- Все к вёслам! - крикнул кормчий. Викинги бросились по местам, по двое на весло и стали быстро разгонять драккар. На других кораблях было то же самое. Стараясь первыми успеть к стаду китов, гребцы каждого корабля налегали на вёсла изо всех сил. Но прийти первым, ещё не значило первым начать охоту. "Медведь" оказался рядом сразу с тремя могучими морскими скитальцами, но киты один за другим, блеснув мокрыми горами-спинами, тут же скрылись в глубине. Были эти морские животные хоть и очень велики, но не втрое больше драккара, как стращал Скальд. Лодинбьёрн, сжимая в руке свой гарпун, стоял на носу "Медведя", дрожа от нетерпения и досады, что очередная гора мяса и жира снова исчезла под водой, так и не подпустив его на расстояние верного броска.
- Куда ты правишь, - орал он на кормчего, - левее, давай левее, я сказал! Охо-хо, опять не туда!
- Не ори! - так же разгневанно отвечал ему кормщик. - Твоё дело вовремя и точно метнуть гарпун, а уж как управлять "Медведем" - моя задача!
Вдруг огромная изогнутая спина вынырнула из воды почти рядом с драккаром. Ярл с необыкновенным для его грузного тела проворством метнул свой тяжёлый гарпун, огромное животное быстро исчезло под водой, а толстый, почти с руку, канат из кожи кита, стал стремительно разматываться. Вот он закончился и натянулся, гребцы перестали налегать на вёсла. Огромный морской зверь то тащил драккар за собой, то от боли начинал метаться. Канат ослабевал, потом вновь туго натягивался. Несколько викингов с тяжёлыми копьями стали на носу, другие по бортам, ожидая, когда всплывет уставший великан.
- Вон он, я вижу его! - закричал кто-то с левого борта.
- Нет, это не наш, этот без гарпуна, - ответили ему сразу несколько голосов. Неожиданно у правого борта "Медведя" показалась из воды огромная угловатая голова морского зверя, который с шумом выпустил вверх и вперёд водяной фонтан. Зверь лежал на воде, неспешно двигаясь, и продолжал шумно дышать, низвергая из себя фонтаны воды. Лодинбьёрн решил поразить и второго кита, он уже подхватил запасной гарпун, потрогал своей большой дланью, прочно ли привязан к нему канат, как вдруг нос "Медведя" стал уходить от такой уже близкой цели. Загарпуненный ранее кит снова начал метаться. Другой шнеккар, воспользовавшись этим, вклинился между "Медведем" и китом, и его гарпунёр тут же метнул свое оружие.
Кит, в которого только что попал гарпун, резко ударил по воде огромным хвостом с разрезом и ушёл вглубь и в сторону.
- А-а-а… - раздался с носа драккара дикий вопль боли. Воин с тяжёлым копьём оказался прижатым толстым канатом к левому борту. Ольг, что грёб у самого носа, даже услышал, как трещат рёбра несчастного. В это время драккар вздрогнул, будто живой, что-то ударило в его правый борт, и он сильно накренился влево.
- Весло, рулевое весло! - закричал кормщик, когда корабль выровнялся.
- Слава Одину, что удар пришёлся вскользь! - взволнованно молвил ярл, поднимаясь на ноги с настила, куда его опрокинул неожиданный удар кита.
- А вон там, - указал Ларри рукой вправо, - видно, не вскользь! - Действительно, один из кораблей как-то неуклюже осел на корму и стал быстро погружаться. Люди прыгали в воду и плыли к ближайшему шнеккару. На "Медведе" же принялись чинить руль, стараясь вёслами удерживать корабль носом к волне. Но загарпуненный кит тут же разворачивал корабль по-своему. По команде кормщика то одна, то другая сторона гребцов налегала на вёсла, тогда как другие чинили руль.
- Вот он! - истошно заорал кто-то на корабле. - Он вынырнул совсем рядом, это точно наш, у него в спине гарпун ярла Лодинбьёрна! - В животное полетели копья, а кто-то подхватил железную палицу.
- Брось палицу, этому киту она не поможет, у него над головой видишь какая броня, притом мягкая, - урезонил викинга с палицей ярл, - лучше возьми топор и руби меж спинных позвонков!
Вода вокруг всплывшего кита стала красной от крови. Острые копья и топоры на длинных рукоятках кромсали обессилившее от борьбы и потери крови морское животное. Зверь вяло пошевеливал огромными плавниками, а его могучий хвост лишь подрагивал.
- Всё, - торжественно крикнул ярл, - он наш, мы его одолели!
Радостные вопли викингов были ответом Лодинбьёрну. Руль починили до наступления темноты и взялись за вёсла, направляясь к родному фиорду. А утром под громкий галдёж чаек и крики воронов причалили к берегу.
- "Медведь" пришёл первым с добычей! - закричали те, кто оставался на берегу, в основном женщины и дети.
- Да, мы пришли первыми, потому что мы лучшие из всех не только в нашем фиорде, но и во всей Скандинавии! - гордо выпятив грудь, воскликнул Косматый Медведь. - Мой незнающий промахов гарпун с одного удара поразил самого большого кита во всём море. Ни у кого нет таких гребцов, которые могут гнать драккар быстрее ветра!
- А я с первого удара топором разрубил хребет зверя надвое, и он перестал дышать!
