На берегу продолжали греметь салюты, взлетали огни фейерверков, звенели бокалы с бургонским. Работных людей, мастеровых потчевали белым вином. Пиршество закончилось под утро, Петр распорядился дам и иноземных гостей отправить в Петербург и, когда их проводили, собрал зевающих адмиралов и генералов.
- Место сие на Котлине свято для столицы, оное есть и дверь и ключ к Петербургу. Ныне здесь форты наши, - Петр повел вокруг рукой, - Кроншлот и Цитадель, батареи береговые надежны, но потребно на Котлине единую великую крепость соорудить, дабы всякого неприятеля, который с моря появится, отбить. А недруги да завистники нашему делу, видать, не скоро переведутся. Для того вскорости закладку сей крепости учиним, по осени. Сей же час желаем осмотреть все наши построенные гавани, заводы, бастионы и прочие домы.
Не откладывая, Петр размашисто, не оборачиваясь, зашагал по скользким булыжникам стенки Военной гавани...
В первый день октября во всех коллегиях и магистрате столицы читали указ императора о сборе и походе на Котлин генералитету, чиновным людям. Надлежало выйти "коллегии президентам и всем коллежским советникам по половине, а вице-президентам и другой половине советникам и асессорам остаться в коллегиях". На закладку крепости приглашались все иностранные послы и двор.
Чиновники и придворные поеживались, неделю без перерыва хлестал ливень, затопило улицы...
Несмотря на непогоду, утром 2 октября у Троицкой пристани скопилось множество судов, а на берегу под зонтами толпились приглашенные, ожидая приезда Петра и его супруги. Все знали крутой нрав адмирала Петра Михайлова. За неявку на морскую утеху не один из них поплатился штрафом, а кому-то ослушание стоило и карьеры.
На Котлин флотилия судов прибыла на второй день, дождь продолжал лить как из ведра, поэтому торжества откладывались, а приглашенные разместились в ожидании во дворце Петра, еще более богатом, громадном дворце Меншикова и домах других знатных особ.
На кораблях эскадры тоже готовились к торжествам, было предписано произвести салют при закладке крепости.
Чем занимается команда корабля на рейде, где непрерывно льет дождь, а корабль то и дело под ударами волн и порывами ветра кренит с борта на борт и он крутится из стороны в сторону на туго натянутом якорном канате?
Матросам работа всегда найдется. Часть отдыхает, сменившись с вахты, другие латают паруса, приводят их в порядок, третьи плетут из распущенных канатов кранцы, разные коврики, ремонтируют такелаж. Канониры лишний раз банят орудия, расхаживают винты для прицеливания, мало ли у них своих забот по артиллерийской части. Но в экипаже всегда сыщется несколько шустрых старослужащих матросов, которые ухитряются в такое ненастье кемарить где-то в потаенном уголке, заветном местечке, известном только своему обитателю.
В эту же пору офицеры, не попавшие на берег, проводили время за картами или, собравшись в просторной каюте, распивали бутылочку доброго вина, рассуждая о превратностях флотской службы, жизненных невзгодах и, конечно, о женщинах...
После обеда Бредаль, как обычно, дремал, но его разбудил вахтенный мичман:
- К борту подошла шлюпка с берега, видимо, прибыл пехотный офицер, под плащом не разглядишь.
- Ну так разберись и так или иначе проводи его ко мне.
Спустя несколько минут в каюте стоял пехотный майор.
- Честь имею, господин капитан-командор, майор Спиридов, комендант крепости Выборг.
Бредаль жестом указал на кресло, "Отец юнги, - сразу определил он, - сухопутчик, но чины флотские разумеет".
Оказалось, что он по службе был в Петербурге и через Апраксина получил разрешение государя побывать на торжествах и повидать сына.
- Что, отрок-то мой не шкодит? - спросил сразу отец.
- Справный малый, не трусит, за палубу не хватается, - улыбнулся Бредаль...
На Котлине Спиридов с сыном остановились у коменданта крепости во флигеле. Уложив сына спать, майор поспешил во дворец Меншикова. Там его ждали старинные приятели, братья Наум и Иван Сенявины, главный строитель кораблей Федосей Скляев, все бывшие преображенцы.
Друзья давно не собирались вместе, перебивая друг друга, вспоминали былое, годы юности, боевые походы, минувшую войну. Все так или иначе в свое время осаждали и штурмовали Выборг. Особенно гордился Скляев:
- В ту пору Петр Алексеич великую честь оказал, любимцем своим "Мункером" доверил командовать при походе к Выборгу.
Кроме звания "корабельного мастера", Скляеву царь присвоил морской чин "капитан-командор". Тот в совершенстве владел мореходным искусством.
Уже за полночь Спиридов спохватился:
- Пора мне, братцы, сынка-то пораньше взбудить надобно, не проспать бы праздник.
Скляев его успокоил:
- Не суетись, завтра с утра государь кумекать станет над чертежом новой цитадели, там у него еще вдоволь забот...
