- Да, неподражаемый! В крепость Май[21], откуда я сейчас приехал, вернулся один из слуг Го Ги. Он привез письмо сына ехидны и дикой свиньи. Слуга рассказал мне, что твоего посла заставили войти в шатер хана без бунчука и с раскрашенным лицом.
При этих словах лицо императора покрылось пятнами, но он сдержал себя:
- Прочти письмо.
Ли Гуан-ли протянул императору неровно обрезанный кусок замши:
- Прости, божественный, но я не могу повторить вслух то, что здесь написано. Скорее я проглочу язык.
- Читай, мы повелеваем!
Князь опустил глаза й, запинаясь, начал читать:
- "На Юге правит великий Хань, на Севере царствует сильный шаньюй. Шаньюй есть гордый Сын Солнца и Луны, который не обращает внимания на мелкие придворные обряды.
Я ныне желаю растворить пограничные проходы в царство Хань и взять дочь из твоего Дома в супруги себе с тем, чтобы Дом Хань - на основании прежнего договора - ежегодно доставлял мне десять даней лучшего вина, пятьсот караванов рису и десять тысяч кусков разных шелковых тканей. После сего не будет грабительств на границе".
Князь умолк, выжидательно глядя на императора.
- Дай мне вина, - хрипло сказал Сын Неба.
Полководец взял узкогорлый кувшин и налил вина в тонкую
фарфоровую чашу. Передавая ее, увидел, что рука императора заметно дрожит.
"Может быть, он не снесет таких оскорблений, и мы наконец-то начнем действовать", - удовлетворенно подумал князь и уже открыл было рот, чтобы заговорить, но император опередил его:
- Что ты думаешь о войске хунну? Ведь ты часто сталкивался с ними в пограничных боях.
Ли Гуан-ли замялся, раздумывая, стоит ли говорить императору все откровенно. Однако тот заметил его колебания и нетерпеливо сказал:
- Говори только правду, какой бы горькой она ни была.
- Да не покажутся тебе обидой мои слова, о величайший из живущих под Солнцем, - медленно начал полководец, - но мы всегда недооценивали силу хуннуского войска. Лазутчики доносят, что у шаньюя сейчас на коне до ста тысяч воинов и он деятельно готовится к набегу.
- Мы спрашиваем тебя не о численности шаньюева войска. У меня солдат втрое больше. Не в этом дело. Мы спрашиваем тебя: что ты думаешь о боевых качествах хунну? Отвечай!
- Мой опыт говорит мне: отогнать хунну от границ легко, разбить трудно, уничтожить невозможно. При стойком отпоре они рассыпаются по степи подобно %тае волков, чтобы снова собраться и вступить в бой.
Император перевел взгляд на Сыма Цяня, как бы ожидая от него возражения словам князя. Но историк сказал, склонившись в почтительном поклоне:
- Князь молвил истину, ослепительный. Хунну не признают никаких канонов правильной войны. При неудаче они отступают и бегство не поставляют в стыд себе. Где видят корысть, там не знают ни справедливости, ни страха. Победить их можно только хитростью.
- Позволь мне дополнить речь ученого мужа, о Луч надежды, - заговорил Ли Гуан-ли, когда историк умолк. - Ты обязал меня говорить только правду, и я выскажу ее до конца, если это будет позволено.
- Мы слушаем.
- Латная конница хунну, великий и непогрешимый, лучше нашей.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что китайские оружейники делают кольчуги и шлемы хуже динлинов? - спросил император и презрительно выпятил нижнюю губу.
- Нет, Я хочу сказать, что у нас хуже кони. Они с трудом проносят тяжеловооруженного всадника около ста ли[22] и в бою очень неповоротливы. Хуннуские же лошади совершают суточные переходы в двести пятьдесят ли и остаются боеспособными,
- Что же это за чудесные кони и где их достают хунну? - недоверчиво спросил император.
- Они получают их в виде дани из страны Давань. В даваньском владении находятся дикие неприступные горы. На этих горах водятся лошади, которых невозможно поймать. Поэтому тамошние жители выбирают пятишерстных[23] кобылиц и пускают их в горы. От сих кобылиц и горных скакунов родятся жеребята с кровавым потом. Кобылицы приводят их в долину, и там жеребят ловят. Хунну называют их небесными конями.
Император сосредоточенно вертел в руках фарфоровую чашу. Полководец молча ждал его ответа.
- Если все сказанное тобой правда, - заговорил наконец Сын Неба, - то я удивляюсь: почему ты молчал до сих пор?
