович, родимый, но вас же не ссылают! Батюшка твой Иван Родионович к месту службы отправляется, разве не так?