Приходилось ждать, а после идти сквозь строй недружелюбно настроенных одноклассников и бояться, как бы кто не подставил "ножку".
В октябре Ника заболела, и надолго слегла в постель. Пусть температура поднималась до тридцати девяти, она была счастлива. Отпала необходимость ходить в ненавистную школу.
После болезни Нику встретили в классе холодно, но немкой называть почему-то перестали. Одна Соколова по-прежнему не давала ей прохода. Находила любой повод, чтобы прицепиться и довести до слез. Однажды пустила в ход руки, схватила Нику за нос. Ника рассвирепела и перешла в наступление, напала на обидчицу с кулаками. Соколова стала обороняться, заслонялась локтем, удивленно приговаривала:
- Смотри, ты, Шкилет драться лезет. Нет, ты смотри на нее!
Она могла сильно ударить Нику, но почему-то отступила, лишь бросила высокомерно:
- Охота была с тобой связываться.
Повернулась и позорно ушла с поля боя. Ника торжествовала маленькую победу, хоть виду не подавала, опасалась, как бы Соколова не сделал ей какую-нибудь новую гадость. Казалось, хватит одной искры, и вражда вспыхнет с новой силой.
События не заставили себя ждать. Однажды, дело было в ноябре месяце, в классе поводили сбор отряда. На сбор пригласили старшую пионервожатую Маргариту Ивановну. Худенькая, востроносая, в очках с толстенными линзами, так, что и глазок за ними не было видно, старшая вожатая, как водится, приняла рапорт председателя совета отряда Шуры Гололобовой, а затем провела с пионерами беседу "О дружбе и взаимопомощи". Сразу было видно, что четвертый "А" класс очень дружный, все пионеры помогают отстающим и следят за дисциплиной.
После беседы Маргарита Ивановна предложила детям поиграть в литературную викторину.
Ника обрадовалась. Она любила трудные вопросы, и готова была на многие ответить, но вопросы все были легкие, весь класс дружно тянул руки, а ее на последней парте никто не замечал. Маргарита Ивановна не видела из-за близорукости.
Но вот она перевернула страничку в тетради и прочла новый вопрос:
- У кого из русских писателей фамилия начинается на букву "А"?
Все стали переглядываться, шептаться. Никто не знал писателя с фамилией на "А". Кто-то обернулся и увидел одинокую руку над последней партой.
- Уланова знает!
- Уланову спросите!
- Ну, Уланова, - обрадовалась Маргарита Ивановна, - говори, если знаешь.
Ника встала с места.
- Аксаков, - громко сказала она.
Маргарита Ивановна на миг задумалась. Пожала плечами.
- Такого писателя нет.
Ника растерялась.
- Как нет?
- Так, нет. Ты придумала. Вот скажи, какое произведение он написал?
- "Аленький цветочек", - несмело, - ответила Ника.
Но Маргарите Ивановне надоело пререкаться с настырной девчонкой. А класс, обернув головы, смотрел с затаенной радостью. Еще бы, воображала срезалась.
- К твоему сведению, - веско сказала Маргарита Ивановна, - "Аленький цветочек" - русская народная сказка, и никакой Аскаков ее не писал.
- Аксаков, - упрямо поправила Ника.
- Садись, - блеснула стеклами очков Маргарита Ивановна, - дети, слушайте следующий вопрос.
Ника села, сгорая от стыда и обиды. Обидно было и за себя, и за "Аленький цветочек", написанный все же Аксаковым. А по классу, словно листопад на ветру, пронесся шепоток: "После урока не расходиться, Шкилета бить будем".
- Правильно, - громко сказала Соколова Рая и обернулась на Нику с откровенной злобой, - ее давно отлупить надо.
Ника все слышала, и сердце ее тоскливо сжалось. Стало страшно. Одна против всех. И за что они ее так ненавидят?
Кончился сбор, все бросились в раздевалку за пальто, оттеснив к стене Маргариту Ивановну.
- Куда вы, разве так можно, - бессильно кричала она.
Но ее никто не слушал. Она ушла, укоризненно качая головой и поджимая тонкие губы.
Ника осталась одна в пустом классе. Собрала портфель, вышла в раздевалку. Здесь уже никого не было. На крючке висело ее одинокое пальто, нарочно испачканное мелом.
- Что это ты последняя уходишь? - поинтересовалась сторожиха.
Сторожиху звали тетей Клавой, за глаза Бабой-Ягой. Нос длинный, спина сутулая. Ника с надеждой глянула на Бабу-Ягу. Попросить, что ли, пусть проводит, хоть до угла. Виновато улыбнулась.
- Меня бить хотят, - с тоской вымолвила она.
- Как это - бить! - изумилась Баба-Яга, - С чего это бить? Иди домой, никто тебя пальцем не тронет.
Но Ника никуда не пошла. Встала, прислонясь боком к стене с обреченным видом. Вот так и будет стоять, хоть до вечера или пока те, на улице не разойдутся. Никуда она не пойдет.
