- А теперь испробуй меч, - снова сказал старый оружейник, и по его знаку перед Антом поставили деревянную куклу, одетую в панцирь китайской работы (такие панцири носили обычно латники шаньюя). Голову куклы прикрывал железный хуннуский шлем с назатыльником.
Оружейники кольцом обступили Анта. Юноша занес меч и, чуть присев, косо опустил на голову куклы. Только свистнул воздух, только лязгнул металл - и половина круглой болванки шлепнулась на снег вместе с разрубленным шлемом.
Артай нагнулся и подобрал отсеченную часть. Срез был блестящим и гладким, словно меч прошел не сквозь литое железо в палец толщиной, а через пластину из воска.
- Славная рука, - одобрительно сказал Артай, и половинка шлема пошла по кругу.
- Не рука, а меч славный, - поправил Ант и вновь поднял меч.
На этот раз удар пришелся по латам, и они распахнулись на обе стороны, как створки раковины, обнажив деревянную грудь куклы. Теперь по рукам оружейников отправился меч. Мастера придирчиво водили заскорузлыми пальцами по голубому лезвию - и напрасно; на клинке не было ни одной зазубрины.
- Вот такие мечи мы будем ковать отныне, - сказал Анту Артай, и в голосе его прозвучала гордость. - Такие же мечи получат и хунну, но… - тут оружейник усмехнулся, - с небольшим изъяном: их клинки через полгода смогут рубить разве что трухлявые дрова…
Артай остановился, не договорив: со стороны санной дороги, которая вела в городище, послышались сердитые голоса.
- Кого - то задержали дозорные, - вслух подумал Артай.
И верно, через минуту из леса вышли двое лыжников, за ними ехал хуннуский всадник. Увидев Анта, он направил коня к нему, но Артай загородил дорогу:
- А ну слезай! Ты, видно, забыл, что находишься в присутствии асо?
- Хунну привык говорить со всяким, стоя на шести ногах, - заносчиво ответил всадник. Язык динлинов он знал довольно хорошо.
- Сойди с коня - тихо повторил Артай, - иначе ты не устоишь и на своих двоих.
- С дороги, подлый раб! - взревел всадник, и в воздухе свистнула плеть.
- Вот ты как!
Уклонившись от удара, Артай схватил коня за передние ноги, поднял на дыбы и с силой рванул в сторону. Конь рухнул в снег, придавив собой всадника. Тот истошно закричал. Свободная нога его судорожно дергалась в воздухе.
- Совсем как кузнечик - сказал кто - то, и все вокруг засмеялись.
- Помогите ему подняться, - приказал Ант, - да больше не трогайте. - И когда воина вызволили, спросил: - Зачем ты здесь и почему ведешь себя неуважительно?
- Сегодня же баш Ой-Барс узнает все, - вместо ответа пригрозил хунну, потирая ушибленную ногу.
- Зачем ты здесь?
- Меня прислал джуки - князь. Он просил немедленно приехать к нему в А - бу.
- Что-нибудь случилось?
- Да. Ваши поселяне прогнали отовсюду тархана, сборщика податей. - Последние слова хунну произнес по - тюркски, потом добавил, подумав: - Они еще поплатятся за это.
Глаза Анта потемнели от гнева, но он сдержался.
- Скажи Ли Лину, что я приеду завтра. А теперь уноси ноги. Быстро!
Хунну не заставил себя упрашивать, и скоро топот его коня
затих в белом безмолвном лесу.
Глава 8
Оленья упряжка - шестерик бежала по накатанной дороге. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было только, как дышат олени да изредка вздыхает снег, сползающий с еловых лап.
Вровень с санями над чеканными зубьями елей неустанно скользила луна. Ее морозный дымчатый свет струился над лесными полями, высекал бесчисленные разноцветные искры из придорожных сугробов й серебрил снеговую пыль, летевшую из-под копыт упряжки.
Ант и Чагар - оба в медвежьих шубах и валяных теплых сапогах - сидели в санках, борясь с дремотой. Путь они проделали немалый, и в самый короткий срок. Ант спешил, и Чагару приходилось урезать отдых оленям на каждой пропышке[90]. Хорошо еще, что не было пурги и ехать приходилось не по целине… Под утро копыта упряжки застучали как - то особенно звонко, и Ант понял, что они выехали на реку. Отсюда до А - бу, где стоял дворец Ли Лина, оставалось уже немного…
В хуннуском становище, несмотря на ранний час, уже горели костры - степняки всегда встают до солнца. Вокруг лагеря бродили кони, добывая себе из-под наста прошлогоднюю траву.
"Посмотрим, что станут делать хунну, когда лягут настоящие снега", - не без злорадства подумал Ант.
Возле избы Ли Лина он скинул с плеч шубу и сказал Чагару:
- Ступай к нашим. Поспи. Будешь нужен, позову.
По невысокому крыльцу Ант поднялся к порогу и толкнул мерзлую дверь. Наместник сидел за столом и что - то писал. Он, видимо, еще не ложился. В избе было чадно от светильного жира, пахло мездрой и смольем.
