Сын радует отца. Такой же жадный до деньги, подвижен. Только вот ещё не обветрился, не заматерел. И отец старается вовсю, чтобы сын скорее миновал эту черту. Не всегда получается. Но вот счастье подвалило.
- Хороший купец, - учил отец, - должен знать: а за чем поехал его сусед? Вот, если ён накупит, чё и ты хотел, то чё будет? - сказав, он смотрит на сына, сдвинув мохнатые брови.
У сына они точно такие же. Да и весь его облик: светлые волосы, толстые щёки, борода, мясистые носы - один в один. Отец ждёт ответа. Сын, рыгнув, запил квасом только что оприходованный кусок свинины, обтёр усы.
- Чё будит? - машинально повторил сын, - да... неча будит считать.
- Во! - отец поднял указательный палец, - а чтобы с того не было, чё надоть делать? - и отец потянулся за корчажкой с квасом.
Сын склонил голову и уставился на отца. Тот, напившись, поднял край скатерти и обтёр губы. Сгрёб свою густую бороду и повертел ею.
- Етот вопрос... труден, - сознался сынок.
Отец оценивающе посмотрел на сына. Вроде хотел разгадать: можно или нет ему это сказать.
- Ну, жду, - сын пошарил по столу глазами в поисках, что бы ещё отправить в рот.
Хотел было взять варёную морковь, но почему-то раздумал.
- Знаешь, - заговорил наконец отец, - в нашем купецком деле деньгу можно зарабатывать и без... товару! - сказав, он хитро прищурил глаза.
Станил не без удивления посмотрел на отца.
- Думается мне, батяня, издалека заходишь.
Глазки отца стали ещё уже. В них появился непонятный блеск: не то от неразгаданной его хитрости, не то от своего торжества.
- Ты что-нибудь слыхивал об Осипе? - отец колыхнулся своим грузным телом.
- Это Захарович? Боярин?
- Ён, ён.
- Да... вроде в купетство не собирается, - произнёс сын и ногтем стал выковыривать из зубов остатки мяса.
Отец усмехнулся:
- Ты вишь, как мы живём! - сказав, облокотился о стол, поднялся, подошёл к венецианскому зеркалу.
За такое зеркало любая княгиня не пожалеет никаких денег.
- А вот Павша не стал его продавать. Пущай видють и завидують!
Взял чесалку, прошёлся несколько раз по волосам. Тряхнул шевелюрой и, положив чесак, пятерней, по привычке, пробежал по волосам. Потом, повернувшись к сыну, сказал:
- Вот и ён хочет жить, как мы.
- Пущай торгует. Места всем хватит!
- Э-э, сынок, - Павша подошёл к нему, облокотился одной рукой о спинку ослопа, - ты чем торгуешь?
- Батяня! - сын укоризненно посмотрел на отца.
- Ладноть! - махнул тот рукой, выпрямляясь, - ён послал за шкурами, мёдом, воском... - сказав, стал в упор смотреть на сына.
Станил заворочался.
- Пущай скупат. Всё не скупит.
- Пущай, пущай, - занервничал Павша. - Да не скупать ён будет. А менять! На рожь. Понял? Тут у нас кадь ржи сколь стоит?
Сын пожат плечами.
- Три гривны. Ех, ты, купчина! - отец осуждающе посмотрел на сына. - Видать, рановато я тя пустил сам по себе.
- Ты чё, батяня? - поднялся сын, почуяв, что отец может взъерепениться, тогда всё... опять посадит на привязь.
- Че, чё, - опять передразнил он, - там счёт пойдёт на шесть ать семь гривен, понял?
Сын кивнул.
- Ты куды хотел путь держать? - не отстаёт отец.
- Ну... до Литвы аль немчуры, те у меня прошлый раз просили...
- Просили... - не унимается отец, - а если Осип тя опередить?
Сын чешет затылок. Он что-то стал понимать.
- Чё делать-то, батяня?
Отец взял ослоп и сел рядом со Станилом.
- Ты должон добраться до Гедимина.
- Самого?! - почти воскликнул сын.
- Ты кто?.. Купец! Вот и предложь ему что-то особливое. Сходи к золотникам. У них быват... чудо из чудес. Понял?
Сын кивает головой.
- После такого подарка, - отец продолжил, - он тя начнёт расспрашивать. А ты как бы невзначай и скажи, мол так и так, Осипка послал свой люд на Печору. Добра привезут... Вертаться будут, когда... - тута ты прервись. Понял?
- Ён же спросить.
- А ты... вертись, чтоб ён догадался и деньгу те дал. Понял?
Сын с улыбкой кивает. А потом спросил:
- А если Гедимина не будить?
- Аты ж... к немцем поедешь?
Сын в подтверждение кивнул.
- Ну... те тожить пачки на ето дело. Понял, дубина? - отец шутливо толкнул сына. - Ступай, готовь обоз!
Уже взявшись за дверную ручку, сын оглянулся:
- К осени, в окурат, поспею.
