ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Глава первая
НА ЗОЛОТЫХ ПРИИСКАХ
В начале XIX столетия на Верхне-Невьянском заводе, на Урале, разыгралась тяжелая драма. Тринадцатилетняя крестьянская девочка Катя Богданова нашла золотой самородок. Произошло это неожиданно и просто. Ночью в горах разбушевалась гроза, маленькая горная речонка Мельковка, приток Чусовой, вздулась и целую ночь с ревом лезла на берега, размывая пески, кручи, рвала корневища и валила вековые деревья. Утром гроза стихла, выглянуло солнце, и кругом всё заблестело: умытые листья, травы и берега веселой Мельковки. Сколько редких сверкающих камешков выбросила на берег разыгравшаяся речушка! В воде и на песке блестели хрусталинки, ярко-красными разводами горела яшма, из-под камешков выглядывал малахит. Были тут и опалы, синие, как небо, камешки. Крикливые ребята радовались находкам. И вот среди них Катя Богданова нашла необыкновенный камешек, очень тяжелый по весу.
Отец девочки и демидовские рабочие долго рассматривали находку и, наконец, признали в ней золото. Простодушный крестьянин сейчас же доложил обо всем заводскому управителю Ивану Полузадову. Вместе с самородком к нему доставили на смерть перепуганную девочку.
Верхне-Невьянские заводы принадлежали Демидовым на посессионном праве, и открытие золота могло привести к изъятию завода в казну. Полузадов рассвирепел и велел высечь девочку розгами. Несчастную затащили в конюшню и так избили, что она не перенесла этого издевательства и помешалась в рассудке.
Много лет спустя Катя выздоровела. И когда Гумбольдт проезжал через Урал, он пожелал увидеть девушку, открывшую золото. Ему представили красивую, крепкую женщину. Она с охотой обо всем рассказала ученому.
Находка Катей Богдановой золотого самородка заставила горное ведомство отнестись к россыпям с большим вниманием. Опытный уральский штейгер Брусницын, проживавший на Березовском заводе, прознав о находке на поверхности земли, стал внимательно исследовать пески на Березовских промыслах. Труды штейгера оправдали себя: он напал на золотоносные пески и, наладив правильную промывку их, в течение сорока дней добыл около трех фунтов золота. Это окончательно всколыхнуло горное ведомство, которое занялось разработкой россыпей в районе Березовского завода, а затем и в других местах. Успех Брусницына вскружил головы уральским заводчикам, началась "золотая лихорадка". Этому способствовало и то обстоятельство, что в 1812 году правительство разрешило заводчикам поиски золота в их собственных дачах. Лихорадочные поиски и добыча золота постепенно охватили округ Верх-Исетских, Невьянских, Гороблагодатских, Нижне-Тагильских, Сысертских, Кыштымских заводов, а также район Златоуста и Миасса. В 1799 году в Миассе, задолго до приезда Аносова на Урал, отстроили золототолчейную фабрику и начали разработку золотоносных руд. Драгоценный металл выделяли из руд при помощи ртути. Работа была кропотливая, вредная, и такая добыча золота обходилась очень дорого. Ко всему этому, россыпи в бассейне речки Ташкатургана вскоре были истощены и добычу забросили.
Казалось, что всё будет предано истории. Но совершенно неожиданно старатели, промышляя на свой страх и риск, открыли на берегах Ташкатургана новые россыпи. Начальник Златоустовского округа заложил там прииски.
Прошло немного времени, когда из Миасса в Златоуст прискакал гонец и сообщил сказочную новость: в один из дней на прииске, который в честь царя назвали Царевониколаевским, из ста пудов песка намыли до пуда золота. Казалось, золотой песок неиссякаем: каждый день попадались крупные самородки, а весной 1826 года откопали золотой самородок весом более двадцати четырех фунтов!
Однако этот "золотой поток" продолжался лишь десять лет. Затем добыча резко снизилась, и большие затраты пропали даром.
Между тем министр финансов Канкрин проводил денежную реформу, для которой требовалось увеличение золотых запасов. Из Санкт-Петербурга в Златоуст полетели настойчивые требования расширить добычу золота, и Аносов энергично занялся геологическими изысканиями. К этому времени в Миасс для работы прибыл инженер-майор Лисенко. Небольшого роста, очень подвижной, горный офицер сразу пришелся по душе Павлу Петровичу. Аносов с увлечением рассказывал ему об Ильменях, о долинах уральских рек и тайнах гор. Оба они были влюблены в свое дело и могли часами разглядывать образцы горных пород.
А когда подули теплые весенние ветры, партии разведчиков тронулись в горы. Верхом на низкорослых лошадках Аносов вместе с Лисенко проехал долину Ташкатургана… Хороши в эту пору ночи в горах: вверху - звездная россыпь, рядом шумят боры, и торопливый Ташкатурган ревет и уносится в таинственную мглу. У костра тепло, уютно. Золотые рои искр рассыпаются над рекой.
Глядя на звёзды, Павел Петрович задумчиво спросил:
- Отчего шумит Ташкатурган?
И сам себе ответил:
- С гор бегут вешние воды, неспокойные, сильные… Нет, не от этого шумит Ташкатурган!
