В следующий раз, когда я встретилась с ним, мы пошли посмотреть короткий французский фильм о Лоэ Фюллер, исполняющей танец "Серпантин" и создающей неистовую последовательность летящих форм размахиванием десятками ярдов шелка. Я была в полном восторге, потому что артистка стала не только сенсацией современного танца, но и живым символом ар-нуво.
Прогуливаясь с Эдвином в направлении парка на Мэдисон-сквер, я все еще держала на него обиду за то, как он покинул меня в Натли, и дала ему понять это.
- Меня стошнило. Я не хотел, чтобы ты видела меня таким, - оправдался он.
- Короткое объяснение исправило бы многое.
- Мне надо было поскорее убраться. Я знал, что Джордж позаботится о тебе.
- Но это не помешало тебе оставить нас в волнении по поводу твоего блуждания в темноте по колено в снегу. Это безрассудство.
- Я сожалею. - Эдвин на ходу поцеловал мою руку, затем прочистил горло и произнес: - Мне надо сказать тебе кое-что. Через несколько месяцев я на некоторое время покину вас. "Образовательное благотворительное общество" в Чикаго обратилось ко мне с просьбой произнести программную речь на их ежегодном собрании по сбору средств в августе. - Он сделал довольно длительную паузу, чтобы увидеть мою реакцию. - И я согласился.
Я резко остановилась на тротуаре. Мне взбрело в голову ошеломить его точно так же, как это сделал он. Без малейшего колебания я заявила:
- Разреши мне поехать с тобой. Предсвадебный медовый месяц. Я уйду из студии Тиффани.
Глава 13
Озеро Джинива
- Ты был изумителен, Эдвин. Аудитория просто ловила каждое твое слово.
За ночь мое восхищение возросло еще больше, и, когда мы покинули Чикаго на поезде утром после речи Эдвина, восторг бил в нас через край из-за его успеха там, а во мне еще и в предвкушении ночи любви. Мы мчались в северном направлении на Большом Северном экспрессе вдоль озера Мичиган. В купе больше никого не было, и мы наслаждались обществом друг друга. Затем нам предстояло пересесть на железнодорожную ветку до озера Джинива в штате Висконсин - любимое место Эдвина с самого детства.
- Когда-нибудь раньше слушатели устраивали тебе овацию стоя?
Прежде чем подтвердить, он открыл окно вагона и подставил лицо ветру. Скромное "да", унесенное ветром. Эдвин отодвинулся от окна.
Я подмигнула ему.
- Может быть, сегодня ты заслужишь еще одну.
- Думаю, аудитория поняла, что нам требуется признать взаимозависимость между классами для превращения благотворительных обществ из филантропических в самостоятельную силу для проведения социалистической политики и трудовой реформы.
Дорогой озабоченный Эдвин, такой серьезный, что даже не уловил мою невинную шуточку.
- Как только наработаю первоначальный капитал в Мексике и еще год потружусь на Нижнем Ист-Сайде, я буду готов выставить свою кандидатуру на выборах в Законодательное собрание штата.
- А я бы хотела потрудиться на твоей нижней стороне. Как ты думаешь, нам удалось бы ощутить нечто возбуждающее? Мы оба могли бы обрести повод для аплодисментов.
Он резко повернулся ко мне.
- Клара! Я не представлял, что ты можешь быть такой… фривольной.
Я бросила на него дразнящий взгляд.
- Приключения и сюрпризы…
С вокзала мы поехали в фаэтоне, запряженном одной лошадью, в "Кей-парк-отель и коттеджи" на южном берегу. Чудесные клены, дубы и липы напомнили мне родительский дом в Огайо. Небольшие экскурсионные пароходики и гребные лодки сновали по воде, а у кромки берега медленно поворачивала крылья ветряная мельница. Ряд шезлонгов с видом на воду, восьмиугольная беседка на лужайке и деревенский причал делали местечко очаровательным.
- Идеальное место для медового месяца на Среднем Западе, - похвалила я. - Невинное и неразвращенное.
- Сказать владельцу, что у нас медовый месяц?
- Нет, не надо. Хозяин сообщит повару, а тот приготовит особый завтрак и придет нас спросить, как он удался, и подмигнет, имея в виду совсем не завтрак. В этом угадывании, как же все прошло, кроется нечто жестокое. Это отдает чем-то старозаветным, как в деревнях, где мать невесты должна была вывешивать запятнанную кровью простыню из окна в доказательство того, что ее дочь была девственницей. Просто скажи ему, что мы женаты.
- С удовольствием, дорогая.
Нас приветствовал хозяин, Артур Кей, с которым Эдвин был знаком.
- Коттедж или две комнаты в гостинице? - осведомился мистер Кей.
- Одну комнату. Это - миссис Клара Уолдоу.
Услышав, как он произносит мое имя и свою фамилию, я вздрогнула.
- Поздравляю.
- Благодарю вас, - ответил Эдвин.
