* * *
В Лондоне все было готово к приему "гостей". Темзу укрепили под личным руководством графа Лейстера. Ополчение начистило доспехи. Новые пушки, отлитые лучшими во всей Европе мастерами своего дела, блестели на солнце. Погода, как и прежде, играла на стороне англичан.
- Посмотри, сам Господь показывает нам расположение, - Елизавета чувствовала себя одним из солдат, вставших в строй на защиту Отечества. Энергии пятидесятипятилетней женщины мог позавидовать и юнец. Привыкшая к длительным пешим прогулкам королева в помещении не находила себе места и, как всегда, мерила шагами комнату. Роберт Дадли в глубине души хотел бы присесть, но этикет подобной вольности не позволял: королева не сидит, не сидит ее подданный. Пусть даже и сильно к ней приближенный, фаворит, пользующийся неслыханными привилегиями. Любыми привилегиями, кроме позволения сидеть, когда королева ходит по комнате.
- Да, испанцы идут явно против воли Господней, - согласился Дадли, - я бы на их месте давно бы уж повернул назад.
- Филипп упрям как осел, - Елизавета усмехнулась, встав на мгновение, чтобы посмотреть на графа, - я его знаю. Когда-то также упорно пытался сбежать от моей сестрицы обратно к себе домой.
- Он труслив?
- Пожалуй, нет, - Елизавета задумалась, вспоминая испанского короля в молодости, - мне кажется, он изменился. Стал хитрее, злее и упрямее. Он слишком помешан на своей вере. Такой фанатичности в нем не было. Мы пытались решать вопросы мирно, - королева встала и скрестила руки на груди. И вправду могло померещиться, что она смиренно готова идти навстречу пожеланиям испанского родственника, - но когда инквизиция казнит моих подданных лишь за то, что они преданы англиканской церкви и своей королеве! Англичане, находящиеся на испанской территории, вынуждены проститься с жизнью, будучи осужденными судом чужого государства!
- Они пожалеют, если действительно нападут на нас, - вставил Дадли.
- Конечно, пожалеют. Не сомневаюсь. Я собираюсь ехать на побережье. Я лично выступлю перед солдатами и моряками.
В комнате повисла пауза. Сделанное королевой объявление несколько удивило графа. Он знал, королева была способна на многое. Но зачем ехать выступать перед собранным войском? Выступить перед представителями Сити - понятно. Они дают деньги. Простые люди без того преданы своей королеве и Англии.
- Зачем? - повторил вслух вопрос Роберт.
- Поднять боевой дух народа! - заявила Елизавета, еще больше выпрямив спину. - Сейчас же отдам распоряжение готовиться к отъезду из Лондона. Медлить нельзя. Если испанцев уже заметили на горизонте, то скоро они будут возле наших берегов. Я выезжаю сегодня же.
Спорить было бесполезно. Граф не помнил толком Генриха Восьмого, отца Бэт, но был уверен: в этот момент она походила на него, как никогда. То не женщина говорила с ним, а правительница, Богом назначенная руководить Англией и оберегать ее от врага. Королева, получившая корону не путем интриг, а волею Всевышнего. Дадли поклонился.
- Я еду с тобой, Бэт, - торжественно произнес он.
- Нет, Роберт. Я ценю твою преданность, но ты должен остаться в Лондоне. На тебе - оборона города. Ты здесь командуешь гарнизоном и не имеешь права покидать свой пост.
Всю дорогу до Тилбери народ приветствовал королеву. Настроение англичан не оставляло никаких сомнений: если враг и высадится на берег, его встретит ожесточенное сопротивление народа, привыкшего к довольно-таки свободолюбивому правлению Елизаветы и не желавшему попасть под кровавый топор испанской инквизиции. Страшные истории о жестоких казнях еретиков, учинявшихся Филиппом на всех подвластных ему территориях, не вселяли в сердца англичан надежды.
Англия, не имевшая полноценного, постоянного войска, получила ополчение, которому мог бы позавидовать любой командующий многочисленной армией. Елизавета с триумфом ехала к морю. Словно уже победила всех, кого могла на воде и на суше…
Недалеко от берегов Корнуолла
Ликованием встретили новость - с идущих первыми кораблей Армады с мачты увидели мыс Лизард. То была Англия! Наконец-то цель всего предприятия, хоть и вдали, но замаячила перед уставшими глазами моряков. Герцог велел служить молебны. На всех кораблях подняли флаги, а многочисленные священники, находившиеся на всех до одного судах, приступили к своим прямым обязанностям.
- Господь проявил к нам милосердие, - произнес де Лейва, - насколько простирается Его великодушие, увидим в ближайшее время.
- Вы не исполнены оптимизма, - заметил Антонио.
- Я не первый день живу на свете. Просто привык реалистично смотреть на вещи. Посмотри внимательно на берег, - де Лейва указал пальцем в сторону земли.
