Заслышав шаги офицера, говорившие замолчали. Демидов безмолвно прошел мимо них и направился к себе на квартиру.
Утром 11 декабря, когда в низинах еще клубился туман, в ставку главнокомандующего на взмыленной лошади прискакал курьер и вручил Потемкину пакет. Светлейший вскрыл его и протянул бумагу Демидову:
- Читай неторопливо!
Адъютант стал читать донесение Суворова, и огромная радость мгновенно жаром наполнила его душу.
"Не бывало крепости крепче, - писал Суворов, - не бывало обороны отчаяннее обороны Измаила, но Измаил взят, - поздравляю, ваша светлость!"
Потемкин выхватил из рук адъютанта донесение и взволнованно зашагал по комнате.
- Гонца, немедленно гонца с радостной вестью в Санкт-Петербург! Попова ко мне!..
Между тем в штабе офицеры окружили прибывшего курьера и жадно слушали вести об измаильском штурме. И чем больше он рассказывал о подвиге, тем сильнее разгорались глаза у слушателей. Демидов поразился: никто не ревновал Суворова к его славе. Все проникнуты были обожанием к нему. Стало известно, что в Измаиле русские войска овладели огромной добычей. Между прочим, им достались десять тысяч отборных коней. Офицеры тщательно выбрали из этого табуна редчайшего арабского скакуна, обрядили его в драгоценную сбрую и подвели в дар полководцу.
Однако Суворов, как всегда, отказался от подарка. Он поблагодарил офицеров за внимание и простодушно сказал им:
- Донской конь привез меня сюда, на нем же я отсюда и уеду! - потом подумал и, улыбаясь, добавил: - Я и без того буду награжден государыней превыше заслуг!
- Суворов заслужил это, - восторженно сказал курьеру Демидов.
Прибывший офицер, забрызганный дорожной грязью, усталый, неприязненно посмотрел на блестящего адъютанта и с усмешкой сказал:
- Вы так думаете? Боюсь, что есть люди, желающие посягнуть на его славу!
- Не может этого быть! - протестующе выкрикнул Демидов и, угадывая намек курьера, наивно подумал: "Светлейший хоть и ревнив к чужой славе, но прекрасно видит, что Суворов - главный герой измаильского штурма и обойти его сейчас никак нельзя!"
- Все может быть! - раздумчиво ответил курьер и отвернулся от Демидова.
Николай Никитич вскоре убедился, что измаильский офицер был прав. В ближайшие дни Суворов известил Потемкина о том, что прибудет с рапортом в ставку. Всеми ожидалась торжественная встреча, но светлейший и намека не давал на это. Адъютанты князя приуныли, чувствуя всю неловкость положения. Много раз Демидов в разговоре об Измаиле просительно смотрел в глаза Потемкину.
- Ты что-то хочешь сказать, Демидов, да про себя таишь? - раздраженно спросил наконец светлейший.
- Мечтаю хоть глазком посмотреть на Суворова. Ваша светлость, пошлите ему навстречу! - смущенно попросил адъютант.
- Ты что же, хочешь приятное сделать своему кумиру? - участливо спросил Потемкин.
- Он достоин того, ваша светлость! - отважно сказал Демидов.
Злой огонек вдруг сверкнул с необыкновенной силой в глазу Потемкина.
- Не будет сего, чтобы я унизился! - сердито крикнул светлейший. - И здесь встретим! - Он оглядел Демидова гневным взглядом и замкнулся в себе…
Между тем Бендеры были полны оживления. Пронесся слух о том, что Суворов прибывает в ставку, и на улицах в ожидании измаильского героя собралось много народу. Среди толпы были и потемкинские свитские офицеры, которые, несмотря на недовольство светлейшего, не могли устоять перед соблазном. Один Демидов пребывал в штабе на дежурстве, томясь нетерпением.
"Неужели мне доведется увидеть Суворова?" - взволнованно подумал адъютант, и сердце его наполнилось хорошим, теплым чувством. Хоть он и был всегда признателен Потемкину за его покровительство и доброе отношение, но сейчас Демидова охватило общее патриотическое чувство.
"Такими людьми сильна наша Россия!" - с гордостью думал он, следя тревожным взглядом за князем, который большими шагами расхаживал по комнате.
Во всей могучей фигуре Потемкина, в повороте его головы с волнистыми темно-русыми волосами было много привлекательного. "Сколько нежных женских рук ласкало эту умную голову!" - с завистью подумал молодой адъютант.
Однако князь был мрачен. Долго и безмолвно он расхаживал по комнате. Полное лицо его постепенно разрумянилось…
В это время на улице раздались крики. Они возникли где-то далеко и с каждым мгновением нарастали. Как шум прибоя, человеческие голоса катились к ставке.