- Простите, князь, что потревожил вас так рано, - заговорил Ант, снимая рукавицы и шапку. - Но я увидел свет в вашем окне…
- Рад тебя видеть, асо. Проходи и садись вот сюда, поближе к теплу.
- Я лучше постою - затекли ноги. - Ант помолчал, не зная с чего начать, затем в упор спросил: - О каких податях говорил ваш посыльный? Ведь шаньюй обязал меня платить дань только оружием.
- Не только, асо, не только. - Ли Лин поднялся и неслышными шагами прошел к стене, возле которой стояла резная кипарисовая шкатулка. Потом он вернулся и протянул Анту кусок замши: - Я получил это перед самым отъездом. Читай вот здесь.
- "Повелеваю также, - вслух прочел Ант указанную строчку, - собрать к весне с покоренных динлинов сто гинов золота, триста гинов серебра и четыре тысячи шкурок черного соболя…"
Внизу была оттиснута печать шаньюя.
- Выходит, он обманул меня?! - Ант в бешенстве швырнул кожаный лоскут на пол и наступил на него ногой.
Ли Лин сочувственно пошевелил губами:
- Я думаю, асо, у шаньюя не было другого выхода. Если бы он сказал тебе об этом заранее, ты бы не принял титула и отказался поехать на родину…
Умные глаза наместника смотрели печально, и под этим взглядом Анту стало досадно за свою несдержанность.
"Что толку, - подумал он, - топтать кусок кожи. Ведь ты догадывался, что шаньюй рано или поздно затянет аркан на твоей шее. Он знает: народ будет возмущен поборами и это возмущение обернется против тебя, асо. И тогда ты, удерживая власть, позовешь на помощь хунну…"
Словно подслушав мысли Анта, Ли Лин сказал:
- Расчет шаньюя прост. Он поставил тебя перед выбором: либо ты будешь верен ему, либо объявишь войну. В первом случае он поддержит тебя, и ты останешься вождем, но тебя возненавидит народ; во втором случае тебе придется иметь дело со стотысячной армией шаньюя, как только откроются перевалы. А к войне ты не готов, и хунну это знают не хуже тебя. Шаньюй назначит на твое место другого человека. В стране вспыхнет междоусобица. Так во все времена поступали китайские императоры, и тогда начиналось самое страшное - братоубийственная война!
- Среди моего народа не найдется предателя!
- Ты молод, асо, и плохо знаешь мир, - с мягкой улыбкой возразил наместник. - Я очень высокого мнения о твоих соплеменниках, но и среди них найдутся люди честолюбивые и завистливые. Ты знатен и довольно образован в сравнении с окружающими. А человека, который выше своих соплеменников, всегда ненавидят. Запомни это, асо.
- Что же вы посоветуете делать? - спросил Ант, начиная понимать, куда клонит наместник.
Ли Лин неторопливо принес запечатанный кувшин вина и налил две фарфоровые чаши. Густое рубиновое вино пахло имбирем.
- Что делать? - переспросил наместник, осушив чашу. - То же, что делают десятки других народов, покоренных хунну. Они ждут.
- Ждут чего?
- Самые великие царства не вечны, асо. Они как люди: рождаются, мужают, дряхлеют и наконец умирают. "Любая жизнь - ночлег в чужом краю и долголетнем с камнем не сравнится". Так сказал один поэт. - Джуки - князь вновь налил себе вина. - Уметь ждать, чтобы уцелела голова, важное умение, асо. Об этом мне говорил мой друг Сыма Цянь. И, как видишь, мы оба дождались: он стал чжуншулином, а я наместником в этой холодной северной стране. - Ли Лин скрипнул зубами и продолжал: - Мы потеряли честь, но сберегли головы, асо, а вот ты свою не бережешь. Ты знаешь, кто такой Этрук?
- Впервые слышу.
- Этрук - это "око шаньюя". Он поставлен следить за всеми нами, в том числе и за Ой-Барсом. Этрук - родственник Ильменгира, а вы ему переломали кости. Он еле добрался сюда и теперь лежит, и охает…
- Это тот хунну, который приезжал к оружейникам? - хмуро спросил Ант. - Он сам во всем виноват.
Ли Лин опять опрокинул чашу и кивнул:
- Конечно, сам виноват, асо. Мне это напоминает одну притчу. Хочешь расскажу?
Ант пожал плечами.
- Так вот: повздорили два человека, и в драке укусил один другого за нос. Укушенный подал на обидчика в суд.
"Зачем ты укусил его за нос?" - спросил судья. Обвиняемый стал отпираться: "Он сам себя укусил", - "Как же так? - удивился судья. - Ведь нос - то находится выше рта". - "О ваша честь, чтобы достать нос, он вскочил на кровать!"
Ли Лин рассмеялся.
"Он совсем пьян, - подумал Ант, - или притворяется. Зачем он проговорился про Этрука? Может быть, он хочет избавиться от соглядатая?"
- Как подвигается строительство дворца, князь? - спросил Ант, уводя разговор в сторону от "шаньюева ока".
- О, дворец растет. Ваши мастера очень понятливы. Они все схватывают с полуслова. Попроси Артая, чтобы он изготовил дверные ручки покрасивее. Я дам тебе образец.
- Хорошо. Я скажу ему.