Антонио постарался вглядеться в остров повнимательнее, не зная толком, что ему следует рассмотреть. Темнело. Он вглядывался изо всех сил и, в конце концов, смог довольно четко разглядеть то место, где заканчивалось море и начиналась земля. Звезды, начавшие рассыпаться по небу, облегчали задачу. Картина, представшая перед глазами Антонио, поражала великолепием. Привыкнув к плохой погоде, черному, без просвета небу, ветру, пробиравшему до костей, как тепло ни оденься, молодой человек сейчас наслаждался легким, теплым бризом. Он забыл, что находится не на морской прогулке, что впереди неминуемые схватки с врагом, а главное, не один день штормов, дождей и диких ветров…
- Так вот, - дон Алонсо прервал размышления Антонио, - видишь огни?
Пришлось вернуться с небес на землю. На острове в самом деле горели огни, вполне различимые с корабля.
- Костры? - спросил Антонио. - Что нам с них? Греются англичане.
- Это сигнальные огни. Смотри, как они ровной линией бегут вдаль по побережью. Мы будем плыть и наблюдать, как о нашем продвижении сообщают все дальше и дальше.
- Как вы догадались? - удивился Антонио.
- Это очевидно.
Для Антонио ничего очевидного в данном факте не было, и он лишь покачал головой в ответ. Вдруг чуть правее он заметил белеющие на темном фоне паруса.
- Смотрите, дон Алонсо, английские корабли.
- Думаю, патрульные. Тоже нас высматривают. Нападать не будут. Проследят за нами, сколько смогут. Разведка доносит, англичане свой флот разделили на три части. Тут где-то скоро будет Дрейк в районе Плимута. Скорее всего, он-то нас и встретит. Затем в Дувре - адмирал Говард. И, наконец, лорд Сеймур. Он должен сдерживать Парму, помогая голландцам.
- То, что они разделились, для нас хорошо или плохо? - задал вопрос Антонио, до этого момента не задумывавшийся о тактике англичан.
- Сложно сказать. Я бы напал на Плимут, пока Дрейк там один маячит. Но герцог твердо намерен идти в Ла-Манш. Он отказывается воспользоваться заведомым преимуществом.
- Почему он упорно вас не слушает? - для Антонио авторитет де Лейвы был непререкаем.
- Он не слушает не только меня. Сегодня все высказались за нападение. Во-первых, фактор неожиданности. Сейчас мы его можем использовать. Во-вторых, погода на нашей стороне. Дрейку будет сложно бороться с ветром, и он застрянет у берега. Его сила - в море, но выдержит ли он абордажный бой? Не уверен. У нас явное численное преимущество. В-третьих, на помощь Дрейку прийти не успеют - ветер их погонит не в ту сторону.
Антонио в недоумении пожал плечами. Отчего король поставил командовать Армадой такого нерешительного человека? Де Лейва заметил реакцию молодого человека:
- Герцог строго выполняет инструкции короля. Тот велел идти к берегам Голландии, соединяться с Пармой, не ввязываясь в открытые бои. Затем, объединившись, всей огромной силой нападать на англичан. Основной целью является высадка на берег, а не военные действия на море. На суше мы однозначно их одолеем.
- Значит, герцог все-таки прав? - Антонио окончательно запутался.
- Отчасти. На войне надо принимать решения быстро, в зависимости от создавшейся ситуации. А ситуация сейчас сложилась в нашу пользу. Мы могли бы по крайней мере ликвидировать эскадру Дракона, а то и его самого лично.
День подходил к концу. Антонио напряженно вглядывался в темноту. Он представлял себе корабли, стоявшие в портах англичан, готовящихся к бою. Сигнальные огни четко очерчивали контуры острова, словно перед Антонио расстелили гигантскую карту юго-западной части Англии. Глаза привыкли к темноте. Услышав неподалеку шорох, Антонио повернулся и с легкостью признал в производившем легкий шум человеке слугу де Вилара. Пока слуга не успел его заметить, Антонио скрылся в небольшом углублении возле кают. Фонарь в этом месте не висел, так что он оказался в кромешной тьме.
Надо отдать должное слуге, он тоже не желал вставать в освещенное место. Но Антонио различил, как дьяволенок перегнулся через перила и начал явно что-то спускать на веревке вниз в воду. Затем, он подтянул веревку обратно к себе и неслышной тенью шмыгнул вглубь корабля. Антонио прокрался к борту и посмотрел на море. Маленькое судно, по сравнению с караккой скорее походившее на скорлупку, отчаливало от "Санта-Марии". Слышались легкие шлепки весел о воду: паруса те, кто находился на суденышке, поднимать не хотели, чтобы оставаться незамеченными.
- Так, так, - Антонио не мог четко сформулировать мысль, крутившуюся в его голове. Понятно было одно: надо бежать к де Лейве, докладывать о произошедшем инциденте.
Дон Алонсо не спал. Он склонился над картой, махнув Антонио рукой: "Проходи".
- Я опять засек на нижней палубе слугу, - Антонио подошел поближе.
- Что слуга? - не отрываясь от карты, спросил дон Алонсо.
- Передал что-то на веревке людям, подплывшим к нашему кораблю на крохотном суденышке. Никто в темноте не разглядел ни судна, ни человека, спускающего на него письмо, - заметил печально Антонио.