Я вспомнила, что шестерка белых носорогов около года бродила по заповеднику, а когда стало заметно, что одна из самок беременна, для нее построили большой загон из толстых бревен, чтобы обеспечить убежище на случай родов.
Локаль рассказал, что примерно через три месяца после того, как он с женой начал пасти двух самок, из которых одна была беременна, он заметил первые признаки приближающихся родов. В это время они находились примерно в трех милях от главной конторы заповедника. Он сразу же послал жену за директором, а сам бросился отгонять вторую самку, которая ни с того ни с сего набросилась на роженицу. Та улеглась на землю, и через полчаса на свет появился маленький носорог.
К приезду директора все было кончено, и ему оставалось только приветствовать появление первой в Кении новорожденной самочки белого носорога. Это счастливое событие увенчало собой эксперимент, начатый лет шесть назад, когда в Кению доставили три пары белых носорогов для возможной акклиматизации и размножения этих редких животных на новом месте.
Ранним утром Локаль с гордостью показал мне свою подопечную — она как раз училась щипать травку. В этом нежном возрасте крохотный носорог больше, чем взрослые животные, был похож на доисторическое чудовище; я не могла отвести глаз от этого очаровательного существа. Я смотрела, как она чешет свой толстый задик о каменную стенку — должно быть, клещи допекли; потом следом за матерью и егерем, который сменил Локаля, она отправилась пастись на свободе, неторопливо двигаясь в сторону равнин.
Когда я кончила снимать маленького носорога, мы с Локалем отправились на поиски Пиппиных детей. По давно заведенному обычаю Локаль уселся на капоте лендровера и искал следы, а я вела машину со скоростью катафалка и тоже высматривала гепардов. Если Локаль замечал хотя бы намек на след, дальше мы шли пешком. Однако в последний сезон дождей прошли такие неуемные ливни, что трава до сих пор стояла во весь рост и подчас очень трудно было заметить отпечатки лап. Несмотря ни на что, мы упорно продолжали поиски, и частенько нам приходилось бродить пешком по тем местам, где машине ходу не было, но нам казалось, что именно там мы наткнемся на наших гепардов. С рассвета до заката мы бродили по равнинам, но за неделю увидели только двух гепардов, которые промелькнули на дороге и скрылись в густых зарослях.
Мы тут же поспешили по следу и часами ползали в колючем лабиринте, пока вечерние сумерки не положили конец нашим блужданиям. Однажды, обшаривая каменистые берега речки, Локаль увидел высоко на дереве два носорожьих рога — несомненно, их затащили туда браконьеры. Это было всего в нескольких сотнях ярдов от большой дороги, где ежедневно проносились машины, полные туристов, и грузовики с патрулирующими егерями. Наверное, они спугнули браконьера, и тот спрятал рога на дереве, а затем неизвестно почему не вернулся за своим драгоценным трофеем. Локаль старательно хранил свою находку, чтобы вручить ее директору и заработать положенное вознаграждение.
Теперь не оставалось никаких сомнений, что браконьеры орудуют в самом сердце заповедника, и меня грызло беспокойство за Сомбу, Тайни и Биг-Боя — ведь в последний раз мы видели их на территории племени боран, где также процветало браконьерство.
Несколько дней подряд мы обшаривали берега речки Бисанади, но видели только несколько питонов в прозрачной воде, а следов гепардов все не было. Однажды, измученные жарой, проблуждав целое утро, мы присели позавтракать в тени прибрежных кустов. Локаль срезал несколько листьев пальмы раффии и устроил мне ложе, а сам уселся рядом и принялся высматривать, не идет ли к водопою какое-нибудь животное.