- Вызывай дядю Васю. Узнай обстановку в Барнауле.
Из Барнаула сообщили: "Обстановка тревожная. Красногвардейцы отступили от Черепанова, идут бои в Тальменке. Главный штаб приказывает вам оставить город и отходить к Барнаулу. Громову задержаться, будет передано дополнительное распоряжение".
Громов даёт приказ красногвардейцам двигаться на Барнаул, а сам остаётся. Проходит томительных полтора часа.
Телеграфист вышел на улицу, но сразу же вернулся и крикнул:
- Товарищ Громов, сюда беляки идут. Спасайтесь!..
Громов выскочил во двор, перемахнул через забор и побежал по кривым, грязным улицам к пристани в надежде застать ещё пароходы "Лейтенант Шмидт" и "Крестьянин", на которых должны были отправиться в Барнаул красногвардейцы и члены Совета. Когда он, запыхавшись, подбежал к пристани, то увидел: вдалеке, почти у самого поворота реки расстилается по воде чёрный дым. "Опоздал!.. Пароходы ушли. Что же теперь делать?"
Игнат Владимирович вспоминает, что в близлежащую деревню Плотниково послан красногвардейский отряд. Надо двигаться в Плотниково, но как?..
Громов побежал от пристани по узенькому, глухому переулку. Неожиданно увидел возле забора засёдланную лошадь, очевидно оставленную при отходе каким-то красногвардейцем. Не раздумывая, Громов вскочил в седло и галопом помчался за город.
Два часа спустя он влетел на взмыленной лошади в Плотниково. Улицы безлюдны. Громов выхватил из кармана брюк револьвер и выстрелил несколько раз в воздух. Из домов высыпали красногвардейцы, заряжая на бегу винтовки.
Вскоре все были в сборе. Командир отряда, учитель, бывший прапорщик Иван Шаболин, обеспокоенно поглядывая по сторонам, спросил у Громова:
- Что случилось, Игнат Владимирович?
- Белые заняли Камень. Будем отходить к Барнаулу.
- Я так и знал! - громко вздохнул Шаболин. - Кулаки начали себя очень уж нагло вести. Арестовали мы тех, что членов Совета убили, так нас целая толпа обступила, угрожать начала. Едва утихомирили.
Отряд быстро выстроился в походную колонну и двинулся по пыльной дороге на Барнаул. Уже на окраине деревни его догнала группа плотниковских жителей. Коренастый, белобрысый парень, возглавлявший группу, заявил:
- С вами пойдём. Беляки нам не с руки.
Первый привал сделали в селе Батурово. Послав Ивана Шаболина в Шелаболиху задержать пароходы с красногвардейцами, Громов направился в местный Совет. Его встретил председатель, худой, с красными от бессонницы глазами, человек. Громов рассказал ему о захвате Камня белыми и попросил нарядить лошадей до Шелаболихи.
- Не дадут, - мрачно ответил батуровский предедатель. - Село-то кулацкое…
- Надо взять.
- Попробую, - неуверенно пообещал председатель и, оставив Громова, направился к сборне.
Прошло с полчаса, а батуровский председатель не возвращался. Игнат Владимирович не вытерпел и с группой конников двинулся в центр села. На площади шум, крики, ругань. Доносятся голоса:
- Не дадим большевикам лошадей!
- Не да-а-вать!..
Председатель Батуровского Совета стоит на высоком крыльце церквушки и пытается что-то сказать, но его никто не слушает.
Красногвардейцы, подъехав к толпе, спешились. Шум сразу же смолк. Вперёд протиснулся крепкий, небольшого роста мужик с аккуратно расчёсанной курчавой бородой и хитрыми глазками, прячущимися под лохматыми бровями. Окинув Громова с головы до ног быстрым взглядом, спросил:
- А чего, паря, в чём дело?
Игнат Владимирович, сдерживая ярость, проговорил:
- Да вот приказ советской власти не желаете выполнять, так думаем за неподчинение кое-кого арестовать.
Мужик усмехнулся и как ни в чём не бывало заметил:
- Так ты, паря, давно бы так сказал, а нам и невдомёк, что это приказ советской власти. Мы ведь неграмотные…
Не прошло и двадцати минут, как на площади собралось около десятка подвод - больше, чем требовалось.
До Шелаболихи отряд добрался без происшествий…
Шелаболиха - большое кулацко-торговое село. Центральные улицы застроены крестовыми просторными домами с резными карнизами и наличниками. Зато на заречной стороне, где живёт беднота, домишки маленькие, вросшие в землю.
По обе стороны главной улицы, как по линейке, выстроились жители, поглядывая на въезд в село.
- С почётом встречают, - заметил красногвардеец, едущий на первой подводе.
- Как бы от этого почёта не пришлось кровью харкать, - проговорил сердито другой, заряжая винтовку.
Едва подводы втянулись в улицу, стоящие до этого с самым безмятежным видом мужики кинулись к лошадям, хватая их под уздцы. Передняя пара, испугавшись, поднялась на дыбы, отбросив в сторону двух здоровенных парней, и помчалась вдоль улицы.