В нашей комнате на четвертом этаже я занялась развешиванием моих платьев, пока Эдвин не начал снимать сюртук и жилет. Я остановилась, наблюдая за каждым его движением. Вот он стоит в одной рубашке - современного типа, из мягкой хлопчатобумажной материи, накрахмалены только манжеты и воротничок, которые находятся на виду у всех. Я же любовалась тем, чего не видели все, - широкими плечами, натягивающими рубашку, формой мускулов рук под тканью, бахромкой волос, выглядывающих из-под манжет. В Чикаго мы проживали в отдельных комнатах, так что теперь я чувствовала небольшую тревогу, но мне не хотелось быть взбудораженной. Я хотела быть как озеро, чья гладь напоминает стекло, хотела войти в близость без стеснения и наслаждаться ею с безудержной страстью.
Эдвин открыл окно, впустив ликующий хор птичьих голосов с высокого орехового дерева, и перед моими глазами проскользнула переливающаяся зеленая стрекоза.
- Взгляни на гусей, - произнес он, и я послушно посмотрела в другую сторону.
Десятки диких гусей усеяли темными пятнами луга, наклонно спускающиеся к озеру. У птиц были коричневые крылья и кремовые грудки, а грациозные длинные шеи - черные как смоль. Под их клювами и на щеках резко выделялись белые пятна.
- Они прекрасны, не правда ли? - спросила я.
Эдвин подошел близко сзади ко мне, обхватил меня своими руками и запечатлел на моей шее один-единственный нежный поцелуй.
- В том случае, если ты предпочитаешь перья коже.
- Они ведь улетают за тысячи километров, верно?
- Они обзаводятся одной подругой на всю жизнь.
- Правда? Они же все одинаковые. Как они могут быть уверены, что из такого множества выбрали тех, что надо?
- Инстинкт. - Теплое дуновение этого слова коснулось моего уха.
- Наша уютная гавань, - произнес Эдвин, отпирая дверь в нашу комнату после ужина и прогулки по берегу озера. - Наш первый домашний очаг, - тихо промолвил он. - Добро пожаловать на наше первое приключение, миссис Уолдоу.
- Мистер Уолдоу, я еще не миссис Уолдоу. Я только играю роль в этой постановке.
Мы некоторое время поболтали, потом он выключил газовый свет. Лунное сияние мягко освещало пол и кровать, и минутное спокойствие обволокло нас. Мысленно я услышала захватывающий дуэт Тристана и Изольды "О, снизойди на нас, ночь любви".
Выделяющаяся силуэтом на фоне бледного мерцания, рубашка Эдвина приобрела при лунном свете бело-голубой оттенок. Он выдернул ее из своих брюк, и этот тихий шелестящий звук заставил меня затрепетать.
Я начала расстегивать блузку, но он отвел мою руку в сторону.
- Мое удовольствие, - прошептал Эдвин и продолжил там, где я остановилась.
Он ласкал меня между каждой пуговицей теплыми, уверенными руками. Каждое утонченное прикосновение превращалось в сладкое приключение, как он и обещал. Эдвин уложил меня, и мускулы моей спины и рук немедленно напряглись в моем намеренном желании распутства. Вскоре меня заласкали поцелуи, простые прикосновения, медленные, умелые, в убыстряющемся темпе, накладывающиеся одно на другое - отбросившие методическую нежность ради торжествующей спешки - отвечая порывом на порыв - его атакой на мой выпад - моей на его - его настойчивость, все возрастающая - радостное совместное содрогание - переход, минута за долгой минутой, в нежный обморок замедленного дыхания, гармонии и покоя.
Мы не разочаровали друг друга.
Глава 14
Дикие гуси
Меня разбудило ворочание на постели, но я не повернулась к Эдвину, дав ему возможность побыть наедине с собой, поскольку слабый дневной свет уже проник в комнату. Я слышала, как он всунул сначала одну ногу, потом другую в брюки. Ключ звякнул в замке. Я тотчас приподнялась на локте.
- Эдвин?
- Я сейчас вернусь. Принесу тебе кое-что. Сюрприз.
Место, на котором он лежал, еще хранило его тепло. Я передвинулась на него, чтобы наслаждаться воспоминаниями о его поцелуях, каждый из которых был благословением, о нежных ласках моего тела, о его испуганном, с широко открытыми глазами, взгляде в момент извержения. Мой безумный Эдвин. Страсть и Риск улыбнулись мне, и я могла отбросить свои волнения. В горестном вздохе, который известил о его возвращении в реальность, я почувствовала, что он уязвим для моментов, слишком сильных для него. Тени, отбрасываемые лунным светом, сделали его лицо встревоженным. Невзирая на это, мое счастье перешло в мирный сон.
Я закрыла глаза, чтобы опять вернуться в ночь, и передо мной простерлось тысячелетие ночей любви. Вскоре он явится ко мне с сюрпризом, что бы это ни было, возможно, пирожное на завтрак из столовой, и я представлю ему перспективу любви ночь за ночью через всю вечность, как два зеркала, размещенные друг напротив друга, отражающие все уменьшающиеся образы, пока они не превратятся в две точки цвета.
Пронзительно резкая из двух нот песнь королька бесконечно повторялась, как будто приказывая: "Вставай! Вставай!" Я повиновалась ей, выкупалась, оделась и уложила волосы.