В середине марта 1916 г. Брусилов, тогда командующий 8-й армией, получил шифрованную телеграмму из Ставки от генерала Алексеева, в которой сообщалось, что он избран Верховным главнокомандующим на должность главнокомандующего Юго-Западным фронтом взамен Иванова, который назначается состоять при особе царя.
– Принять должность немедленно, – указывалось в телеграмме.
– Почему такая спешка?
– 25 марта царь прибудет в Каменец-Подольск для осмотра 9-й армии. Желательно, чтобы вы его встретили.
– А кого на мое место? Я бы рекомендовал начальника штаба фронта Клембовского.
– Государь его не знает, хотя я вас не стесняю в выборе командующего армии, но со своей стороны рекомендую вам – Каледина.
Брусилов протелеграфировал Иванову, когда прибыть, чтобы принять дела. Но тот ответил:
– Не торопись.
Брусилов снова связался с Алексеевым.
– Ну, раз не можешь пока принять фронт, знакомься с положением дел.
А главнокомандующему фронтом помимо четырех армий непосредственно и во всех отношениях подчинялись еще округа Киевский и Одесский, всего же 12 губерний, не исключая их гражданской части.
Пока он знакомился с положением, нач. штаба сообщил ему, что на фронте, кроме обыденной перестрелки, ничего не происходит. 23 марта он встретился с Ивановым. Тот рыдал, спрашивая, за что его сместили. Про дела на фронте он говорил мало, сказав, между прочим, что, по его мнению, никаких наступательных операций мы делать сейчас не в состоянии и что единственная цель, которую мы можем себе поставить, – это предохранить Юго-Западный край от дальнейшего нашествия противника.
В этом Брусилов с ним в корне расходился, что и высказал ему, но критиковать посчитал излишним, так как сам теперь имел власть решать образ действий Юго-Западного фронта, а потому решил не огорчать и без того расстроенного человека.
На следующий день Брусилов встретился с царем, который инспектировал части, а затем выехал в Могилев, где должен был состояться 1 апреля военный совет.
На военном совете под председательством самого императора присутствовали: главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал-адъютант Куропаткин со своим начальником штаба Сиверсом, главнокомандующий Западным фронтом Эверт, также со своим начальником штаба, Брусилов с генералом Клембовским, Иванов, военный министр Шуваев, полевой генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович и начальник штаба Верховного Главнокомандующего Алексеев.
Главный вопрос, который нужно было решить на этом совещании, состоял в выработке программы боевых действий на 1916 год. Генерал Алексеев доложил совещанию, что предрешено передать всю резервную тяжелую артиллерию и весь общий резерв Западному фронту, который должен нанести свой главный удар в направлении Вильно. Некоторую часть тяжелой артиллерии и войск общего резерва предполагается передать Северо-Западному фронту, который своей ударной группой также должен наступать с северо-востока на Вильно, помогая этим выполнению задачи Западного фронта. Что касается Юго-Западного фронта, раз он к наступлению не способен, он должен держаться строго оборонительно и перейти в наступление лишь тогда, когда оба его северных соседа твердо обозначат свой успех и достаточно выдвинутся к западу
Затем слово взял Куропаткин. Он заявил, что на успех его фронта трудно рассчитывать.
– Скорее, нужно полагать, мы понесем громадные безрезультатные потери.
Алексеев не согласился.
– У нас не хватает в достаточном количестве тяжелых снарядов, – заявил Куропаткин.
На это военный министр заявил, что в данное время они могут получить огромное количество легких снарядов, а с тяжелыми надо подождать, так как отечественная промышленность их дать сейчас не может, а из-за границы их получить тоже трудно.
Затем слово было предоставлено Эверту. Он сказал, что всецело присоединяется к мнению Куропаткина, в успех не верит и лучше было бы продолжать держаться оборонительного образа действий до тех пор, пока мы не будем обладать тяжелой артиллерией по крайней мере в том размере, как наш противник, и не будем получать снарядов в изобилии.
После этого слово было предоставлено Брусилову. Он заявил, что, несомненно, желательно иметь большое количество тяжелой артиллерии и тяжелых снарядов, необходимо также увеличить количество воздушных аппаратов.
– Но и при настоящем положении дел в нашей армии, – заявил он, – я твердо убежден, мы можем наступать.
Царь и свита переглянулись.
– Не берусь говорить о других фронтах, ибо их не знаю, но Юго-Западный фронт, по моему убеждению, не только может, но и должен наступать. Я не вижу причин стоять мне на месте и смотреть, как мои товарищи будут драться, – он огляделся вокруг.