"Видно, из Батурово сюда сообщили о приходе отряда, кулачьё и решило с нами расправиться", - подумал Громов и, хотя знал, что в отряде ни одного пулемёта нет, скомандовал:
- Пулемёты, к бою!
Красногвардейцы дали залп из винтовок в воздух, и нападавшие разбежались.
Подводы остановились на площади. Появился Изан Шаболин.
- Плохи дела, Игнат Владимирович, - говорит он. - "Крестьянин" уже ушёл на Барнаул, а "Лейтенанта Шмидта" нет… - Шаболин помолчал, тихо добавил: - И не будет. Капитан сволочью оказался, выбросил в условленном месте пароход на берег, а там его уже белогвардейцы ждали. Красногвардейцев постреляли, членов Совета арестовали. Сколько хороших людей погибло…
Иван сдёрнул с головы фуражку. То же делают Громов, красногвардейцы. Печальная тишина устанавливается на площади…
Громов идёт на телеграф и вызывает Барнаул, дядю Васю.
- Передай Главному штабу, чтобы выслали нам навстречу подводы и продукты, - просит Громов.
- Передам, - отвечает дядя Вася, - только быстрее двигайтесь вперёд, иначе вас могут отрезать беляки.
Под вечер отряд прибыл в село Шахи, а ночью сюда барнаульский красногвардеец Молчанов и возчик татарин Хайруллин доставили обоз с продуктами и сообщили, что в Барнауле спокойно.
Утром, лишь только занялась заря, отряд двинулся дальше, выслав вперёд разведку. Не проехал он и двух вёрст от Малых Шах, как разведчики привели большую толпу обросших, одетых в рваную, грязную одежду людей. У многих головы были повязаны платками в виде тюрбанов.
- Нехристей поймали, - доложил старший разведчик.
- Каких?
- Сам чёрт не разберёт. Ничего не говорят. Наверное, пленные турки.
- Что в Барнауле? - спрашивает Громов у ближнего пленного.
Молчание.
- Не понимаешь, что ли?
Турок мотает головой.
- А ну поболтай-ка по-своему, - предлагает Громов красногвардейцу-татарину. - Язык-то у вас, наверное, одинаковый, одному аллаху молитесь.
Татарин, размахивая руками, долго старается что-то растолковать турку, наконец, сердито ворчит:
- У, шайтан! Ничего не понимает.
- А ты его прикладом, сразу поймёт, - замечает один из красногвардейцев.
Хайруллин не заставляет себя ждать и замахивается винтовкой. И вдруг - о, чудо! - турок заговорил:
- Пленные мы, лагерь бешали, - и он махнул в сторону Барнаула. - Там война, думали, стрелять нас будут.
- Война? - удивлённо переспрашивает Громов.
- Война, война, - кивает головой турок.
Сообщение турка озадачило Игната Громова. После долгого молчания он, наконец, спрашивает Ивана Шаболина:
- Что будем делать?
- Положеньице… Куда ни кинь - везде клин. Назад ходу нет, идти - так уж вперёд. Может, турки напутали.
Решили ехать дальше. Версты через две-три встретился крестьянский обоз. Громов останавливает первую подводу.
- Что в Барнауле?.. Кто кого бьёт? - спрашивает он у соскочившего с телеги бородатого мужика в новом армяке из верблюжьей шерсти. Мужик долго разминает затёкшие ноги.
- А вы кто будете?
- Мы-то? - переспрашивает Громов, соображая, что ему ответить. - Мы-то солдаты Временного правительства.
- А не врёшь?
- Не видишь, что ли?
- Свои, значит, - благообразное лицо мужика расплывается в улыбке. Он сплёвывает на дорогу, растирает каблуком и довольный продолжает: - Мать их так, в Барнауле большевиков побили.
- Ну да? - притворно удивляется Громов.
- Вот те крест, - божится мужик. - Наши в городе поднялись и всех побили.
"Эх, кулачья твоя душа! - думает про себя Громов. - Пристрелить бы тебя, да нельзя - себя выдашь. Уйдёт обоз дальше, возчики карателям об отряде расскажут". - И он тоже осеняет себя крестом, говорит:
- Ну, слава богу!.. Туда им и дорога.
Обоз уходит, а отряд ещё долго совещается, решая, куда двигаться. Одни предлагают повернуть назад, другие - небольшими группами разойтись по деревням, третьи - продолжать путь. После долгих споров было решено идти на Барнаул, ударить по вокзалу, захватить эшелон и ехать на Семипалатинск, там ещё должна держаться советская власть.
К Барнаулу красногвардейцы подошли около полуночи. Залегли у одинокого домика с покосившейся крышей, приютившегося около оврага.
Стоит мёртвая тишина, но всем кажется, что она обманчива. Бывшего водника из Барнаульского затона Петрова Иван Шаболин отправил в разведку.
Прошло с полчаса. Тишина ничем не нарушается, лишь изредка доносятся из района вокзала глухие гудки "кукушки". И вдруг раздаётся пулемётная очередь. Но она такая короткая, что кажется, будто ночной сторож спросонья крутанул деревянную трещотку.
И снова тихо. Наконец появляется Петров. Его окружают, нетерпеливо расспрашивают, что делается в городе.