К Гедимину, как Станил звал Великого литовского и русского князя, он не попал. Хотя подарок для него приготовил отменный. Новгородские мастера постарались. С таким - хоть к самому римскому императору не стыдно идти. Правда, золотники цену заломили. Но купчина прежде всего должен уметь прикидывать: выгодно аль нет. Таким соображением Павша наградил его не хило. Станил быстро прикинул и, крякнув, высыпал деньгу на стол. Дома он долго любовался вещицей. Она изображала битву грифона с чудовищем. В глазах сверкали изумруды, кровь горела прожилками рубина. Глядишь на это творение и не наглядишься. Руки так и чесались положить вещицу в поставец, да холодный разум приказал другое. "Всё оправдается!" - успокаивал он себя.
А не попал Станил к Великому литовскому князю потому, что Гедимин сдержал слово, данное Дивону, и павшему на пепелище Пунэ смертью героя князю Маргеру и посетил того, кто протянул руку помощи литовскому князю.
Князь и его сыновья горели огромным желанием отомстить тевтонцам. Гедимин с войском старался подобраться к врагу скрытно. Отличный полководец, князь понимал, что внезапность - это уже половина победы! Каково же было его удивление, когда он вдруг увидел перед собой готовое к бою тевтонское воинство.
- Душепродавцы! - слетело с его губ.
Он понял, что кто-то выдал его тайну. Но князь не струсил и не бросился назад. Быстро оценив обстановку, он подозвал к себе одного из самых даровитых сыновей.
- Олгерд, - сказал он ему, - скрытно зайдёшь с тылу.
Сын, поглядев на тевтонцев, понял задумку отца, кивнул головой и поскакал к своим воинам. Студас и Драйнас при виде тевтонцев переглянулись взглядами, ибо это было дело их рук. Они торжествовали: теперь-то великий князь наконец-то получит по заслугам и будет зализывать свои раны, а Литва никогда не станет православной!
Гедимин решил атаковать врага, выставив по флангам Любарта и Кейстута. Сыновья великого князя так и рвались в бой. Но чего-то выжидал их отец. Его удлинённое лицо спокойно. Он только изредка поправлял длинные, заходящие за скулы, усы. Твёрдый взгляд говорил, что в его груди бьётся по-прежнему боевое сердце. Видя широко расправленные плечи великого князя, Студас и Драйнас перестали улыбаться. В них всё больше и больше прошло желание рубануть сзади своего тайного врага. Но страх сковывал их желание. Рука князя разила насмерть.
А великий князь выжидал, когда Олгерд зайдёт в тыл врагу. По его прикидке, сын должен был вот-вот появиться за спиной врага. Привстав в стременах, он поднял меч. Громом пронёсся его голос:
- За павших! - и толкнул коня вперёд.
Тевтонцы рубились отчаянно. Но литовцы не уступали, а даже превосходили врага, глядя на князя. А тут ещё подоспел и Олгерд. Тевтонцам, тем, кто остался жив, пришлось спасаться бегством до своего замка.
Гедимин решил с утра начать штурм, дав ночь на роздых. Поздно вечером, обходя становище, Гедимин нечаянно наткнулся на Студаса. Тот, кланяясь чуть ли не до земли, сладким голоском поздравил князя с победой.
- До победы ещё далеко, - ответил Гедимин и хотел уже продолжить путь.
Но Студас предложил ему заглянуть в их шатёр. К его словам присоединился и выглянувший оттуда Драйнас. Открыв полог, он сказал:
- Великий князь, отведай с нами чем бог послал, - и сделал жест рукой.
Какое-то предчувствие подсказывало князю не делать этого. Но... умоляющие глаза и покорность в их фигурах смутили князя.
- Эх! - махнул он рукой, шагнув к шатру. Остановившись у входа, произнёс: - только на одно мгновение.
- Да, да! - враз воскликнули они.
Отведав куриную ножку и залив её русской брагой, князь поднялся. Обтерев ладонью усы, сказал:
- И вы ложитесь. Завтра - штурм! - дав этим понять, что больше задерживаться он не может.
Наутро, проснувшись, великий князь почувствовал какое-то недомогание в теле. Пересилив себя и решив, что в бою разомнётся и всё пройдёт, повёл людей на штурм.
И вот он бьётся на крепостной стене. Ещё один натиск - и враг будет повержен. Но что это с князем? Его меч вдруг с трудом стал рассекать воздух. А с его губ вторично сорвалось:
- Душепродавцы!
Да кто это услышит! Кругом крики, стоны, ругань да звон клинков. Какой-то тевтонец, легко отбив его выпад, успел рубануть великого князя. Он пошатнулся. Меч выпал из его рук. Князь упал на колени, а потом рухнул на стену. Литовцы еле отбили у воспламенившихся тевтонцев тело своего князя. Печальная весть покатилась по Литовской земле и докатилась до границ русских княжеств.
Станил узнал об этом, когда объявился с товаром в Вильно. Торговля шла плохо, и он тайно заспешил в немецкие земли. Тевтонский магистр с распростёртыми объятиями принял русского купчину. Ещё бы! После такой победы даже у желчных людей появляется настроение. С благодарностью приняв подарок, магистр долго его рассматривал и в какой раз переспрашивал:
- Где же его сделали? В Константинополе, Риме, в Венеции?
И в какой раз купчина смиренно отвечает:
- В Новгороде, мой господин.
Тот смотрит, качает головой и говорит:
- Однако!