– Я считаю недостатком, что мы не наваливаемся на врага сразу всеми фронтами, дабы лишить противника возможности пользоваться выгодами действий по внутренним операционным линиям, и поэтому, будучи значительно слабее нас количеством войск, он, пользуясь своей развитой сетью железных дорог, перебрасывает свои войска в то или иное место по желанию.
Царь и участники совета внимательно слушали. А он продолжал:
– Я настоятельно прошу разрешения и моим фронтом наступательно действовать одновременно с моими соседями. – Он вытер вспотевший лоб.
– Если бы, паче чаяния, и даже и не буду иметь успеха, то по меньшей мере не только задержу войска противника, но и привлеку часть его резервов на себя и этим существенным образом облегчу задачу Эверту и Куропаткину.
Генерал Алексеев, спросив разрешения царя, ответил Брусилову:
– У меня в принципе нет возражений. Но считаю своим долгом предупредить, что вдобавок к имеющимся у вас войскам – ни артиллерии, ни большего количества снарядов, чем по сделанной мной разверстке, вам не причитается.
– Я ничего и не прошу, никаких особых побед не обещаю. Буду довольствоваться тем, что у меня есть, но войска Юго-Западного фронта будут знать вместе со мной, что мы работаем на общую пользу и облегчаем работу наших боевых товарищей, давая им возможность сломить врага.
На это никаких возражений не последовало, но Куропаткин и Эверт после речи Брусилова несколько видоизменили свои заявления и сказали, что они наступать могут, но с оговоркой, что ручаться за успех нельзя.
Вскоре Брусилов собрал свое совещание. На нем присутствовали: командующий 8-й армией Каледин, командующий 11-й армией Сахаров, командующий 7-й армией Щербачев и временный командующий 9-й армией Крымов, так как Лечицкий был еще болен.
Брусилов изложил им положение дела и решение – непременно в мае перейти в наступление.
Генерал Щербачев, которого Брусилов хорошо знал и ценил, высказался, что наступательные действия очень рискованны и не желательны. На что Брусилов ответил:
– Я собрал командующих армиями не для того, чтобы решать вопрос об активном или пассивном образе действий армий фронта, а для того, чтобы лично отдать приказание о подготовке к атаке противника, которая мною бесповоротно решена.
…Чтобы дать понятие о том, какая кропотливая работа требовалась для подготовки атаки неприятельских укреплений того времени, изложу вкратце, что армии Юго-Западного фронта должны были выполнить в течение восьми недель для того, чтобы успешно атаковать врага.
Уже заранее с помощью войсковой агентуры и воздушной разведки командование (Брусилов) ознакомилось с расположением противника и сооруженными им укрепленными позициями. Войсковая разведка и непрерывный захват пленных по всему фронту дали возможность точно установить, какие неприятельские части находились перед русскими в боевой линии.
Выяснилось, что немцы сняли с нашего фронта несколько дивизий для переброски их на французский. В свою очередь, австрийцы, надеясь на свои значительные укрепленные позиции, также перебросили несколько дивизий на итальянский фронт в расчете, что русские больше не способны к наступлению, они же в течение этого лета раздавят итальянскую армию.
Действительно, в начале мая на итальянском фронте они перешли в решительное наступление.
По совокупности собранных сведений стало известно, что перед Юго-Западным фронтом находятся австро-германцы, силою в 450 тыс. винтовок и 30 тыс. сабель.
Агентурная разведка, кроме того, сообщила, что в тылу у неприятеля резервов почти нет и что подкреплений к нему не подвозится.
Воздушная разведка с самолетов сфотографировала все неприятельские позиции, и все офицеры и нижние чины снабжались этими планами на своих участках.
Укрепления противника состояли из трех полос в расстоянии от 3 до 5 верст. Каждая полоса состояла из нескольких линий окопов – не менее трех и в расстоянии одна от другой от 150 до 300 шагов. Все окопы были полного профиля, выше роста человека, и везде в изобилии были построены тяжелые блиндажи, убежища, лисьи норы, гнезда для пулеметов, бойницы, козырьки и целая система ходов сообщения для связи с тылом.
Окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем.
Убежища были устроены основательно: глубоко врыты в землю и укрывали людей не только от легких, но и от тяжелых артиллерийских снарядов. Блиндажи имели сверху два ряда бревен, их присыпали на 2,5 аршина землей, а кое-где перекрытия были железобетонные. Для начальствующих лиц были оборудованы целые "квартиры" из 4-х комнат, каждая 12x6 шагов, с застекленными окнами и оклеенными стенами.
Укрепленные линии были опутаны колючей проволокой, стальной, чтобы ее нельзя было резать ножницами. Местами таких полос было несколько в расстоянии 20–50 шагов одна от другой. На некоторых боевых участках пропускался сильный переменный электрический ток высокого напряжения.