Кузьма и Стефан выходят на крыльцо Благовещенского собора.
Через площадь тянется вереница красавиц, предводительствуемых "повзводно" боярами. Боярин Пушкин и князь Михаил ведут касимовских красавиц. Первой идет Маша Барашова. Стефан весело разглядывает девиц. Кузьма тянет его прочь.
2. У Кузьмы
Стефан чинно закусывает за богато накрытым столом. Кузьма выпивает подряд несколько чарок, хмелеет, с лица его сходит напряженное выражение.
Стефан.Дался тебе этот Трофим, Кузьма Кузьмич. Он ведь простой мирянин, премудрости богословской не научен. Он мог вовсе и не разобрать, что перед ним еретики. Тем паче, этот Михайло кого угодно обморочит.
Кузьма(кивает, ухмыляясь).Это так!
Стефан.Трофим Игнатьич праведной жизнью своей известен. Бедным помогает, как никто другой.
Кузьма(оживляясь).Еще бы ему не помогать! При его-то богатстве! Ему Прозоровский столько платит, что на царской службе не приснится. А подарки дарит - на Рождество, да на Пасху, да на день Ангела, да на день черта. Бедным он помогает! Да если бы таких богатых не было, бедные и не знали бы, что они бедные.
Стефан(пропускает все это мимо ушей).Я как бы между прочим и с его отцом духовным побеседовал. И получается, что упрекнуть его просто не в чем.
Кузьма(развеселившись).Вот кого тебе надо было хватать сходу, отче Стефан. Первые еретики - всегда попы. - Уж он-то премудрости научен! И хитрости ему не занимать стать. Так он тебе, царскому духовнику, и сознается, что исповедует еретиков.
Стефан(смеется).Ну ты хорош, Кузьма Кузьмич! Священство обличаешь, а собственную прямую службу не желаешь исполнять. - Вся Москва знает, что от тебя ничего скрыть нельзя, что у тебя повсюду глаза и уши. А Михайлу этого не ловишь. Может, у нас не только попы - еретики? Может, и ты не без греха?
Кузьма(лениво).Я же тебе в тот самый день сказал. Про Михайлу Иванова еще в царствование Иоанна Грозного было известно.
Стефан.Так что о нем было известно?
Кузьма.Все то же, что и теперь. Что лет ему незнамо сколько, что ходит по воде, и все в таком же роде. Неужели ты думаешь, отче Стефан, что за все эти годы его так-таки изловить не пытались? А может быть, все же пытались? - А что с ним делать прикажешь, если его изловить? - Убить? Сжечь? - Чтобы он опять где-нибудь объявился? - Или ты думаешь, что такого никогда не бывало? - Думаешь, такого не бывало, потому что не слыхал никогда. - И про Михайлу ты бы не услыхал, а я бы никогда не вспомнил, если бы Ерофей Петров не проворовался и не пошел бы доносить на свою голову.
Стефан(покачивая головой).Ты запомнил, как его звали.
Кузьма.И как звали запомнил, и день и час, когда приходил. И в какой день светлый князь Симеон Васильевич с Михайлой беседу имел, тоже знаю и помню. Такая моя служба. Все знать и все помнить. - А всем другим лучше ничего такого не знать. О чем никто не знает, того будто бы и нет вовсе. - Или ты этому Михайле славы желаешь? Так кто же из нас еретик?
Стефан доволен шуткой Кузьмы. За окном слышится стук копыт и колес. Стефан подходит к окну, видит вереницу кибиток.
Стефан.Разъезжаются наши красавицы.
Кузьма(совсем тихо).Счастливые.
Стефан.Пойду-ка я узнаю, кого выбрали.
Кузьма(тоскливо).Да не все ли равно. - Если бы ты мог узнать, кого царь выберет. (Осушает еще одну чарку, потом еще одну.)Скажи, протопоп, как быть, когда человек зло творит, а сам его вовсе не желает? Он добра желает. А зло - оно ему дорогу перешло, оно само напросилось. Как тут быть?
Стефан(сухо). На то заповеди даны, чтобы различать между добром и злом. (Подходит к нему близко,
говорит тихо)Ну что ты себя мучаешь, Кузьма Кузьмич? Разве много таких умных, как ты, таких даровитых? Неужели твоей службой пренебречь можно?
Кузьма.Молодой ты еще, Стефан! - Иди, узнавай, что там делается. (Вслед ему)Счастливый.
3. Андрей медленно идет к дому, где остановились Барашовы
Едет кибитка Барашовых. В ней мать, Маша, Захар и Софья.
Маша, закусив губу, еле сдерживает слезы. Софья и Захар подчеркнуто безразличны.
Барашова.А эти две княжны ничуть не лучше всех остальных. И младшая Милославская - тоже ничего особенного.
