3
- Знаешь место сбора воинов ислама?
- Знаю.
Кукташ!.. Где-то там, если ехать в сторону Душанбе. Земля племени лакаев. Курбан был наслышан о них от ишана Судура.
Здесь собираются в единую армию разрозненные банды басмачей. Перед тем как уйти в Кабул, эмир Алимхан заложил основу этого войска.
Цель прибытия сюда 306-го полка Гиссарского корпуса, - Курбан об этом знал еще в Ташкенте, - уничтожение этого войска. Значит, полк, передохнув накоротке и получив точные данные о составе банд, двинется туда.
- Ну а кто у них командующий, слыхал?
- Ибрагимбек.
- Знаю его… Не видел. Но знаю! Его руки доставали всюду. Теперь настало время нам достать его. Что ты знаешь о нем? Вспомни…
Курбан рассказал все, что слышал об Ибрагимбеке от хазрата.
- Я тоже кое-что разузнал… Эмир, перед тем как уйти в Кабул, назначил его начальником придворной охраны. До Ибрагимбека главой племени лакаев был его отец Чакабай. Когда сыну исполнилось двадцать два, Чакабай привез его в Бухару. Говорят, он предан эмиру.
- Должен быть предан…
- Правильно! - Арсланов достал из внутреннего кармана кисет, раскрутив, развязал узелок. Достал кусочек бумаги, согнул один край и насыпал ровным слоем махорку. Скрутив, сунул цигарку в зубы.
Пыхнув дымом, он решил отвлечься от расспросов об шпане Судуре.
- Следуя за хазратом, ты, Курбан, не раз, наверное, оказывался в обществе знатных людей?
Верно, после окончания медресе, хазрат, решив удостоить его сана священнослужителя, сводил Курбана в Арк, где устроил экзамены перед улемами! Здесь представляли главному беку только лиц, которые готовились к получению звания мударриса.
В каких только знатных домах не побывал на угощениях Курбан! Вот в этом - во внутреннем дворе, в личной гостиной дома Рамазанбая, где стоит сейчас один их взвод, он тоже бывал не раз.
Да, многое увидел Курбан, однако нужно ли было обо всем рассказывать сейчас.
- Зачем это надо?
- Надо! - резко пресек Арсланов любопытство Курбана. - Еще вопрос: между тобой и ишаном Судуром ничего не произошло?
- Нет, - не задумываясь, ответил Курбан. Но тут же насторожился: неспроста Арсланов расспрашивает его.
Вспомнилось…
Выйдя из медресе Кукельдаш, ишан Судур со своим учеником в сопровождении конных нукеров направился в Гузар Странников, где стоял караван-сарай Бакибая.
Караван-сарай был небольшой, с двух сторон - кельи, посреди двора навес для лошадей и ослов.
Хазрат всякий раз, когда бывал здесь, останавливался у Бакибая. Маленький, горбоносый, согнувшись в три погибели, хозяин приветствовал важного гостя, упав на колени и приложив к глазам подол халата хазрата.
- Венценосный… венценосный…
Показав каждому нукеру его келью, Бакибай велел своим людям завести под навес их коней. Хазрата и Курбана он провел в отдельно стоявшую в глубине двора уютную гостиную. Хазрат выглядел утомленным, лицо его было обветрено. Однако, прежде чем опуститься на курпачу и дать отдых ногам, он прочитал торопливо молитву, сразу же приступил к беседе.
- Что в городе? О чем говорят во дворце?.. Расскажите-ка, что видели, что слышали! Нам надо узнать, какая погода в столице!
Бакибай затараторил по-таджикски:
- Юные бездельники те, что стараются казаться не цыплятами, а петухами, объявили себя "младобухарцами"…
- Чего они хотят?
- Им все не нравится: власть, порядки…
- Чего они хотят? - повторил хазрат.
- Предлагают открыть школы с джадидской формой обучения.
- Еще?
- Выпускать свою газету.
- Все?
- Нет. Выбирать судей, кто кого захочет.
- Ну, а дальше-то что? - проворчал хазрат.
- Записали эти крикуны все свои пожелания и направили эмиру… - Тут Бакибай выдержал паузу, словно подсказывая: что теперь будет…
- И что эмир? - нетерпеливо спросил хазрат.
- Он поступил мудро! Прочитал и выслушал, пообещал все сделать, как его просят молодые, пригласил представителей в свою резиденцию, чтобы вместе составить указ. Глупые петушки, радостно вопя: "Свобода! Да здравствует Саид Алимхан!" - сбежались, куда были приглашены, - тут их и прихлопнули.
- Слишком горячие головы бывает полезно остудить.
- О, пир мой! - застонал хозяин караван-сарая. - Как произошли в России плохие дела, так и в Бухаре не стало покоя, все - как-будто разоренное осиное гнездо!
- Даст аллах, все наладится, - успокоил хазрат.
- Да сбудутся ваши слова!
Ишан Судур, помывшись в бане и облачившись в свежую одежду, велел Бакибаю сварить плов для нукеров, а сам с Курбаном вышел на улицу.
- Таксыр, а кто они, эти "молодые бухарцы"? - поинтересовался юноша.
