Только поведением своего отца дочь осталась вполне довольна. "Король" Жером держался осанисто и, как опытный капитан дальнего плавания, ловко проводил свое суденышко среди рифов и подводных камней. Чтобы напомнить Анатолию, с кем он имеет дело, Жером весьма много говорил о недавней старине, о своих дворцах в Вестфалии и особенно широко разглагольствовал о привычках своего брата, Наполеона I. В движениях бывшего короля сквозило немало театральности, наигранности, и Демидову становилось приятно, когда сквозь всю наносную шелуху ему вдруг удавалось в лице Жерома уловить что-то величавое, строгое, отдаленно напоминавшее черты Наполеона I. Просто не верилось, что этот чудаковатый, церемонный старик когда-то сидел на королевском престоле.
Живя в Париже, Демидов многому научился. Он хорошо знал, что за всей этой словесной мишурой и наивной театральностью в поведении бывшего короля скрываются огромные долги и пошлости. Сидя за столом Жерома, он прекрасно ощущал всю тщетность усилий бывшего короля прикрыть высокопарной болтовней свою бедность. Он знал, что за громким титулом принцессы Матильды де Монфор скрываются нищета и безденежье. Анатолий не самообольщался, но его тщеславию льстило, что все же его избранница - родная племянница Наполеона I и дочь бывшего короля. Из песни слова не выбросишь! Чего стоит одна слава!
"Пусть знают в России, что Демидов породнился с родом императора Бонапарта! - горделиво рассуждал он. - А все остальное - чепуха! У меня хватит денег прикрыть эту наготу!"
После обеда Жером увел Анатолия к себе, в полутемный кабинет. Перед истертым диваном на круглом столике стояли две чашки черного кофе. Жером устало опустился и пригласил гостя сесть рядом.
Наступил решительный момент, и Демидов хорошо это понял. Хозяин придвинул ящичек с сигарами и любезно предложил их гостю.
Лицо "короля" выглядело спокойно и серьезно. Наклоняясь к Анатолию, он сдержанно, как о самой обыкновенной вещи, спросил:
- Теперь скажите, мой милый Демидов, какие ваши намерения?
Анатолий встрепенулся, - все шло хорошо.
- Я хочу просить у вас руки вашей дочери! - с улыбкой признался он.
- Ах, мой милый! - прослезился Жером. - Как неожиданно вы нанесли мне удар в самое сердце! Что я буду делать без моего сокровища? - Он потянулся и, обняв Демидова, по-стариковски всхлипнул. - Я понимаю, очень хорошо понимаю вас, моих дорогих голубков. Когда любят, обычно не знают преград! - ласково заворковал он, но тут как бы спохватился, освободил Демидова и, тяжело опустив голову, сидя в задумчивой позе, вымолвил: - Что же вам сказать? Есть маленькое "но", однако я не смею огорчить вас им. Нет, нет, не смею! - решительным тоном выговорил он, поднялся с дивана и заходил по зашарканному ковру. - Право, не знаю, как и быть! - в деланном раздумье продолжал он. - В таких делах я, мой милый, совершенный профан, хотя и король! - В голосе Жерома прозвучали горделивые нотки. - Знаете что? Это маленькое "но" великолепно разрешит маркиза Бартолини. В таких вещах она разбирается лучше императоров и королей! Идем же к ней!
Он любезно взял Анатолия под руку и увлек к супруге. Матильды в комнате не было. В большом сумрачном зале их встретила одинокая "маркиза".
- Вот, передаю вам, моя очаровательная! - сказал Жером, учтиво поклонился и поспешил удалиться.
Грузная флорентинка с темными оливковыми глазами, под которыми набухли серые мешки, усадила Демидова рядом и сладчайшим голосом сама повела речь:
- Я догадываюсь, в чем дело, мосье! Вы избрали самое лучшее, что можно найти в Париже. Это прелестное существо, настоящий ангел! Да, да, ангел! - Она молитвенно сложила руки и возвела очи горе. С пламенной страстностью она в течение часа убеждала Анатолия в достоинствах своей падчерицы. Демидов диву дался: то ли она в самом деле так сильно любит Матильду, то ли старается поскорее сбыть ее с рук?
- Ангел, ангел небесный! - сладко вздыхала Бартолини. - Но вы ведь должны понять, что мой король будет в большом затруднении. Сможете ли вы их преодолеть? Ведь вам предстоит не простой брак! - торжественно заключила она и пристально посмотрела ему в глаза.
- Постараюсь преодолеть все препятствия! - решительно ответил Демидов и, загораясь желанием разом покончить дело, стал настаивать: - Скажите, в чем дело? Речь идет о приданом? Оно мне не нужно!..
- Нет, нет, это еще не все! - сверкая глазами, обрадовалась флорентинка. В голове ее быстро промелькнула мысль: "Слава богу, половина дела устроена!"
