Полчаса спустя доктор Аннеброн уже был у постели больного. Отбросив в сторону стыдливость, с чисто романским самоотречением мадемуазель Пуэншеваль помогала бальи раздевать Тремэна, одежды которого теперь годились разве что для камина, и надевала на него рубашку своего хозяина. Сперва они вдвоем хотели помыть несчастного, но бальи велел отказаться от этой процедуры, когда Гийом в плену усилившейся лихорадки начал бредить, к тому же приступы кашля все еще мучили его.
Время, затраченное доктором на обследование Гийома, показалось Феликсу де Варанвилю вечностью. С тех пор как Аннеброн вошел в комнату, он не произнес ни слова, ограничившись приветственным кивком в сторону бальи.
- Ну как? - спросил Феликс, когда тот поднял на него озабоченный взгляд.
Доктор пожал плечами и тяжело вздохнул:
- Пока я могу вам сказать одно: слишком много времени упущено! Но мне хочется думать, что надежда пока есть…
- Вы ведь спасете его, не правда ли?
- Откровенно говоря, я ничего не знаю. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что у него остались еще силы для борьбы…
- Против чего? - спросил Сэн-Совер. - Что у него?
- У него тяжелое воспаление легких, осложненное малярией, которую он подхватил, вдыхая воздух этих гнилых болот. Не говорю уж о его ногах! На левом колене образовалась опухоль, которая мне не нравится, и ее нужно обследовать повнимательнее. А еще… Впрочем, ладно, там дальше будет видно, если…
Он не закончил фразу, которую ни один из присутствующих и не хотел услышать до конца, в страхе перед зловещими словами. Сейчас же бальи, желая прервать наступившую тишину, предложил свои услуги, чтобы дежурить у постели больного. Но доктор, поблагодарив его с грустной улыбкой, отказал:
- Вы уж извините меня, но я предпочитаю того, кто хорошо знает это дело. Если месье Варанвиль не откажет в любезности и привезет сюда мадемуазель Леусуа, я буду ему очень признателен. А вам, месье, предстоит трудная миссия в Тринадцати Ветрах. Мадам Тремэн должна быть предупреждена обо всем, но я бы предпочел, чтобы ничего не говорили малышке Элизабет…
- Она сейчас у нас и там останется! - резко сказал Феликс. - Ведь это именно из-за нее Тремэн, ненадолго придя в себя по дороге, захотел ехать к вам. Он не захотел, чтобы она видела его… под этим предлогом.
Доктор кивнул в знак согласия. Затем, чтобы показать, что намерен немедленно взяться за работу, разделся, засучил рукава у рубашки и крикнул своей помощнице, чтобы она принесла большую кювету с водой и подготовила соседнюю комнату для доброй старушки, которая приедет выхаживать больного, устроившись у его изголовья, - в этом он ни секунды не сомневался.
Другие двое поняли, что пора и им приниматься за дело и отправились выполнять то, что было им поручено. Чтобы дать себе время все обдумать, бальи предпочел дойти до Ла Пернеля пешком, в то время как Варанвиль в карете поехал за мадемуазель Леусуа, но в тот момент, когда они прощались перед дорогой, открылось окно на первом этаже и доктор Аннеброн, наполовину высунувшись оттуда, крикнул:
- Передайте мадам Тремэн, что я не хочу ее здесь видеть до тех пор, пока сам не попрошу ее об этом. Женские слезы пока еще никого не возвращали с того света. Скорее наоборот…
Он не стал добавлять, что чаще всего, когда он видит женщину, плачущую от своих тайных мыслей, он сам делается больным… В ответ на его просьбу бальи только скривился:
- То, что я собираюсь ей сказать, достаточно сложно. Может так случиться, что она… неправильно поймет…
- Мне это безразлично! Но тут она не нужна!
Окно захлопнулось с такой силой, что задрожали стекла.
- Во всяком случае, - вздохнул старый моряк, - вполне возможно, что она и сама этого не захочет.
- Какая жуткая история! - вздохнул Феликс. - Когда я вернулся и жена рассказала мне, что Агнес выгнала своего мужа из дома, я не поверил своим ушам! Она не имела никакого права так поступать…
- Я знаю, и тем не менее примите во внимание то, что ее гордость была ущемлена в большей степени, чем сердце…
- Можете быть уверены, что я принимаю это во внимание и не стремлюсь оправдать Гийома. Он не должен был жениться, раз уж был так верен своей юношеской любви!
- Но мог ли он представить, что она так внезапно вернется? Судьба - это старая ведьма, от которой никогда не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Будем надеяться, однако, что нашему другу не придется за это расплачиваться слишком дорогой ценой…
Окно распахнулось опять, прервав его на полуслове.
