- Не надо, - Абдаллах уже усаживал Хусаина на коня. - Я честный человек и от налогов не присвоил ни одного дирхема. И мне было бы стыдно и неразумно бежать. Я поеду в Бухару сам, а сына ты свезешь домой. Успокой Ситору, скажи, что я скоро вернусь.
- Но что сказать воинам, которые ждут тебя у дома?
- Пусть возвращаются в Бухару. Я буду там раньше их.
Они проехали улицы Рамитана. Абдаллах спокойно отвечал на поклоны встречных людей.
От ворот шли две дороги: одна, прямая и широкая, - на Бухару, другая, поуже, - в Афшану.
Абдаллах погладил маленького Хусайна по голове, пересадил его на коня Райхана и поехал по широкой дороге.
Ночью Хусайн слышал шаги матери. Она не ложилась. Плакал маленький брат Махмуд.
Утром пришел Райхан.
- Не появился? - спросил он, тревожно озираясь.
- Нет, - сказала мама, горестно вздыхая.
- Я его предупреждал. Я его так предупреждал. Подожду день и поеду в Бухару, буду узнавать у верных людей.
Но ехать не понадобилось. Отец вернулся сам.
- Ну что новый везир? Я ведь говорил, ты чист перед аллахом и тебя не за что упрекнуть, - заторопился Райхан. - Как я рад, что все благополучно кончилось.
Отец загадочно улыбнулся:
- Я сегодня ночевал у друзей в Бухаре. Поблизости от них продается дом. Утром я осмотрел его. Очень хороший дом. И на хорошем месте… Я думаю, надо его покупать…
- А везир? Ты видел нового везира? - не отставал Райхан.
- Видел. Занят тем, чтобы остаться в этой должности…
- Но ты… тебя-то он оставил?
- Ты сам сказал, что я чист и меня не в чем упрекнуть, - засмеялся Абдаллах, - вот и везир оказался одинакового с тобой мнения.
Скрипят арбы по широкой утоптанной дороге. А недалеко от этой дороги проходит другая, еще шире, еще утоптанней. Та дорога называется Царской, она соединяет два города - Самарканд и Бухару.
Но и здесь, на своей дороге, тоже интересно. Вот промчались навстречу всадники - посторонись арбы! Потянулся караван верблюдов. Один, другой, третий, десятый. Не спеша идут они, колышутся тюки с товарами. Караван тоже охраняют всадники. А вот четыре такие же арбы скрипят навстречу. Только движутся они еще медленней, запряжены в них совсем худые волы. Неизвестные люди сидят на арбах, и дети - мальчик и девочка. И такую же утварь домашнюю везут - ковры, да занавеси, да медную посуду. А на другой арбе - ларь для одежды и столик. Дорога широкая, не только две, даже три арбы могут разъехаться.
А по сторонам поля. Справа поля и слева. Тихо дует ветер, трутся пшеничные колосья друг о друга. Проходит ветер волнами по посевам. А высоко в небе кружится плавно птица. И когда выезжали из селения, она кружилась над дорогой, и сейчас плывет в небе. То ли та же самая птица, или новая…
Переезжает Абдаллах со своей семьей в Бухару. Давно пора было переехать. В Бухаре столько образованных людей! И чиновники-дабиры, и ученые, и философы, и архитекторы. Прекрасные мечети в Бухаре. А райские сады Мулийана!
И вообще ему, Абдаллаху, управляющему одним из самых крупных бухарских селений, конечно, пристало жить в столице.
Внезапно огромное стадо баранов пересекло дорогу. Остановились арбы, остановились пешие крестьяне. Проснулся младший брат Махмуд. Подъехали три всадника в высоченных меховых шапках.
- Смотри, сынок, эти люди издалека, из Хорезма эти люди. Только хорезмийцы носят такие высокие шапки.
Прошли бараны. Можно двигаться дальше.
- А вот и стена Бухары, - показывает Абдаллах. - Рамитанские ворота. Сейчас уплатим пошлину и въедем в город. А там, в новом хорошем доме, поужинаем и отдохнем.
Афшану мог обойти даже маленький Хусайн. Где кончается Бухара, Хусайн не знал. Одна улица переходила в другую, другая - в третью; красивые мечети, дворцы вдоль арыков, густые сады, базары.
Однажды отец взял Хусайна с собой, показывал Бухару.
В центре на возвышении стоял укрепленный дворец. Дворец охраняли гулямы - воины. В том дворце жил эмир со своей семьей.
- Счастлив человек, которого коснется взгляд эмира. А уж во дворце бывают только избранные, - говорил отец.
Недалеко от дворца на площади стояли десять длинных зданий. Это были министерства - диваны. Отец показал Хусайну диван, в котором служил он сам. Всеми диванами правил везир - главный советчик эмира. В каждом диване служили чиновники. И в каждом диване был свой начальник - сахибдиван.
Хусайн видел сахибдивана отца. Отец очень почтительно с ним разговаривал и несколько раз кланялся. А сахибдиван смотрел почему-то в сторону. Но ведь и отец был важный человек, вон как его уважали в Рамитане!
Еще, окруженный гулямами-воинами, промчался во дворец богато одетый человек. Ему издалека уступали дорогу.