- Великий Один направил моё копьё прямо в спину зверя! Я выпустил из него сто бочек крови!
Викинги наперебой похвалялись друг перед другом, а ещё больше перед стоящими на берегу. И только ладожские гребцы молча наблюдали за происходящей вакханалией. Им была странна и неприятна глупая похвальба.
- Да, завалили морского зверя, будь здоров, однако зачем хвастаться и привирать? Как-то не по-мужски это, - обронил Шульга.
Тут же, вытащив морского зверя на мелководье, команда драккара, женщины с детьми и старики, получившие увечье в боях, - все взялись за разделку добычи. Туша кромсалась на куски, жир в огромных сковородах переплавлялся на ворвань, мясо шло на корм собакам и свиньям, - кашалоты непригодны для еды. Из огромного мешка на голове добывали желтоватый китовый воск, чудодейственную мазь от всяческих ран, порезов, ломоты в суставах и многих других болезней.
К обеду причалил драккар конунга Олафа Жестокого, а немного погодя ещё один. Самолюбие Олафа было несколько задето тем, что первым добычу притащил Лодинбьёрн. Но увидев, что "Медведь" добыл кашалота, отыгрался похвальбой о том, что его драккар добыл настоящее мясо, а не падаль!
- Узнаю медвежью повадку, загребать лапами что побольше, а зачем, это уже не важно, - высокомерно изрёк конунг, глядя, как на берегу возятся с разделкой кашалота.
- Зато теперь свиньи и собаки не сдохнут с голоду, они должны молиться за Косматого, - ехидно добавил Гуннтор, сын конунга.
- Эгей, люди фиорда, - прокричал Олаф, - бросайте эту дохлятину, мой драккар притащил настоящую еду, принимайтесь за дело!
На канате драккара болтался серый кит.
Зато вечером, когда булькали котлы со свежим китовым мясом, и к этому запаху примешивался запах эля, щедро наполнявший чаши викингов, Лодинбьёрн достал из-за пазухи зуб кашалота.
- Послушай, Альвхильд, - обратился он к крутобёдрой вдове, что принесла большое бронзовое блюдо с дымящимися кусками китового мяса, - хочешь получить зуб кашалота? Это оберег, и ещё он исполняет желания.
- Эге, ярл, - оттопырила нижнюю губу дородная жена, искря лукавыми очами, - я не так много выпила эля, чтобы не помнить: тот, кто получает зуб, должен вначале сам выполнить желание того, кто его дарит.
- А что, ты не хочешь выполнить моё желание? - раскатисто и хрипло расхохотался Лодинбьёрн.
- Смотря какое, ярл, - хохотнула Альвхильд, ставя на стол блюдо с мясом и как бы невзначай толкая Косматого бедром в бок.
- А какое выберешь: можешь ты ко мне прийти на сегодняшнюю ночь, или я приду к тебе, какое из этих желаний тебе больше нравится? - прошептал на ухо улыбающейся вдове Косматый.
Спустя несколько дней на берегу фиорда остались только огромные голые скелеты и гниющие вороха кишок, вокруг которых лениво ходили объевшиеся собаки, вороны и чайки.
Ярл Лодинбьёрн велел Ольгу с сотоварищами осмолить "Медведя", получившего некоторые повреждения после охоты на китов.
- Эй, словенцы, - крикнул Ас-скальд, проходя мимо и направляясь вверх в посёлок, - идемте к дому хёвдинига Хродгайра, будет потеха, потом досмолить успеете.
- Что за потеха, скальд? - спросил Ольг.
- Сыну Хродгайра сегодня исполняется десять лет!
- Ну и что? - не понял Окунь, макая в растопленную смолу пеньковую кисть. - День рождения - это весело, пойдём, коль приглашают?!
- Не ходите!.. - глухо обронил Ольг и опустил очи, будто что-то рассматривал на свежеосмоленном борту драккара. Он вспомнил рассказ отца о том, как посвящают нурманы своих детей в викинги.
- Ну, чего молчишь, Солома, рассказывай! - поторопил Шульга, который с детства прихрамывал на левую ногу.
- Когда викингу исполняется десять лет, он должен собственноручно убить человека. Обычно для этого используют старого или больного раба, - хмуро поведал предводитель ладожан.
- Не верится мне что-то, пойду, сам погляжу, - сказал Шульга и, слегка припадая на ногу, зашагал вслед за Асскальдом.
В центре большого плотного круга, который образовали викинги, стоял сияющий сын хёвдинга Хродгайра и восхищённо вертел в руках широкий нурманский нож в ножнах из оленьей кожи с костяной отделкой.
- Сегодня тебе десять, Фарри, - торжественно рёк Хродгайр, - ты должен уничтожить своего первого врага, а значит, стать настоящим воином. Поэтому я дарю тебе этот нож, которым ты убьёшь свою жертву.
- Но ведь я убивал уже не раз, отец! - обиженно выпятил губу сын викинга, во всём старающийся быть похожим на отца.
- Э-э, сын, отвернуть голову птенцу большой птицы или удушить детёныша собаки - это всё детство. Ты сегодня убьёшь человека, я же сказал, сегодня важный день для тебя! - возразил хёвдинг.
- Того раба, что вчера привели с поля? Который украл меру нашего ячменя? - загорелся восторгом юный Фарри.