Он постоял. Слёзы навернулись на его глазах. Потом, вздохнув, окинул взором окружающий мир и тихонько пошёл к себе, чтобы больше его уже не увидеть. А утром вдруг загудели колокола: тревожно, жалобно, угнетающе. Весть о кончине Калиты быстрее молнии полетела по Московии. И поднялся на Руси такой плач, от которого все вороны отлетели прочь от своих обжитых мест. Но его уже не поднять, а жить-то надо. И стало мучить другое: "А кто заменит?".
- Да, Семён! - отвечали знатоки.
- Так его же нет. Он в Орде, - отвечали с испугом на лице некоторые.
- Вернётся! - уверяли знатоки.
Весть о кончине Ивана Даниловича застала Андрея Пожарского на новом месте, пожалованном Калитой, где он готовился к обустройству. Кто-то подсказал, что есть хороший строитель Сафон Кажан, новгородец. Он самому Калите строил. Этот довод был убедительным. Гонец поскакал к Кажану. А пока что шла разбивка. Свои хоромы Андрей хотел поставить по образцу московских. Уж больно об этом просила Дарьюшка. А как откажешь любимой жене? Вот за этой работой и застала его страшная весть. Он, не раздумывая, немедленно вернулся в Москву.
Встреча с Василием Кочевой всё поставила на места. Боярин не то от расстройства, не то от простуды захворал. Они долго о чём-то разговаривали. Было ясно из этой встречи одно: они расстались не только по-дружески, но чувствовалось, что и сблизились в своих помыслах. Вернувшись к себе, Пожарский объявил жене и друзьям, что срочно отбывает в Орду.
Не стал терять время и Кочева. Он собрал у себя в трапезной бояр и купцов, о которых он знал, что они верой и правдой служили Калите. К нему пришли Фёдор Плицей, Лука Протасов, Василий Вельяминов, Василий Коверя, Фёдор Елферьев. Несмотря на то, что на улице стояла теплынь, в помещении топилась печь. Кочеву лихорадило. Он вышел к ним в овчинной телогрейке, на шее - шерстяной платок. Он кивнул головой и сел поближе к огню. Служка, сопровождавший его, молча взял корчагу и разлил медовуху.
- Помянем, - хриплым голосом проговорил хозяин.
Все поднялись и осушили кубки.
- Да, - обтирая усы и садясь проговорил Плицей, - осиротели!
- Жизнь берёт своё, - прохрипел хозяин, - нам надо подумать, чтобы в Москве кто бучу не поднял, пока явится Семён Иванович, - сказав, кивнул служке, чтобы тог разлил по второй.
Выпили дружно. Заговорил Лука:
- Те надо было, - он смотрит на Коверю, - Александра Ивановича и Фёдора Акинфовича покликать.
- Я их уже кликал, - ответил боярин.
- К Семёну Ивановичу послал гонца? - спросил Вельяминов.
Тот кивнул, но кого послал, говорить не стал.
Они сидели долго, говорили обо всём. Но любая тема разговора заканчивалась одним тревожным вопросом: сумеет ли Семён ладить с Ордой? И каждый раз Кочева утвердительно кивал головой, приговаривая:
- Сумеет!
Причём чем дольше они сидели, тем уверенней был его голос. От выпитого его прошиб пот. Он развязал платок на шее.
- Фу, жарко! - с какой-то радостью произнёс он.
Гости весело переглянулись. Перед уходом он им сказал:
- Пошлите своих в народ. Пущай слухают, чё те говорят. Если что, ко мне!
А тем временем небольшой отряд хорошо вооружённых всадников "о трёх конь" мчались галопом в юго-восточном направлении, оставляя позади московские земли. Благополучно миновали и рязанские земли.
То время, какое прожил Андрей Пожарский в Москве, было заполнено хозяйственной деятельностью, семьёй. Рождение первенца вообще привязало князя к дому. Поэтому внутреннюю жизнь Московии и внешнюю, тем более, он не знал. Встреча с Кочевой на многое открыла ему глаза. Тот поведал о борьбе, которую пришлось вести Ивану Даниловичу не только с Тверью и Новгородом, но и с другими соседями. Благо, что он умел ладить с Ордой, а то неизвестно, чем бы всё это кончилось. Народ за это возлюбил своего князя, поэтому так громко и рыдал. На вопрос Коверя каким он ожидает княжение Семёна, Фёдор ответил:
- Яблоко от яблони недалеко падает.
Поэтому, когда Коверя сокрушался, кого бы отправить с такой вестью к Семёну, Андрей не колебался, предложив свои услуги.
- Дозволь, боярин, мне это сделать!
Наверное, по душе Кочеве пришлись княжеские слова. И он, положив гостю на плечо руку, проговорил:
- Давай! Да хранит тебя Бог!
И пояснил:
- На ярлык могут быть претенденты. Трудно сказать, как поведёт себя тверский князь Константин Михайлович. Неведом пока и другой Константин Васильевич, князь суздальский. Так что желающие есть! Всё зависит от Орды! Нет пока у нас человека, который был бы так вхож к хану, как, царство ему небесное, наш Калита, - посокрушался боярин.