- Я узнал эту тайну совсем недавно, несравненный. Мне поведал ее некий Нйе И, юйши[24] родом из крепости Май. Он часто сопровождал наши торговые караваны в страну Давань и видел, как хунну перегоняли в свои степи табуны небесных коней. Кстати, этот юйши знает язык грязных кочевников.
- Ну и что?
- Он может оказать вам неоценимую услугу. Почтенный Сыма Цянь сказал золотые слова: победить хунну можно только хитростью. Если мне будет позволено, я дам Сыну Неба один совет…
- Говори, - приказал император, и Ли Гуан-ли стал излагать свой замысел.
Беседа их длилась еще полчаса.
Глава 4
Зыбкое вечернее марево плыло над степью. В быстро темнеющем небе зажигались первые звезды, но свет их был тускл и неясен.
С юга дул порывами ветер, еще напоенный дневным зноем. Он налетал на бесчисленные костры, трепал их рыжие гривы и мчался дальше, в каменистые Гоби, унося с собой вороха тающих искр.
Звон медной посуды, бряцание оружия мешались с говором и песнями огромного скопища людей; пахло жареным мясом, кислым молоком, овчинами и лошадиным потом.
Меж костров ловко пробирался мальчик лет четырнадцати, одетый в короткий синий кафтан с меховой оторочкой. На голове у него была рысья шапка (такие шапки носили только слуги шаньюя), на ногах - мягкие сапоги без каблуков и с загнутыми носами.
Мальчик остановился возле большого костра, вокруг которого сидели воины из латной конницы шаньюя. В медном котле, висевшем над костром, варилась целая баранья туша, и светловолосый воин огромного роста помешивал варево древком копья. Он был без лат, в одной рубахе с засученными рукавами.
- Да сопутствует тебе удача в бою, славный Артай! - негромко сказал мальчик.
Великан обернулся, и лицо его осветилось белозубой улыбкой:
- А-а, это ты, мой негаданный спаситель! Садись к костру и скажи, как твое имя.
- Меня зовут Ант, из рода Оленя.
- Я знал старейшину вашего рода Бельгутая, - на языке динлинов сказал Артай, неподвижно глядя в костер. - Два года назад наши отряды загородили хунну дорогу в глубь страны. Мы сражались тогда в Красном ущелье. Но в самый разгар битвы нас предали азы[25]. Они перешли на сторону хунну; и нас стало впятеро меньше, чем врагов. Азы ударили нам в спину, будь они прокляты, подлые трусы! И тогда мы поняли, что сражение проиграно, и повернули своих коней на войско предателей, чтобы пробиться домой. Но тут меня настиг аркан…
- А Бельгутай?
- Он со своими воинами рубился до последнего вздоха и трупами врагов усеял все ущелье. Там негде было ступить коню, а рукав Бельгутаева кафтана намок от крови азов и хунну. Потом… потом он заколол себя, чтобы не даться живым. А я попал в плен, - горько добавил Артай и поднял взгляд на мальчика.
По лицу Анта текли слезы.
- Ты оплакиваешь Бельгутая? - спросил Артай. - Он был великий воин и с честью ушел в страну предков.
- Он был моим отцом, - сказал мальчик и отвернулся.
Потрясенный Артай долго молчал, мучительно подыскивая
слова, которые могли бы хоть немного утешить мальчика. Но слов так и не нашлось. Тогда Артай молча поднялся и принес свой лук.
- Ант, - сказал он. - Ты назвал меня перед шаньюем своим братом, чтобы спасти. Теперь я хочу по правде стать твоим братом. - Артай торжественно поднял над головой лук: - Как тетива и дуга этого лука связаны между собой, так будем связаны мы, пока не уйдем на небо. Тень храброго Бельгутая! Я клянусь, что буду верным братом твоему сыну!
Артай пролез через лук и протянул его мальчику[26].
- Отец! - звенящим от слез голосом крикнул Ант. - Мы с братом клянемся отомстить за тебя!
Проскользнув через лук, он подал Артаю руку, и они смешали свою кровь2,
- Мы еще вернемся на родину, Ант, - уверенно сказал великан, вкладывая в ножны свой меч. - А пока наберись терпения и старайся не раздражать шаньюя. Сын Бельгутая скоро нужен будет своему народу.
- Хорошо, Артай. Я буду послушен, как вьючный як, и осторожен, как соболь… а сейчас мне пора идти. Сегодня у шаньюя много знатных гостей, и мне придётся подавать им вино. Прощай!
И Ант исчез в темноте, которая уже со всех сторон обступила степные костры.