Баба-Яга присела на корточки перед Никой, подняла лицо.
- А за что они тебя бить хотят?
- За Аксакова, - вздохнула Ника.
- Это как понять?
- Писатель такой есть, Аксаков, "Аленький цветочек" написал. А они не верят. У нас викторина была, а Маргарита Ивановна сказала, что такого писателя нет.
- Ну, Маргарита Ивановна, наверное, знает.
Ника подумала вот, о чем: не в ее интересе подрывать авторитет Маргариты Ивановны. Взрослые больше верят взрослым. Она решила схитрить.
- Она знала, но забыла.
- А такой писатель точно есть?
И тут Нику охватило страшное сомнение. У нее даже похолодел затылок. Что, если ошиблась она сама, и такого писателя, действительно, нет. Глаза ее забегали, она опустила их, чтобы не смотреть на тетю Клаву.
- Ладно, уж, идем, выведу тебя.
Они вышли из школы. Во дворе, обширном, обнесенном кирпичной, сквозной кладки оградой, никого не было. Ника вздохнула с облегчением. Но Баба-Яга, более опытная в таких делах, шла дальше. По мощеной дорожке под старыми акациями, к воротам и за ворота.
Там они и ждали. Плотной толпой, размахивая портфелями, их встретили разноголосым криком:
- Шкилет - десять лет!
- Воображала!
- Аскаков! Аскаков!
Сашка Бойко раздобыл где-то обрезок толстой, насквозь проржавевшей трубы и выбивал на ней барабанную гулкую дробь.
Баба-Яга оставила Нику в тылу, приблизилась к классу.
- Чего на девчонку взъелись, чего она вам сделала?
Ей никто не ответил. Некоторые девочки переглянулись, сказали друг другу "пошли отсюда", и отправились в разные стороны. Кто по широкой пустой улице Некрасова, кто свернул направо, кто за угол школьной ограды. Ряды бойцов поредели, но сомкнулись в упорном желании отлупить ненавистного Шкилета, как только Баба-Яга вернется обратно в школу.
- Где ты живешь? - спросила она у Ники.
- Здесь, недалеко, вон в том проулке.
- Ну, иди, я посмотрю. Иди, не бойся.
Ника пошла вдоль штакетников. Из кучки детей с места никто не сдвинулся, но вслед уходящей немедленно полетели камни. Баба-Яга грозила пожаловаться завучу, а то и директору, но они не унимались. Один камень больно ударил по плечу, Ника даже не обернулась. И шагу не прибавила. А вслед ей кричали обидные слова, свистели и колотили по ржавой трубе.
Ника отогнула угол рогожки перед дверью, достала ключ, отперла замок и вошла в дом. В промозглых сенцах пахло керосинкой и лежалыми овощами. Ника поспешила открыть внутреннюю дверь и войти в небольшую, но чистую комнату с низким потолком.
Расстегнула и небрежно бросила на кровать пальто, за ним полетела пушистая вязаная шапочка с длинными завязками с помпонами. Раздевшись, Ника опустилась на колени перед другой широкой кроватью, накрытой клетчатым одеялом. Она с трудом вытащила на себя большой чемодан с книгами, откинула крышку и села рядом на пол.
Деловито, словно только за этим и пришла домой, Ника сняла верхний ярус книг, сложила стопками возле себя, стала искать во втором ряду, передвигая тома с одного места на другое. Наконец, нашла. Это была небольшая книжечка в мягком переплете. На обложке нарисован купец, срывающий с бугорка алый тюльпан. Полукружием, белыми буквами - название сказки, а выше, буквами поменьше - фамилия автора. С. Аксаков.
Ника облегченно вздохнула. Заморочили же ей голову, если она перестала верить себе самой. Странно, ей совершенно не хотелось плакать. Она только ощущала холодную пустоту и безысходность. Завтра снова в школу. Снова страшные уроки арифметики с задачами про бассейн, в который то втекает вода из черной, похожей на огромного червяка трубы, то вытекает и неизвестно, куда девается. Или задачи про пункт "А" и пункт "Б" и пешеходов, идущих из каждого пункта друг другу навстречу.
Списать решение из чужой тетрадки, как это делают многие, ей никто не даст. Снова будет "Шкилет" и "воображала", снова будут ее поджидать после школы, снова противный Сашка Бойко будет колотить по трубе. Эта труба почему-то особенно потрясла Нику.
Она аккуратно сложила книги на место, закрыла чемодан, задвинула его под кровать и поднялась с пола.
Затем движения ее стали резкими и как бы бессмысленными. Она зачем-то взглянула на себя в зеркало, но растрепавшиеся волосы причесывать не стала. Схватила пальто, набросила на плечи уже на ходу, выскочила во двор, торопясь, продела дужку замка в специальные железные кольца, заперла и положила ключ на место под рогожку. Еще миг, и она была на улице.
Ника опасливо огляделась. Никого. Пусто и у ворот школы. Тогда она застегнула пальто и быстрым шагом заспешила в мастерскую к маме.