Андрей понял: Московии угрожает опасность!
Степь дыхнула хоть и подзабытым, но таким знакомым, родным запахом. И поползли в голову воспоминания. Как их с Митяем, ставшим атаманом, повязали татары. Как они, в свою очередь, захватили царевича. И тут мысль перекинулась на завтрашний день: как хан его примет? не возомнил ли себя правителем Вселенной? Но зря опасался. Встреча произошла неожиданно. На подъезде к Сараю задремавшего князя разбудил один из его воинов.
- Князь! - позвал он его.
Но тот не откликнулся. Видать, бодрствование на всём долгом пути сказалось. Почувствовав себя у цели, нервы сделали своё дело.
- Князь! - уже во весь голос рявкнул страж.
- Что? Что? - очнулся князь.
- Гляди! - и воин рукоятью плети показал направо.
Андрей повернул голову и увидел какого-то всадника, скакавшего прямо на них во весь опор.
- Чё его он? - недоумевает страж.
- За бирюком гонится! - пояснил князь, заметив мелькавшую среди кустов серую спину овчара.
- За кем? - переспросил воин.
- Да за серым! - крикнул Пожарский, и его плеть внезапно просвистела в воздухе.
Конь сорвался и поскакал навстречу охотнику.
Воин в недоумении посмотрел вслед князю.
- Куда ето он?
А князь, приглядевшись, внезапно подметил, что посадка этого всадника ему весьма знакома. Как бы тот ни садился, а всё сползал на левый бок. Так скачет и этот. Неужели... он?
- Он или не он?
Оказался он! В это трудно было поверить. Пожарский же подумал одно: небо стоит за Семёна! Всадник же, увидев незнакомца, внезапно преградившего ему путь, готов был растоптать конём этого смельчака, сорвавшего ему возможность заполучить хорошую добычу.
- Не узнаешь, великий хан? - послышался насмешливый голос.
Хан натянул поводья. И не поверил своим глазам.
Встреча была не только дружественной, но и горячей. В шатре Андрей и поведал хану о несчастье, постигшем Русь. Узнав о кончине Великого князя всея Руси Иоанна Даниловича, Чанибек так искренне опечалился, чем несказанно удивил своего нежданного гостя.
- Он была мэнэ друзя. Луче нота. У мэна забол... - он ударил себя в грудь.
Пожарский сказал:
- О нём плачет вся Русь. Он был умным, справедливым князем. Умел ценить дружбу.
- Да, да! - как-то быстро проговорил хан и добавил: - Жалко, ой, как жалко!
- А где же князь Симеон Иоаннович? - поинтересовался Пожарский, не увидев княжича.
Так посоветовал Кочева в официальных встречах именовать князей. А также, в свою очередь, посоветовал это и митрополит Феогност.
- Так звучит более значимо, более увесисто, - пояснил он.
Хан отставил бокал с арзой и посмотрел на Андрея печальным взглядом:
- Да они с Бердибеком уехали на охота, - потом добавил: - моя старшая сына.
"Это здорово! Княжич идёт по стопам отца", - невольно подумал Андрей.
- Когда вернутся? - поинтересовался князь.
Хан пожал плечами:
- Думай, нэ скоро. Как ба ушол но до бэлых гор. Обвоз бальшая с собой взяла.
Несколько дней Чанибек не отпускал от себя русского гостя. Такое отношение к русскому бесило некоторых татарских князей. Одним из них был Зарухожа. Он скрипел зубами при виде, как хан навязывал русскому дружбу. Рука тянулась к рукояти. И только тургауды спасали хана от немедленной расплаты. "Когда вернётся Бердибек, он всё ему расскажет", - с ненавистью думал татарский князь.
Как бы ни опекал Чанибек Андрея, князю удалось подметить, что в ханском шатре появляются какие-то русские. "Значит, прав был Кочева. Неужели эти посланцы хотят предложить хану своих правителей на великое княжение? Может быть, хан нарочно так себя ведёт?" - думал Андрей. И решил действовать решительно и объявить, что ему пора возвращаться. Но он был в тягостном раздумье: "Как ето сделать?" И решил: если хан его не спросит, то тогда он сам спросит, кто будет на великом княжении.
Еле вырвался гость из цепких рук хозяина. Когда настало время прощания и Андрей решался задать этот важный вопрос, хан, хитро прищурив глаз, вдруг неожиданно спросил:
- Твоя сюда не за этим прибыла?
Сердце Андрея забилось: "Что же хан решил?". Понял, что тот задал вопрос неспроста. Пожарский рассмеялся:
- Я давно ждал твоего вопроса. И отвечу - не за этим, а затем, чтобы подарить тебе... вот это.
Он достал из кармана перстень, в котором алмаз горел ярче солнца. Глаза хана загорелись жадным огнём. Он взял его и стал рассматривать с разных сторон. Но как бы он его ни вертел, блеска не убавлялось.
- Хорош! - восторженно воскликнул хан, надевая его на палец. Он ещё вертел рукой, любуясь подарком. Потом, улыбаясь во весь рот, лукаво поглядывая на гостя, объявил:
- Семён будэть великым кназем! - и поднял палец с сияющим кольцом.