– О, Боже, могла ли я подозревать это! Ну, герцог поплатится своей головой за такую выходку! Но ведь, обращаясь к нему за помощью, я чувствовала себя просто бедной, сбитой с толку девчонкой… я так боялась… ваши раны… Поверьте, я больше страдала от них, чем вы. А потом этот ужасный брак! Словно жалкая рабыня, должна я быть продана этому старому чудовищу. Никакой мужчина не может представить себе ужас женщины, для которой красота становится ее проклятием и низводит ее до степени простого товара, продаваемого на рынке. Но ведь мои чувства были еще ужаснее… – Мэри с трудом подавила приступ слез. – Я как-нибудь свыклась бы с мыслью об этом ужасном браке, другие принцессы нередко испытывали такую судьбу, но… после того дня, когда вы… Ах, словно искра пробежала во мне от вашего прикосновения, и эта искра, попав мне в сердце, вызвала там такой пожар… – Тут уже слезы неудержимым потоком хлынули из глаз принцессы; она распростерла руки к Брендону и, глубоко вздыхая, продолжала: – Я хотела вас, только вас, в супруги и не могла освоиться с мучительной мыслью, что должна буду потерять вас и принадлежать другому. Я не могла уже отказаться от вас, после того как… было поздно, слишком поздно, мы зашли слишком далеко! – Брендон кинулся к Мэри и хотел прижать ее к своему сердцу, но она отстранила его и сказала: – Теперь вы знаете, что я не оставила бы вас в том ужасном месте, если бы знала об этом. Нет, я не сделала бы этого даже в том случае, если бы ваша свобода стоила мне жизни!
– Я знаю, знаю это… О, я никогда не буду сомневаться в вас. Теперь пришел мой черед просить у вас прощения!
– Нет, нет, простите только вы мне, это все, о чем я прошу! – и с этими словами Мэри склонила головку на грудь Брендону.
– Пойдем в коридор, Эдвин! – сказала мне Джейн.
Когда через некоторое время мы вернулись, Мэри и Брендон сидели у окна на скамейке. Увидев нас, они встали и пошли нам навстречу, взявшись за руки.
Посмотрев Брендону в глаза, Мэри спросила:
– Сказать ли им?
– Как вам угодно, миледи!
Мэри было это угодно, и по ее настоянию Брендон произнес:
– Мы – я и эта женщина, руку которой я держу в своей, – поклялись перед милосердным Богом стать мужем и женой, если это счастье суждено нам!
– Нет, нет, не так! – перебила его Мэри. – Тут нет никаких условий, это должно быть; ничто не должно помешать нам!
С этими словами Мэри поцеловала Джейн и протянула мне руку, потому что в этот момент готова была обласкать всех.
Тогда Брендон обратился к нам:
– Что же остается сказать мне, раз особа такого высокого сана хочет оказать мне честь стать моей женой?
– Любите ее, и только ее одну, от всего сердца и всю жизнь. Я уверена, что это – все, чего она хочет! – воскликнула Джейн.
– Джейн, да ты – истинный Соломон! – сказала Мэри со своей прежней радостной улыбкой. – Уж не дать ли и мне такой же совет кое-кому другому? – и с этими словами она лукаво посмотрела на Джейн и на меня.
– Не знаю, – смущенно ответила Джейн. – Но если вы так высоко цените мою мудрость, то я хочу уделить вам еще кое-что от ее плодов. Мне кажется, что теперь время нам уйти!
– Нет, Джейн, теперь ты снова стала дурочкой! Я еще не хочу уходить! – и, сказав это, Мэри уселась рядом с Брендоном и вступила с ним в милую для них обоих беседу.
Вскоре Чарльз сказал принцессе:
– Мне кажется, что Джейн права и что для вас будет лучше не оставаться здесь долее, хотя я и хотел бы, чтобы вы вечно были около меня!
Мэри выказала готовность сейчас же повиноваться своему милому и, вставая со скамьи и взяв его руки в свои, прошептала:
– Ну, скажи: "Мэри!" Как люблю я слышать это имя из твоих уст!
Мы с Джейн пошли вперед, и по пути она сказала мне:
– Теперь готовьтесь к беде. Она скоро настанет, и я больше всего боюсь за Брендона. Он выдержал честную борьбу против Мэри и самого себя. Немудрено, что она так любит его!
Тут я почувствовал укол ревности и воскликнул:
– Джейн, да разве и вы способны полюбить его?
– Совершенно безразлично, Эдвин, на что я способна и на что – нет. В данном случае я этого не делаю, и с вас этого вполне достаточно!
Тон голоса и выражение сказали мне гораздо больше самих слов. Коридор, по которому мы шли, был почти темен и… и… Ну, словом, я всегда рассматривал этот момент как упущенный счастливый случай!
Глава XIII. Согласие невесты
Брачный договор был подписан, и брак Людовика Валуа с Мэри Тюдор стал решенным вопросом. Все, чего еще не хватало, было согласие невесты; разумеется, оно представляло собой обстоятельство крайне незначительное, потому что принцессы на выданье в глазах политики являются лишь товаром и должны соглашаться на все, что порешит глава царственной семьи. Поэтому, хотя согласие Мэри значилось исключительно на бумаге, но оно принималось в расчет как нечто безусловное.