- Не могли бы вы немного поторопиться? - проворчал доктор. - Сейчас не время и не место, чтобы вести долгие разговоры!
Не осмеливаясь сказать больше ни слова друг другу, мужчины поспешили расстаться…
Предполагая, что Агнес не ослушается доктора, даже если запрет будет высказан им в самой дипломатической форме, Сэн-Совер не ошибся. Молодая женщина бесстрастно выслушала его рассказ. Но бальи был прекрасным знатоком человеческой души и умел читать по глазам - зеркалу душевных переживаний у мужчин и особенно у женщин. И потому он понял, до какой степени она была потрясена, увидев, как Агнес задрожала и как померкли ее прекрасные серые глаза. Однако для него все это явилось признаком того что тучи на грозовом небосклоне рассеиваются.
- Имеет ли доктор Аннеброн достаточно веские основания запрещать мне подойти к изголовью мужа?
- Борьба, которую он ведет за спасение его жизни, очень трудна. Мне кажется, он боится увидеть вас в слезах…
- Если Гийом жив, у меня нет повода плакать. Я не хнычу по пустякам.
- Ах! Вы его не видели… Он очень… изменился, болезнь разрушила его. И чувства, которые овладеют вами…
- Об этом я буду судить сама. Так он все еще там?
- Что вы хотите этим сказать?
- Что я собираюсь приказать Потантену оседлать лошадь. Я еду в Амо-Сен-Васт…
Быстрым шагом она тут же направилась к двери гостиной. Бальи остался на месте как пригвожденный, но заметил при этом:
- Мне кажется, что вы допускаете ошибку… Если только вы не вознамерились увидеть своими глазами, до какой степени вы отомщены.
- Вы так мало уважаете меня?
На этот раз ее взгляд был похож на взгляд раненого зверя.
Бальи смутился и отвел глаза.
- Постарайтесь меня простить!.. Я только хотел пощадить вас. Эти долгие месяцы сомнений и неуверенности не смогли убить вашу душу вопреки той холодности, которую вы напускаете на себя.
Обернувшись на его слова и почти бегом вернувшись туда, где он стоял, она запечатлела легкий поцелуй на его щеке, которую давно надо было как следует побрить:
- Благодарю вас за то, что вы понимаете это… тем не менее это не изменит моего решения: я еду!
- Хотите, чтобы я поехал с вами?
- Конечно, нет! Вы промокли и устали. Совершенно очевидно, что вам необходимо сейчас переодеться и подкрепиться. Клеманс приготовит вам все необходимое…
В самом деле, внезапный дождь настиг бальи, когда он шел от доктора Аннеброна. Этот дождь превратил в грязное месиво дорогу, которая вела через поля в Ла Пернель. Он пришел в поместье таким усталым, что мечтал только добраться до кресла, стоявшего где-нибудь рядом с камином. Поэтому его предложение сопровождать мадам Тремэн было отчасти проявлением героизма, но он на нем не настаивал. Да к тому же этот доктор, показавшийся ему похожим на медведя, смог бы справиться и сам в случае чего…
Поднимаясь к себе в комнату тяжелыми, усталыми шагами, он подумал, что годы его уже не те, что, по всей вероятности, близок час, когда ему придется отказаться от поиска приключений. В другие времена он попросил бы отставку в одном из отделений Ордена, призванном служить Богу и заботиться о благе организации, и провел бы остаток дней в своем старом поместье. Но сейчас это было совершенно исключено. Больше не существовали богатства церкви и тем более те, что принадлежали Мальтийскому ордену. По крайней мере речь шла о тех, которые располагались на территории Франции. Оставалось принести себя в жертву королю, который в настоящее время очень нуждался в верных людях. И отныне он решил полностью посвятить себя служению его величеству. А здесь в его присутствии больше не было необходимости: Тремэн отыскался. Суждено ему выжить или умереть? Однако Агнес должна возложить на свои плечи всю ответственность за дом и хозяйство. Ну а ему предстоит уехать. Конечно, он был немного огорчен тем, что ему не удалось выполнить свои обязательства перед друзьями во Французском Салоне - дворянами, которые уже давно, еще до того как трон оказался в опасности, объединились в кулак, чтобы посвятить себя монархической идее, перед лицом нарождающихся новых идей, ветров, принесенных из Америки.
Еще год назад эти люди рассчитывали вывезти Луи XVI-го и его семью в лагерь Жалес в Виварэ, где они собирали войска. Но этот замысел не удался из-за королевы, которая рассчитывала найти прибежище за границей. Предупрежденные - теперь их следовало называть именно так - поняли, что ей нельзя доверять: ни ей, ни ее связям во дворце Тюильри, осуществлявшимся через сестру короля, мадам Элизабет по прозвищу Ангел.