- Вот, как ты просил. Отец достал, - сказала она и неуверенно спросила: - Неужели научишься играть?
- И тебя научу, - пообещал Александр и, открыв ноты, стал объяснять.
Но Санька вздохнула:
- Я этого никогда не пойму. Я тупая.
Александр возразил:
- Ты не тупая, а просто темная, как комната ночью без лампы. А познания, как тебе объяснить… Чем больше знать будешь, тем светлей у тебя будет на душе. Знаешь, Санька, что проку горевать, что я в неволе. Я это время потрачу на учебу. Мне учиться хочется. Знаешь, как мир интересен? И все это в книгах. Вот список учебников и разных книг. Пусть твой отец ищет этих авторов на рынках и в книжных магазинах. Что достанет - вычеркнет. И дальше ищет, когда появится возможность, в отпусках или командировках.
Санька медленно читала:
- По астрономии, астрологии. математике… А дальше все нерусские фамилии. Сашенька, может, эти книги шпионские? Тогда отец не согласится их искать.
- Здесь все написано. - Александр взял у нее из рук листок. - Это древние философы, поэты. Они жили тысячи лет назад и были очень умными. Например, в древней Индии говорили: "Два средства есть от телесных и душевных недугов: или примени противодействие, или не думай о них". Я бы не хотел думать, что отбываю срок в неволе. Когда думаешь о несчастье, оно не проходит, а возрастает. Вот здесь в списке Конфуций, мыслитель. Его настоящее имя - Кун–цзы. Он родился в древнем Китае в 551 году до нашей эры. Мне как–то китайский монах, мой учитель, рассказывал: "Однажды Конфуций проезжал на колеснице недалеко от деревни, и какая–то женщина рыдала над могилой. Конфуций послал ученика узнать, что случилось. Ученик вернулся и сказал: "От когтей тигра сначала погиб свекор этой женщины, потом ее муж, а сейчас - сын. Я спросил: "Почему же вы не покинете этих мест?" На что женщина ответила мне: "Здесь нет жестоких властей". Конфуций сказал: "Запомни это, ученик. Жестокая власть свирепее тигра"".
- Как интересно! - воскликнула Санька.
- А вот древнегреческие ученые и философы: Аристотель, Аристофан…
- А что сказал этот Аристархан?
- Многое. Например: "Не насладится муж, когда жене не любо наслаждение".
- Ой! Какой он был развратный! - воскликнула Санька и прижалась к Александру. - Читай дальше.
- А вот древнеримские: Вергилий, Овидий, Сенека, Цицерон. Цицерон сказал: "Нет ничего радостнее победы".
Санька ухмыльнулась:
- Это все и без него знают.
- Знать–то знают. Но он сказал это раньше всех. А вот далее Иоанн Златоуст, епископ Константинополя. Византийский церковный деятель. Он сказал: "Как душа без плоти не зовется человеком, так и плоть без души…".
- А почему все говорят, что Бога нет? - спросила Санька. - Мамка верующая, а папка нет. Мне прямо страшно делается.
- Бог только в человеке, а в животных его нет, - пояснил Александр. - Кто от Бога отказывается, тот почти не человек. Но ты молчи, а то тебя тоже арестуют… Далее Руссо, Дидро, Толстой. Для тебя и Володьки в списке сказки Пушкина. Для меня - его стихи и поэмы. Бальзак, Гете, Байрон. Список авторов большой, но это только крупица культуры человечества. Мне долго еще быть в лагере. Вот еще книги по искусству… Чего ты молчишь, Саня?
- Ты будешь все время работать и читать все эти книги, а меня забудешь?
- А ночью электричества нет, - обнял ее Александр. - Ночью я буду тебя учить любить меня. Скоро зима и ночи длинные.
Санька под ласками Александра уже растаяла и, вяло сопротивляясь, говорила:
- Ты и так сильно умный. Зачем тебе еще учиться?
- Человек никогда не бывает слишком умным. От великого множества знаний хотя бы кусочек урвать. А знать хочется много… Как и любить, много и долго - шептал он ей на ушко.
- Хоть бы тебя никогда не освободили, - сказала Санька ему в ответ. - Навечно мой будешь тогда… - Она, отодвинув гитару, примостилась к Александру на колени.
- Дверь–то закрыла? - спросил он.
- Конечно, закрыла. Обеденный перерыв. Отец видел, что я к тебе пошла. Никто не придет, не беспокойся.
- Какое сильное мускулистое тело у тебя. Это от твоей зарядки? - говорила Санька, расстегивая пуговицы на его лагерной полосатой рубашке и гладя его грудь.
- От тренировок с тобой, сладкая моя - сказал он, расстегивая ее кофточку.