Барашовы выходят из кибитки, входят в дом. Следом подходит Андрей, поднимается на крыльцо.
В доме.
Маша разражается рыданиями.
Софья.Маша, тебе не совестно?
Маша.Да я не потому! - Но ведь стыд какой!
Выставили за дверь как последнюю уродину. - А Пушкин этот, подлец, даже не оглянулся! Чтоб ему подохнуть!
В комнату входит служанка, что-то тихо говорит Захару, тот выходит и возвращается с Андреем. Маша продолжает рыдать.
Андрей, поклонившись Софье и Барашовой, растерянно смотрит на рыдающую Машу.
Захар(жалостливо).Ну причем тут красота? Ясное дело, что бояре сродственниц своих выбирали.
Андрей(подхватывает).Ну конечно, разве же дело в красоте?
Маша(взрываясь).Фимку-то вашу выбрали! (Уходит быстро в другую комнату.)
Мать бежит следом за Машей, грозит ей кулаком, показывает пальцем на лоб. Затем Барашова возвращается обратно.
Барашова(нараспев).Андрей Иванович! В комнате пусто.
Андрей темными улицами бредет домой.
4. Дом Корионовых
Всеволожский, Евдокия и Аграфена в молчании подъезжают к дому. Так же молча и понуро входят в дом. Им навстречу Афанасий.
Афанасий(вскрикивает).А Фима где?
Аграфена.Там осталась. Мы за нею поедем попозже. - Выбрали ее вместе с другими. А сейчас их старые боярыни в баню повели, осматривать будут.
Афанасий(хватаясь за голову).Господи! Господи!
Аграфена(резко).Петрович! Пройди-ка сюда, будь так добр.
Афанасий и Аграфена выходят за дверь.
Аграфена(шепотом).Перестань ты причитать, прошу тебя! Они и так ни живы ни мертвы. - А потом еще, родня родней, а что подумать могут? Что ты наговариваешь, что позавидовал. У тебя вон у самого трое дочерей.
Афанасий.Мне плевать, кто что подумает. Я за девоньку боюсь!..
Аграфена, не слушая его, резко возвращается обратно.
Аграфена.Дунюшка, Иван! Нам надо непременно выпить по капельке. Мы так намерзлись. А уж потом перехватим что-нибудь.
Всеволожский(неживым голосом).Да уж, намерзлись.
Аграфена.Чего ждешь, Малаша? Что на стол не собираешь?
Входит Андрей.
Евдокия(так же, как Всеволожский).Андрей, Фиму выбрали царю показывать.
Андрей(холодно).Я знаю. (Уходит к себе.)
Евдокия.Совсем ему нас не жалко.
Андрей один у себя.
Аграфена, Иван и Евдокия сидят молча, убивают время. Афанасий нервно прохаживается по горнице.
Афанасий.Ну что, пора вам ехать! Чего вы ждете?
Аграфена.Так мы же знаем, когда нам выезжать. Опять там, что ли, мерзнуть?
Всеволожский.Я, как смотрины завершатся, в тот же день к себе уеду. И ни про какое сватовство даже слушать не буду. Хочет Фимка в девках сидеть, пускай сидит.
Евдокия.Уедем, уедем, Иван Родионыч! Устали мы здесь, и все от нас устали.
5. Андрей выходит из своей горницы, поднимается по лестнице, открывает дверь в светелку Василия
Василий.Ну что, надоело горевать?
Андрей.Я не горюю, мне просто непривычно, пусто как-то. Я ведь столько времени этим жил…
Василий.Лет тебе мало, у тебя каждый месяц длиннее года тянется. (-) Так с каждым бывает, пока он во времени обживается. А когда обживется, привыкнет к нему, и помчится оно, как стремнина, - глядишь, весь срок его жизни уже вышел. А чему за этот срок научился?..
Андрей.Я порой думаю: если понять, как время устроено, очень многое тогда можно понять. - Ты погляди, Василий Матвеич, приди я туда часом позже, ничего бы этого не застал. - Вся наша жизнь, наверное, по часам расписана, хорошо бы научиться правильно читать.
Василий.Вот и начинай учиться!
Андрей.Мне так видится, что в Касимове мне больше не жить. Что мне там делать? (-) И к Захару теперь путь заказан. Вот это обидней всего.
Василий.Не горюй о нем. Когда-нибудь да повстречаетесь. Ты только не торопись.
Андрей(улыбаясь).Для этого надо стать таким, как ты. Я уже приметил, что ты никогда не торопишься.
Василий(хитро улыбаясь).Я старый, для меня время вскачь несется. - А знаешь, что должен делать путник, когда завидит, что по дороге кони мчатся? Он должен посторониться и переждать, пока они пронесутся.
Андрей(прислушивается).Кажется, наши за Фимкой поехали.