Звали этого странного человека Обно. И имя-то у него было обтекаемое. В Ордене он был правой рукой магистра. Знаток многих языков, кроме немецкого. Причём говорил на них без акцента. Кроме того, он был знаток по приготовлению и использованию различных ядов. И неизвестно, сколько влиятельных лиц расстались с жизнью, не подозревая, что это было дело рук Обно. Не гнушался он и подслушивать чужие разговоры, которыми охотно делился с магистром. Такой человек нужен был магистру, И вот этот человек своим чутьём ищейки что-то заподозрил.
Вторая встреча не принесла ничего хорошего. О том, что здесь часто появляется прусс, узнал магистр. Он хотел было сказать об этом Конраду, но ищейка предупредил:
- Магистр, - сказал он, - не торопись и никому ничего не говори. Дай мне право всё выяснить.
Тот подумал и согласился.
На этот раз приход Камбилы был удачным. Дверь оказалась неплотно закрытой. Камбила осторожно приоткрыл её и увидел спину человека, сидевшего за столом. Одет он был в чёрную рыцарскую мантию. Голова низко склонена, и узнать, кто сидит за столом, Камбила не смог. Он постучал, ему ответили по-немецки:
- Войдите.
Камбила вошёл, прикрыл за собой дверь и остановился в нерешительности. Но что-то ему подсказывало, что это брат.
- Руссинген?! - тихо произнёс Камбила.
Человек быстро обернулся и вскочил на ноги.
- Камбила?
В его голосе не чувствовалось особой радости. Стараясь этого не замечать, Камбила бросился к нему. Братья обнялись.
- Как ты, как отец, как мать? - поинтересовался Руссинген.
- Я давно оттуда, не знаю. Когда уезжал, все были живы-здоровы. - Когда я уезжал, - продолжил Камбила, - то видел по глазам отца, что он был рад моему отъезду на твой поиск.
Проговорив это, Камбила увидел, что лицо брата как-то скривилось, но он постарался взять себя в руки.
- Как ты оказался здесь? - удивился он и, взяв из вазы мандарин, протянул Камбиле: - Угощайся.
- Я за тобой, - ответил тот, странно поглядывая на этот фрукт, - ты кто здесь? - спросил он у брата, вертя в руках мандарин.
- Чисти и ешь, - сказал брат, - а насчёт того, кто я, отвечу. Я выбрал в жизни свой путь. Я принял их веру.
От этих слов Камбала вскочил:
- Ты... ты... - он даже стал задыхаться, - ты... перешёл к своим врагам? - и, отшвырнув мандарин, схватил его за плечи. - Ты предал нашу веру.
- Да какая наша вера! - он потихоньку стал снимать с плеч руки Камбилы.
В это мгновение дверь скрипнула. Братья оглянулись на звук. Руссинген даже подошёл к двери, открыл её и выглянул в проход. Там было пусто. Зайти за угол он поленился.
- Кому мы и где поклоняемся? А у них! Посмотри, какие церкви. Какие книги! Их пишут умные люди. У них можно многому научиться.
- Чему учиться? - голос Камбилы прозвучал грубо, с вызовом.
Руссинген отступил на пару шагов.
- Камбила, я не узнаю тебя! Ты всегда считался в нашей семье самым умным. Почему ты не поймёшь, что жизнь не стоит на месте?
Камбила с укоризной посмотрел на брата.
- Ты, Руссинген, предатель. Ты предал веру наших предков, которые, избрав своих богов, столетиями чтили их. Ты предал их за это! - он обвёл вокруг рукой.
Келья, если можно было так назвать это помещение, отличалась от других большими размерами и неким богатством в убранстве. Вместо жёстких деревянных ослопов - диво-кресла, мягкие, удобные. Стол, инкрустированный золотом. На столе - фрукты, бутылка какого-то вина, кубки. На постели - тёплое толстое одеяло. В одном углу икона, в другом - столик с зеркалом.
- Нет, Камбила, нет! - энергично запротестовал брат, - я этого не просил. Они меня выходили. Они спасли меня, понимаешь?
Камбила же стоял, как истукан. Руссинген, вероятно, хотел оправдаться и продолжал:
- Я им обязан жизнью. Понимаешь, брат?
Но брат продолжал молчать, осуждающе глядя на него. Потом гневно проговорил:
- Ты... забыл Пунэ!
Руссинген встрепенулся:
- А что Пунэ? Ты думаешь, они умно сделали, что уничтожили себя?
- По крайней мере, их совесть чиста. И они сдержали клятву, которую давали своему Криве.
- Я тоже верил в своего Криве, пока не оказался здесь, не скрою... они много со мной говорили. Когда я встал на ноги, многое показали. И я сам, слышишь, сам понял... - он подскочил к брату и схватил его за грудь.
- Отпусти!
Камбила с силой оторвал его руки и направился к двери. Взявшись за ручку, он повернул голову в сторону брата:
- Я ещё приду. За любой, - он голосом подчеркнув эти слова, - а ты готовься. Об этом расскажешь отцу. Как он решит, так и будет! - сказав, Камбила решительно шагнул к порогу.
- Нет! Камбила, нет! Никуда я не поеду! - вдогонку крикнул Руссинген.