- Отчего же? - добродушно спросил Лисенко.
- Отпугнуть хочет! - серьезным тоном отозвался Аносов.
Горный офицер удивленно посмотрел ему в лицо:
- Вы всё шутите, Павел Петрович!
- Нисколько не шучу, - в серых глазах Аносова сверкнули искорки. Тут, как в сказке. Река эта, как Полоз-змей, шипит, злится, оберегает заколдованный клад. Я так думаю: ложе реки таит золото.
- Раз так, - весело подхватил Лисенко, - надо узнать петушиное слово, чтобы вырвать клад у Полоза.
- А петушиное слово нам подскажет геология сих мест! - улыбнулся Павел Петрович и стал подробно рассказывать о своих догадках.
Лисенко внимательно слушал.
- Сколько человек умения и хитрости применяет, чтобы найти золото! продолжал Аносов. - Что за металл? И радости, и горе сосредоточены в нем! Иногда бывают трагикомические истории. Сейчас вот вспомнилось… - Павел Петрович взял палку и пошевелил хворост в костре, искры посыпались гуще. Совсем рядом, в чащобе, заухал филин. - Хо-ро-шо! - глубоко вздохнул Аносов. - Слыхали про "кошачье золото"? Ну, так вот… Приехал к нам в Миасс некий хитрющий человечишка Бибельман. По всему видно, прослышал про золото и решил его втайне поискать. Мы спрашиваем его: "Зачем вы в такую даль на Урал из Одессы приехали?". Взглянул он большими, грустными глазами и ответил: "Что мне нужно? Совсем немного. Ищу малюсенький кусочек своего счастья". Сколько мы ни следили за ним, он вдруг исчез из Миасса и пропадал целый месяц. Надо признаться, на душе у меня стало немного тоскливо. Предприимчивый человек, а погибнет в тайге зря: может медведь задрать или дурной человек убьет… Бегут через Камень каторжные, среди них есть отчаянные… Однако опасения мои были напрасными. Бибельман явился. Но в каком виде? Оборванный, худой, обросший бородой, но сам веселый и прямо ко мне. С порога объявляет: "Хочу искать золото. Прииск хочу!". Я улыбнулся. Он понял мое недоверие, вынул из-за пазухи мешочек и положил передо мной: "Смотрите, здесь золотой песок!". Я высыпал горстку на ладонь. В самом деле, горят золотинки, и их очень много. "Это богатейшая россыпь. Я знаю, где она… Я нашел свое счастье", - полузакрыв глаза, в упоении прошептал он. Мне стало жалко этого самонадеянного человека, которым овладел дух жадности. Да что ж поделаешь? - вздохнул Аносов. - Взял я у него щепотку "золотого песку" и на его глазах бросил ее в стакан с водой. Как и следовало ожидать, песок быстро пошел на дно, а "золото", вопреки законам физики, осталось плавать. Бибельман побледнел. "Это вы подшутили надо мной? - с дрожью в голосе спросил он. - Ведь так не должно быть. Золото всегда тонет! Вы - фокусник!" - "Плохие фокусы, милый мой! - отрезал я ему. - Вы принесли "кошачье золото". - "Что это значит?" - в исступлении закричал незадачливый старатель. "То, что вы приняли за золото, всего-навсего чешуйки золотистой слюды - флогопита…" - "Как вы сказали? - схватился за голову Бибельман. - Но я же ему, паршивцу, сто рублей дал!" - "Вас обманули! Ваш проводник на самом деле нашел золото, а вы его потеряли… Плохое ваше счастье…" Представьте, от разочарования он сошел с ума…
- Жаль, - тихо обронил Лисенко. - Золото многих губит. - Он опустил голову, вздохнул: - А всё же человечество любит золотой блеск…
Костер догорал; раскаленные угли подернулись пеплом.
- Пора спать, - сказал Аносов и встал. Укладываясь в палатке на ночлег и прислушиваясь к неугомонному шуму реки, Павел Петрович сказал:
- Погоди, мы тебя успокоим. Вот пройдут талые воды, и ты смиришься…
Через три недели, исследуя русло Ташкатургана, геологи в урочище Андреевском открыли богатую золотую россыпь.
Аносов пребывал в Златоусте, и Лисенко послал ему туда весть;
"Найдено настоящее золото… Добыта тайна великого Полоза - вешнего Ташкатургана".
Аносов просиял: он радовался не столько находке, сколько предприимчивости Лисенко.
"Всё, к чему прикасается его рука, принимает вдруг романтический вид. Веселая душа!" - по-отцовски ласково подумал он о геологе.
Андреевский прииск оправдал надежды: из девяноста трех тысяч пудов золотоносного песку извлекли два пуда двадцать девять фунтов золота!
Нет-нет да и попадались увесистые самородки.
Однажды загремели валдайские колокольчики и у опушки леса на глухом извилистом тракте показалась тройка.
- Гляди-ко, сам Павел Петрович едет, - сказал один из старателей, жилистый старичок Митрошка.
Не прошло и десяти минут, как тройка оказалась у прииска. Ямщик разом осадил коней; из коляски вышел Аносов.
- Здравствуй, Митрий Иванович, - поздоровался Павел Петрович со стариком. - Кстати встретил тебя.