В самом деле, на следующий день, с утра, Петр был на яхте, "где делал чертеж фортеции котлинской". После обеда со свитой Петр вышагивал на месте по периметру будущей крепостной стены. Выбрав полянку, подозвал мастерового:
- Окопай ровиком квадрат, здеся закладывать цитадель станем.
Еще два дня гости томились в безделье, Петр что-то переделывал в чертежах будущей крепости, советовался с инженерами. Наконец все было готово, все собрались во дворце Меншикова, но вдруг задул сильный ветер, "морянка", нагнал воду с залива, и вода затопила место закладки крепости.
На следующий день, 7 октября 1723 года, с утра ветер начал стихать, вода пошла на убыль. Петр знал, что такое "ждать у моря погоды", и потому не мешкая распорядился:
- Начинай церемонию.
В первом часу пополудни загремели пушки Кроншлота, возвещая начало торжеств, и в эти же минуты с неба заморосил дождик, но Петр решительно зашагал к месту закладки. Около него и Екатерины, под зонтами, сгрудились придворные, напротив невозмутимо мокли под дождем военные, между ними терпеливо ежились послы и резиденты.
Среди иноземцев первенствовал французский посол Кампредон.
- Что ни говорите, коллеги, - с восхищением поглядывая на Петра, делился он своими эмоциями с датским и голландским послами, - а царь Петр - великий человек. Посмотрите, был он и барабанщиком, и плотником, из чина в чин дошел до адмирала. А каких прекрасных сухопутных и морских офицеров образовал. - Кампредон кивнул в сторону военных и перевел взгляд на корабли эскадры на рейде. - С этими судами в короткое время пересекал Балтийское море, непостижимо как быстро, с многочисленной армией...
"Тебе-то вольно хвалить Петра, ты со своей Францией далеко, - с кислыми физиономиями слушали воркотню француза датчанин и голландец, - а мы-то у него под боком. А ну, к нам нагрянет, да не по дружбе..."
Видимо, неоднозначное поведение иноземцев не ускользнуло от внимания их соседей.
- Гляди-ка, Кампредон-то развеселый, - растянул рот в улыбке Наум Сенявин, - а собратья его морщатся, видать, не в масть им ныне празднество наше.
- Купцы-то в Выборге сказывают, не такая им нынче воля, - прикрывая плащом сына, вставил Спиридов, - побаиваются, уж больно государь с Голштинией подружился, барышу ихнего убудет.
- Беда, что наших купчишек не раскачаешь. Дремлют бороды, выгоду упускают, а иноземцы-то тут как тут, - продолжил разговор Иван Сенявин, - верно государь приметил, что наши людишки ни во что сами не пойдут, ежели не приневолены будут.
Скляев не остался в стороне, переглядываясь с Кампредоном, вполголоса проговорил:
- Ныне французы к нам подбираются. Усмотрели по делу наших корабельщиков, проговаривают наш корабль в девяносто пушек купить, да жмутся по цене. Еще хвалят пушки наши да порох...
Наум Сенявин тронул Скляева за обшлаг:
- Гляди, поди началось...
Под грохот пушек вперед выступил священник... Дальнейшие события красочно запечатлел "Журнал Петра Великого": "А во 2-м часу пополудни заложили крепость таким образом: перво был молебен с водоосвящением, и на молебне именована Кронштадт, а по молебне наперед сам Е. В. изволил положить три дернины, потом Ея Величество Государыня Императрица изволила положить три дернины, после того прочие все по одной дернине, а как положили все, то Е. В. угол отрезал, как быть больверку, а с Кроншлота учинена из пушек стрельба. Потом солдаты и матросы стали носить и класть дерн; а как положили в длину до указанного места, а в ширину по 8-ми дернин, тогда на том заложен солдатами и матросами был погреб, а знатным господам подношено было по бокалу хорошего вина бургонского".
...Канонада пушек цитадели Кронштадта достигла вскоре и отозвалась не только на берегах Балтики. В Париже вчитывались в донесения Кампредона, который, славословя Петра, сообщал, что он "великолепный гений, подкрепляемый зрелыми размышлениями ясного, проникновенного рассудка, чудодейственной памятью и храбростью".
Подводя итоги своим впечатлениям о стране пребывания, французский посол не лукавил: "Россия, едва известная некогда по имени, сделалась теперь предметом внимания большинства держав Европы, которые ищут ее дружбы, или боясь ее враждебного отношения к их интересам, или надеясь на выгоды от союза с ней", а все от того, что царь - "единственный монарх на Севере, который в состоянии заставить уважать свой флаг"...
Все верно подметил наблюдательный Кампредон в характере первого российского императора и его воздействии на обновление Руси. Вообще русский царь создал "флот из 60 кораблей, из которых 20 - линейные, причем ежегодно он увеличивает свой флот 150 галерами!!!"