- Коренные бухарцы! - ответил хазрат с неожиданной для Курбана гордостью. - Они настоящие люди, сынок! Ты еще многое увидишь; Чего не поймешь - объясню, а пока смотри, наблюдай. Изучай! Теперь тебе здесь жить!.. Ай-я-яй! Несчастная Бухара!.. - Хазрат умолк. Обойдя вокруг водоема, они прошли через крытый базар. Остановились напротив величественного здания.
Вот оно - медресе Кукельдаш!
Хазрат посмотрел на запад. Курбан проследил за его взглядом и… обомлел - подобно грозовой туче, горизонт закрывала громадная черная стена: Арк!..
- Бутам, я пойду в Арк, - сказал ишан Судур так, словно начинал проповедь. - В Бухаре обстановка сложная!.. Я скоро вернусь. Справим тебе одежду.
- Таксыр…
- Ты доволен своей кельей?
- О, пир мой, вы проявляете столько милости, что до конца своей жизни я не смогу отплатить вам за всю доброту!
- Помни: человек не совершает добро в долг.
- Простите меня.
Курбан знает о маленьких слабостях своего наставника: хазрат не прочь напомнить тонко, вроде бы незаметно, о своих услугах. Делать людям добро, выражать искреннее сочувствие - это естественно. Но так же естественно для хазрата и проявление высокомерия к окружающим. Человеку свойственны противоречия. Творящему добро, тем более, если он уж не молод, слабости простительны. Более того - они словно бы подчеркивают человечность, родственность с простыми смертными.
Кельями всех медресе Бухары, как оказалось, распоряжаются байские сынки, ростовщики и даже маклеры. Ишан Судур, переговорив с попечителем мечети и главным мударрисом, взял для Курбана келью Давуда-маклера и сразу уплатил деньги вперед за масло, муку, рис и свечи.
- Теперь тебе добрый совет: будь осторожен, - предостерег хазрат. - Знаю, ты умеешь держать язык за зубами. Но в этом городе много мастеров, умеющих разговорить, помни об этом!
- Я понял, мой пир!
Хазрат поспешно удалился.
Мудрый человек хазрат ишан Судур! Он словно бы предвидел дальнейшие события. Тогда единственное, что он мог, - предостеречь. Уберечь - нет…
Может ли юноша, слишком долго внимавший в обществе старших, оставленный без присмотра, не искать юных друзей и, найдя, только молча кивать в общем разговоре? Сам говорил, сам хотел быть услышанным и понятым.
Глупая юность!.. Кричит там, где молчание поистине золото…
В смутное время в медресе были приостановлены занятия. Давуд-бакалейщик тут же отнял у Курбана келью. Что оставалось делать? Бродил по городу, искал встречи со знакомыми. Вот и тогда - ожидал Клыча на берегу Лябихауза, когда подошли два миршаба и крепко скрутили ему руки.
- Молчи! - свирепо прошипел один из них.
Курбан дернулся.
- В чем моя вина?
- Потом узнаешь! - криво улыбнулся другой.
Они притащили его в Арк. Открылись и вновь сдвинулись тяжелые ворота. Когда Курбана вели по двору, мощенному квадратным кирпичом, сидевший на супе человек сказал вслед:
- Молодцы! Сегодня вас ждет хорошая награда!
Миршабы еще крепче вцепились в локти Курбана и ускорили шаг. Один из них по-таджикски сказал, что до вечера они приволокут сюда и "тех двоих".
Курбан шел, шатаясь. Стоит лишь сделать попытку повернуться - тычки, удары. Свернули налево. Один из миршабов громко крикнул, на его зов прибежал, похоже, стражник в красных шароварах и папахе. Выбрав из связки, висевшей на поясе, ключ, он открыл маленькую низкую дверь. В нос ударил смердящий запах. Получив сильный пинок, Курбан влетел в темноту. Дверь закрылась, лязгнул замок. По шорохам угадал, что здесь есть люди. Немного подождав, не привыкнут ли глаза к темноте, позвал: - Эй! Есть кто-нибудь?
Кто-то откликнулся невнятным бормотанием.
Курбан шагнул на голос, но, споткнувшись, тяжело упал на пол. Нащупал циновку, осторожно сел на нее. Бормотание повторилось.
Постепенно глаза, привыкая к темноте, стали различать окружающее. Кучей, тесно прижавшись друг к другу, сидели люди. У многих бороды отросли едва ли не до пояса. Несколько человек растянулись на полу. Кто-то из угла посоветовал:
- Не сиди там, сынок.
Курбан, щупая пол, отодвинулся. Ладонями ощутил влажную землю. На четвереньках двинулся туда, откуда послышалось: "не сиди".
- Что здесь? - спросил он шепотом.
- Обхона.
Над ними послышался топот. На Курбана закапало сверху. Он удивленно задрал подбородок, силился что-то разглядеть.
- А там что?
- Конюшня, - послышалось из угла. - Передвинься сюда.
- Вай-вай-вай! - Курбан втиснулся в стену, простонал сквозь ладони, прижатые к лицу: - Почему меня засадили в тюрьму?! За что?
- Хе, да вы, оказывается, ребенок!.. - в голосе угадывалась усмешка.
- Я никому ничего… Я ждал товарища… - Он что-то еще говорил - сбивчиво, торопливо, к кому-то взывал, о чем-то расспрашивал - никто не ответил ему.