Искусный канцлер Уолси со своим вкрадчивым обхождением и кошачьими ужимками был избран Генрихом в качестве самого подходящего парламентера с принцессой Мэри; однако и ему пришлось потерпеть полное поражение, как мне потом, смеясь, рассказывала Джейн. Уолси навестил принцессу частным образом и открыл кампанию тем, что принялся восхвалять ее красоту. Однако на это Мэри возразила:
– Да, да, милорд, я знаю, как я красива, никто лучше меня не знает этого и не знает, чего стоят мои волосы, глаза, зубы и брови. Лучше оставьте это, благородный лорд, все равно ничего не поможет. Так или иначе, а моего согласия на брак с этим старым чужеземным греховодником вы не добьетесь. Но почему мой братец, великий и могущественный король Генрих, не явился сам ко мне с этим?
– Мне кажется, он побоялся. Впрочем, говоря по правде, и я взялся за это дело не без страха, – посмеиваясь, ответил Уолси и продолжал: – Его Величество не мог бы придумать для меня более неприятное поручение. Вы, наверное, воображаете, будто я стою за этот брак, но на самом деле это не так! – твердо заявил он, хотя… это была величайшая ложь, когда-либо исходившая из уст дипломата. – Я вынужден соглашаться с планами короля. Он вбил себе в голову этот брачный союз, с тех пор как Лонгвиль заметил о его желательности.
– Значит, эта мумия с кошачьими глазами первая завела речь о браке? – злобно воскликнула Мэри.
– Да, и если вы станете французской королевой, то будете в состоянии с лихвой отплатить ему за это!
– Действительно, уже из-за этого одного мне следовало бы согласиться!
– Говоря по секрету, я нахожу, что в сущности преступление принуждать такую девушку, как вы, выходить замуж за человека вроде Людовика Французского. Но как нам избегнуть этого?
Этим "нам" хитрый Уолси очень ловко устанавливал союз и общность планов с Мэри.
– Как нам избегнуть этого? – повторила Мэри. – Не бойтесь, милорд, я уж покажу вам, как это сделать!
– Дорогая принцесса, вы не знаете Его Величества нашего короля! Вы не можете долее противиться этому браку. По-моему, король готов даже арестовать вас и посадить на хлеб и воду, лишь бы получить ваше согласие. Поэтому вам было бы разумнее дать это согласие добровольно, потому что тогда вы сможете обговорить кое-что и для себя. Могу я откровенно говорить в присутствии леди Болингброк?
– У меня нет секретов от Джейн! – ответила принцесса.
– Ну, хорошо! Людовик стар и очень слаб; он не проживет долго. Быть может, выказав готовность повиноваться своему царственному брату, вы сможете вырвать у него обещание, что при втором браке вам будет предоставлена полная свобода выбора. Таким образом, вы получите то, чего иначе никогда не добьетесь.
– Но откуда вы знаете, что я вообще хочу чего-то добиться, Уолси?
– Мне ничего не известно. Я знаю только, что женщина не всегда может держать свое сердце на привязи и порой ее выбор падает на такого мужчину, который по рождению стоит далеко ниже ее, хотя по величию души и благородству мыслей мог бы померяться с любым человеком на свете. Может быть, и существует такой мужчина, ради которого никакая жертва не покажется слишком большой!
Намек Уолси был слишком ясен, чтобы не быть понятым, и взор Мэри засверкал радостью.
Уолси сообразил, что уже одержал победу, и, чтобы довершить свое торжество, сказал:
– Людовик XII не проживет и года. Разрешите мне передать королю ваше согласие, и я ручаюсь за его обещание относительно второго брака.
Радость сейчас же померкла во взоре Мэри, и на ее челе показались признаки близкой бури.
– Вы хотите передать своему повелителю мое решение, Уолси? – холодно промолвила принцесса. – Ну, так передайте ему следующее: "Я предпочту, чтобы сам король вместе со всем королевством провалился в ад, но согласия на этот брак не дам. Это – мой ответ ныне и присно, и вовеки веков!" До свидания, милорд Уолси!
Сказав это, Мэри с высоко поднятой головой вышла из комнаты, представляя собой воплощенную картину твердой, непреклонной решимости.
Джейн кинулась за принцессой и сказала ей:
– Разве вы не могли послать брату более мягкий ответ? Я уверена, что вы сумели бы и теперь тронуть его сердце, если бы только заставили себя потрудиться ради этого. Ведь во всей этой несчастной истории вы еще ни разу не сделали попытки к подобному шагу.
– Ты права, Джейн, я сейчас же пойду к Генриху!
Мэри подождала, пока не узнала, что король один, и отправилась к нему.
Входя в комнату, она сказала:
– Милый брат, сегодня утром я от излишней горячности послала тебе с Уолси необдуманный ответ. Я пришла просить твоего прощения!
– О, сестрица, я знал, что ты одумаешься! Вот ты и стала опять послушной!