- Это большой военный начальник, - тихо сказал отец, - Симджури, а может быть, Себюк-тегин, а может, и другой полководец, Фаик. Самые главные люди после эмира. Они даже везира не боятся. И сам эмир часто их слушается.
Широкие улицы в Бухаре - свободно могут разъехаться две арбы.
А базары - какие базары! Можно заблудиться, потеряться до ночи среди лавок, лотков, криков зазывал, среди нагруженных тюками осликов, верблюдов, волов, запряженных в арбы, среди снующих торговцев. Хусайн крепче сжал руку отца.
А дальше идут кварталы ремесленников - рабад. Здесь улицы узкие, помещения крошечные. В одном квартале живут и работают ткачи, в другом - портные, в третьем - оружейники. Есть квартал кузнецов, квартал ювелиров, квартал переписчиков книг. И всюду тесно, смрадно. Только в квартале, где готовят сладости, пахнет приятно. Кварталы отделены друг от друга стенами. Если ты сапожник, ночью тебе не попасть к переписчику книг - на ночь запирают ворота, ходит стража.
Но, конечно, самое лучшее место - Джуи Мулийан, Джуи Мулийан - это райские рощи, где поют соловьи и важно бродят павлины. Джуи Мулийан - это дворцы самых знатных людей. Там никогда не бывает жарко, потому что текут арыки. Дом Абдаллаха тоже недалеко от Джуи Мулийана. У них тоже есть арык.
Самая красивая мечеть - на площади Регистан, в центре города. Небесное солнце переливается в голубых изразцах мечети. Ее выстроил бывший везир Утби.
Еще есть прекрасное здание - легкое и почти прозрачное, словно мастера строили его не из белого обожженного кирпича, а вязали из кружев, из тонких нитей.
Это мавзолей Исмаила Самани, первого правителя Двуречья. Все нынешние эмиры - его внуки и правнуки. И все они чтут его память.
А потом отец взял у лавочника миндальное печенье.
Хусаин очень любит это печенье.
И они пошли домой по мостовой. Говорят, мостовых нет ни в одном городе, только в Бухаре люди ходят и ездят по мощеным улицам.
Солнце еще едва осветило купола минаретов, а уже призывает к молитве всех мусульман муэдзин.
У муэдзина обязательно должен быть красивый голос. Первым в мире муэдзином был абиссинец Билаль, раб, отпущенный на волю самим пророком. О голосе его до сих пор слагают легенды.
Старик Убайд не муэдзин. Он хатиб. Много ли надо муэдзину - только красивый да звучный голос, чтобы издалека слышали мусульмане призывы к молитве. Хатиб же должен обладать искусством чтеца, большими познаниями. Потому что хатиб делает более важное дело.
После того как прокричит свой призыв муэдзин, после того как соберутся в мечеть мусульмане, забирается на мимраб - возвышение хатиб. В руках у него большая грамота. Хатиб читает хутбу. В этой хутбе, конечно же, хатиб славит бога - милостивого, милосердного. Потом он славит заместителя бога на земле - багдадского халифа. А потом и самого эмира, приближенного к халифу, а значит, и к богу.
И на всей земле мусульмане, разложив свои молитвенные коврики, в этот час совершают поклоны ракаты в сторону Мекки.
Каждый мусульманин должен знать главную книгу, свод законов земной жизни - коран. Коран - святая книга, составленная по-арабски, и ее нельзя переводить на другой язык.
Коран изучают в мактаб - в мусульманской школе.
Через несколько дней после переезда в Бухару Абдаллах отвел Хусайна в мактаб.
Пятнадцать мальчиков, подложив под себя коврики, сидели вокруг хатиба Убайда. И самый маленький среди них - Хусайн. Хатиб читал нараспев по-арабски суру - главу из корана. Многие мальчики плохо знали арабский. Они знали фарси, язык древних таджиков и персов.
Хусайн сразу подступил к Убайду с вопросами.
- Откуда на небе звезды? - спрашивал он.
- Учи коран, - говорил учитель Убайд, - там на все есть ответы.
- Почему умирают люди? - снова спрашивал Хусайн.
- Рано тебе задавать такие вопросы, - сердился учитель, - выучи сначала коран.
Многие люди учили коран. Многим этого учения хватало на всю жизнь.
- К следующему дню выучите главу - суру "Преграды", - говорил учитель.
- Можно, я выучу еще что-нибудь? - спрашивал Хусайн.
- Нет, только "Преграды".
Но даже и эту суру не могли рассказать ученики в следующий раз и учили заново.
Каждый день, кроме вторников и пятниц, собирались в школу ученики. Они занимались в маленькой пристройке к мечети, а иногда и прямо в самой мечети. Учитель садился спиной к колонне, а ученики, подстелив коврики, рассаживались кругом.
- Можно мне выучить к следующему разу еще что- нибудь? - спрашивал Хусайн, рассказав наизусть целую суру.
- Что задано всем, то задано и тебе, - сердился Убайд. - Не торопись.
Одновременно Хусайн ходил к другому учителю. Тот обучал словесным наукам, арабскому языку, грамматике, стилистике. Даже писать в рифму учил Хусайна учитель.