Взволнованный от услышанного, Камбила так резко открыл дверь, что она глухо обо что-то ударилась. Но он этого, похоже, не заметил.
К себе Камбила пришёл весьма расстроенным. С ходу рухнул на лежак и уставился в потолок. В голове почему-то не было никаких мыслей. Была только одна злоба. Он рисковал своей жизнью, а тот...
- Хватит спать! - услышал он над собой чей-то голос.
Открыв глаза, увидел, что перед ним стоит Конрад.
- Ты чё так опустился? - безразличным тоном спросил он, поглядывая на разбросанную одежду, и, не дожидаясь ответа, сказал: - Я к тебе забежал, чтобы спросить: ты не будешь возражать, если я на несколько дней пошлю Егора попасти наших лошадей? На улице потеплело, и магистр приказал выгнать лошадей в поле.
- А, бери! - махнул Камбила рукой и повернулся лицом к стене.
Конрад поглядел на него безучастным взглядом и вышел из кельи. Когда тот ушёл, Камбила поднялся, сел на лежак и стал думать. Теперь в его голове вертелись один за другим разные варианты похищения Руссингена. "Оглушить и вытащить во двор. Атам? - задаёт он себе вопрос. - Там надо пройти охраняемые ворота. Не получается. Пригрозить брату, что убью? Ну и что? При первой же возможности тот может поднять крик. Напоить его, чтобы он как бы заснул и вывести за ворота, но где взять такого порошка? Да и вряд ли получится из-за бдительной стражи". Сколько он ни думал, приходил к одному: надо убедить его бежать вместе, не может же брат так всё бросить, он одумается. От этой мысли у него повысилось настроение.
Услышав гонг, Камбила поторопился в трапезную. Обед был скуден. Гороховый суп с маленькими кусочками мяса. На второе рыба с пшеном и бокал какого-то сладковатого настоя. Обижаться ему было не на что. Он, по просьбе всё того же Конрада, был переведён в рыцарский зал. Рыцари, сидя за столом, бросали на него косые взгляды, и ни один из них не пытался с ним заговорить. Похоже, он для них не существовал. Он и сам не очень разговорчив, но такое к нему отношение коробило его, рождая подавленное настроение. Себя успокаивал одним: ему осталось терпеть мало, вот только уговорит брата, и они, ни на мгновение не задерживаясь, помчатся к себе. Там он увидит и дорогую ему Айни.
В следующий поход Камбила опять столкнулся с тем человеком. Если бы он не был захвачен своими мыслями, а посмотрел повнимательнее вокруг, то заметил бы, как тот, когда Камбила подошёл к двери, прижался к стене в ожидании чего-то.
Руссинген сидел за столом с пером в руках. А перед ним лежал листок бумаги и раскрытая книга. И брат, глядя в неё, что-то пытался записать.
- Ты чё делаешь? - глянув через плечо на стол, спросил Камбила.
Руссинген от неожиданности вздрогнул. Он был так увлечён этим занятием, что не слышал, как вошёл Камбила. Повернув голову, брат не очень дружелюбно произнёс:
- А, это ты!
- Чем занимаешься? - бодрым, дружелюбным голосом, сделав вид, что не заметил его холодности, спросил Камбила.
- Не видишь, - тон его не поменялся.
Но, вероятно, одумавшись, уже более дружелюбно, пояснит:
- Учу немецкую грамоту!
Из этих слов Камбила понял, что брата ему не уговорить. Тот всё решил. И всё же... всё же!
- А зачем она тебе нужна? - спросил он.
- Магистр сказал, - брат повернул к Камбиле улыбающееся лицо, что я буду наместником над всей Прусской землёй! - не без гордости сообщил он.
- Так значит, ты?.. - не договорив, опираясь на спинку руссингеновского кресла, дыша прямо ему в лицо, гневно спросил брат.
- Да, я твёрдо решил - остаюсь. И хочу тебя предупредить. Если ты до завтра не оставишь замок, я всё расскажу магистру, - он поднялся и полупрезрительным взглядом посмотрел на него.
- Пред... - Камбила замахнулся на него.
Но тот поймал его руку. Тогда Камбила плюнул ему в лицо, оттолкнул его и направился к двери.
- Я... я... я ещё решу…
Что хотел этим сказать Камбила, только он знал. Скорее всё же хотел показать, что последнее слово остаётся за ним. Ему как представителю племени дозволено принимать решения. Он хлопнул дверью и потел к себе. Камбила шёл так быстро, а голова была так занята разными мыслями, что чуть не сбил кого-то по дороге. Но, не обратив на это никакого внимания, зашёл к себе. Но долго в одиночестве оставаться не мог. "С кем можно поговорить, поделиться своей бедой?.. - думал он. - С Конрадом. Вряд ли. Этот доложит магистру, агам... расправа. Егор? Да, пожалуй, Егор подходит". Он быстро поднялся и торопливо пошёл к нему. Но того на месте не оказалось. Туг Камбила вспомнил, что Конрад просил отпустить Егора пасти лошадей.
- Эх! - в сердцах произнёс он и скрипнул зубами.
Опустив голову, с клокочущим в душе гневом пошёл Камбила к себе. "Что же делать?" - с этим вопросом он и заснул.