Демидов подбежал к окну, сердце у него дрогнуло. По улице, среди толп народа, катилась тележка, запряженная одноконь. Седоусый высокий солдат на облучке правил иноходцем, а позади, на охапке соломы, покрытой простым рядном, сидел маленький, тщедушный военный, укрывшись стареньким офицерским плащом. Николай Никитич напряг все свое зрение, с любопытством разглядывая, что творится на улице. Ожидаемого блистательного кортежа за тележкой не виднелось.
"Кому же тогда так восторженно кричит народ?" - удивился адъютант и еще более поразился, когда Потемкин вдруг забеспокоился и, старательно сохраняя свою величественность, медленно выплыл на крылечко. Демидов поторопился за ним.
Тележка остановилась перед штабом, из нее легки и проворно выскочил сухонький подвижной военный с маленьким личиком. Длинные седые волосы выбивались из-под порыжевшей треуголки. Комки жидкой грязи забрызгали высокие сапоги и края плаща. Старик устремился к Потемкину.
Светлейший восторженно облобызался с прибывшим и, нежно взяв его под руку, повел в особняк.
"Суворов! - догадался Демидов, и все внутри у него затрепетало. - Так вот каков он, прославленный полководец!"
Дабы не лезть на глаза гостю, адъютант держался поодаль.
Потемкин и Суворов вошли в покои. Добродушно сияющий князь, наклонясь к Суворову, покровительственно осведомился у него:
- Чем я могу наградить ваши заслуги, граф Александр Васильевич?
Демидов увидел, как Суворов внезапно вспыхнул и горделиво поднял голову. Покровительственный тон вельможи, видимо, резнул по сердцу храброго воина. Он не стерпел обиды и раздраженно ответил Потемкину:
- Ничем, князь! Я не купец и не торговаться сюда приехал: кроме бога и государыни, меня никто наградить не может!
Ответ пришелся не по нутру светлейшему, он побледнел и отвернулся от Суворова. Медленно, тяжелой поступью главнокомандующий пошел в зал. Гость последовал за ним. Здесь, в светлом зале, Суворов вытянулся по-строевому и подал Потемкину рапорт. Князь с мрачным видом принял его. Не обмолвясь больше ни единым словом, они на виду всей свиты походили по залу, затем холодно раскланялись и разошлись.
Суворов сел в свою тележку и, запахнувшись в плащ, крикнул солдату:
- Гони!
Демидову стало не по себе. Того ли он ожидал от светлейшего? Боясь сдвинуться с места, чтобы не навлечь на себя гнев Потемкина, он стоял, опустив глаза в землю. А когда Потемкин удалился во внутренние покои, Николай Никитич выбежал на крылечко, но на дороге уже было пустынно. Вдали, в конце улицы, медленно затихал рокот толпы…
Спустя несколько дней Суворов пустился в дальнюю дорогу, в Санкт-Петербург. Демидов знал, что потемкинские курьеры давно опередили его, всюду разнося хвалебную весть о величии и талантах князя Таврического и недостойно умалчивая о подлинном герое.
Курьер из ставки вслед полководцу увозил представление о награде его за подвиг под Измаилом. Потемкин просил государыню выбить медаль в честь Суворова и отличить его чином гвардии подполковника, или генерал-адъютанта.
Извещая государыню об измаильской победе, Потемкин просил у нее разрешения прибыть в столицу. Втайне князя сильно беспокоило быстрое и неожиданное возвышение нового фаворита императрицы - Платона Зубова. Уже давно шпионы светлейшего слали одну за другой тревожные вести. В то время как он находился на юге, государыня Екатерина Алексеевна обратила свое внимание на двадцатидвухлетнего прапорщика гвардии Платона Зубова, служившего в Царском Селе.
Этот смуглый, хрупкий, небольшого роста офицерик неожиданно обнаружил большое умение и способности в овладении сердцем шестидесятилетней государыни. Он очень тонко сыграл роль влюбленного и сумел найти сообщников среди придворных императрицы. Постоянные наперсницы Екатерины - Перекусихина и Нарышкина - сумели направить ее внимание на новый предмет обожания.
Вскоре Потемкина расстроили откровенные признания его покровительницы, которая в письмах не могла скрыть своей радости от того, что для нее опять пришла весна.
"Я снова вернулась к жизни, как муха, которая уснула от холода… Я снова весела и чувствую себя хорошо!" - писала она светлейшему.
Все чаще и чаще в письмах к Потемкину она намекала на очаровательную воспитанность и лучшие качества своего "ребенка" и "маленького смугляка".
Между тем, по сообщению шпионов, этот "маленький смугляк" и "милый ребенок" быстро занял высокое положение флигель-адъютанта императрицы, не менее быстро вошел во вкус придворной жизни и стал прибирать к рукам стареющую государыню. Чтобы обезопасить себя от Потемкина, он сумел устроить своего брата, Николая Зубова, в армию, фактически сделать его соглядатаем, зорко выслеживающим все недостатки и промахи главнокомандующего Потемкина.