- Если нас разлучат, я умру. Рай - это быть с тобой, - жарко шептала Санька. И кровь у него закипала.
Александр напросился на разговор к начальнику. Сказал, что может дать важные сведения. А когда его привели, он впервые назвал его не "гражданином начальником", а по имени и отчеству:
- Егор Семенович, я пришел по делу, - начал он.
- Ну, какое у тебя дело? - недовольно спросил тот.
- Мне же долго теперь сидеть, так?
- Так. Сам виноват.
- Ну, а чего зря сидеть? Я люблю делом заниматься.
- Дела будет сколько угодно.
- Я не о том. Лошади нужны. У вас сынишка растет. А я могу его научить ездить верхом, борьбе, боксу научу.
- Боксу? Это что еще такое?
- Драться на кулаках. И другому - ножи кидать. Сделаю из него хорошего воина. Нужно, чтобы заключенные построили помещение повыше. Там должны быть крюки, веревки, чучела с опилками.
- Зачем чучела?
- Бить их вместо врага. Стрелять же вы мне не дадите. Я и Володьку, и Саньку обучу. Учиться поступит.
- Да уже обучил. Из–за тебя меня могли к стенке поставить. Еле выкрутился. Но сейчас дело говоришь. Можно деревянный дом пристроить к твоей мастерской. Занимайся, но не надейся убежать. Диктуй, что тебе надо, я запишу, а то забуду.
- Да, Егор Семенович, мне бы кузнечному делу еще обучиться.
- Это еще зачем?
- Подковы для лошадей ковать.
- Для этого у нас есть кузнец.
- Но я хочу сабли, шашки ковать, потом обтачивать их.
- Зачем? Уже огнестрельного оружия достаточно.
- Так я не простое оружие ковать буду, а подарочное, какое у моего отца было.
- И ты будешь вооружен? - ехидно сказал начальник.
- Да я и без оружия вооружен хорошо. И ножи мне по работе положены. Напрасно не доверяете, может я вам хочу подарок сделать, - сказал Александр.
- Мне? - удивился начальник и снова проворчал: - Уже был один подарок, больше не надо. А вообще - делай что хочешь. У меня от тебя голова болит. Кабы не дочь, я отправил бы тебя в другой лагерь.
Писал начальник плохо и долго, наконец, дописав, крикнул караульным:
- Уведите заключенного.
Очень скоро начали строить под руководством Александра нужное помещение. А он скучал по лошадям. И мечтал о том дне, когда начальник, наконец, исполнит свое обещание, и он начнет ездить верхом. Жизнь его в неволе постепенно налаживалась. А летом Александр приобщился к кузнечному делу и выковал свой первый меч.
Год 1937
Начальник лагеря Шамыгин Егор Семенович сидел в своем кабинете и думал о себе, своей семье, о жизни вообще при советской власти. Сейчас он Егор Семенович. А кем был до революции? Егоркой, малограмотным сапожником, который только и мог набойки на сапоги набить да латку наложить на калоши. Дети вон грамотные. А Володька аж семь классов закончил. В люди вышел. Отслужил свое и писарем в лагере работает. Машинку печатную осваивает теперь. А Саньке вообще повезло. Через шесть месяцев муж ее из лагеря освободится. Ну пусть официально еще не муж. Сразу оформят брак. И ничего, что князь. Никто и не узнает. И будет Санька носить фамилию Гедеминова. Оно, конечно, того, не звучная, не русская фамилия. Но зато какой он мастер, этот князь Александр Гедеминов.
Егор Семенович смотрит на стены своего кабинета. Всюду в рамках под стеклом похвальные грамоты за хорошую работу, за перевыполнение плана. "Вот эту, кажись, получил за мебель, из березы красной, которую сделал молодой князь Александр. А эту за холодное оружие подарочное. Действительно, золотые руки у этого левши. Однако в последнее время с проверками зачастили. Видать услышали про мастера. И каждого чем–нибудь одарить надо. И все норовят самое драгоценное оружие получить. И обувь еще каждый хочет, сапоги командирские. А не то донесет. Доказывай потом, что все не так. Сколько уже начальников лагерей арестовали, а я бессменно 15 лет работаю. Через год на пенсию пойду".
В Бога Егору Семеновичу верить не полагалось, но про себя он все–таки перекрестился и поплевал, чтобы не сглазить. Уж слишком медленно двигалось время к пенсии. Мысли его снова вернулись к князю Александру, и он думал: "А плохо ему было в лагере? Работал себе, делал что хотел, лошадями баловался, с Володькой на саблях дрался, хотя это уже не пригодится сыну. Санька, жена, всегда под рукой была. Баба, она хоть кому скрашивает жизнь, особенно если ты не на свободе".