Поколебавшись с минуту, она умильно призналась Анатолию:
- Матильда имеет титул… Дочь короля… Племянница императора… Понимаете, ей не совсем удобно в глазах общества выходить замуж за простого дворянина. Не обижайтесь; ради всего святого, не обижайтесь! - прильнув жирным плечом к гостю, залепетала Бартолини.
- Что же тогда делать? - огорченно спросил Демидов, а в душе его все бушевало от оскорбления. Ему хотелось вскочить, затопать ногами и закричать попросту, по-дедовски: "Нищеброды! А ты кто сама, давно ли стала изображать собою маркизу? Хорош и король, у которого лакей прислуживает за столом в штопаных перчатках!"
Однако он сдержался, потемнел и опустил голову. Тогда послышался тихий, вкрадчивый голос итальянки.
- Что предпринять? - как эхо повторила она. - Для вас, сын мой, все это просто. Вы так богаты, так сказочно богаты! В конце концов можно купить титул. Я знаю одно княжество… Да, да, Сан-Донато, под Флоренцией… Надо его купить вместе с титулом. Вы станете князем Сан-Донато! Прелестно! Да благословит вас мадонна! - Она рассматривала его коровьими глазами и хладнокровно, как решенное дело, сказала Анатолию: - Когда вы едете в Италию? Завтра или через неделю? Впрочем… - Тень озабоченности легла на лицо флорентинки. - Впрочем, нужно позаботиться о приданом. Конечно! Отец разорился на ее наряды…
Она уже командовала и высчитывала, как хозяйка. Демидова коробило от бесцеремонности этой увядшей женщины, которая, не спрашивая, распоряжалась его богатством. Однако он терпеливо со всем соглашался.
Когда итальянка оговорила все до мелочей, она вдруг улыбнулась и захлопала в ладоши.
- Жером! Матильда! Где вы? Идите скорее сюда! - по-мужски зычно закричала она, упираясь короткими руками в крутые жирные бока.
На ее зов мгновенно появились отец и дочь. Раскинув руки, Жером привлек к себе Анатолия и Матильду и, снова старчески всхлипывая, заговорил совсем весело:
- Я очень рад, очень, что все хорошо устроилось! Будьте счастливы, дети мои!
Посредине комнаты, подбоченившись, в позе победительницы стояла "маркиза" Бартолини.
- Мосье Демидов, благодарите небо за ниспосланное вам счастье: вы роднитесь с королями! - торжественным голосом провозгласила она.
…С этого дня обрученные забыли дорогу в шумящий, разнузданный Монмартр. Они решительно избегали художников и былых знакомых по кабачкам. Анатолий и Матильда ревностно занялись приобретением приданого. Невеста неутомимо развозила жениха по магазинам, ателье и антикварным лавкам. Приказчики выбрасывали перед нею груды шелка и нежнейших тканей. Она жадно зарывалась в их пену руками. Казалось, наслаждению ее не будет предела. Можно было ожидать, что вот-вот она целиком нырнет в этот поток шелестящей нежной пены, чтобы насытиться сладостью обладания им. Демидов поражался мотовству своей будущей супруги. Она покупала десятки, сотни ненужных вещей, отыскивая на берегу Сены мрачноватые антикварные магазины.
- Погляди, как он мило и загадочно улыбается! - тормошила она Анатолия, показывая на золоченого Будду, таинственно глядевшего из полумрака магазина. - Непременно эту безделицу надо отослать домой!
Долго сдерживаемая жажда роскоши овладела Матильдой, - ей хотелось все иметь. Особенно не давали ей покоя наряды…
На короткие часы Анатолию удавалось оставаться без невесты, и тогда он, по старой привычке, бежал в ближайший монмартрский кабачок, где его шумно встречали знакомые художники. Они пели ему шутливые печальные песенки, слегка подтрунивая над ним.
Только один раз за всю неделю удалось зайти к Гонкуру, с дружеской укоризной встретившему его.
- Вы забыли меня, совсем забыли! - упрекал он Демидова.
В эту встречу так и не наладилось веселого, приятного разговора об искусстве. Эдмонд держался настороженно, словно потерял что-то дорогое и теперь скорбит об этом.
Анатолий с легкой насмешкой рассказал ему о своих поездках по магазинам, ателье и модисткам. Гонкур покачал головой.
Провожая гостя, Эдмонд тяжело вздохнул:
- Берегитесь, Демидов, эта золотая курочка разорит вас!..
Назавтра Анатолий, благословляемый Бартолини, выехал в Италию.
Здесь, во Флоренции, все еще пустовало огромное отцовское палаццо, оберегаемое слугами во главе с управляющим Мелькиером - пронырливым, дородным итальянцем, с тяжелой нижнею челюстью, выпиравшей, как у гиббона. Молодой хозяин ожил, почувствовал прилив сил и занялся устройством дел. Бартолини оказалась права - княжество Сан-Донато продавалось вместе с титулом. Анатолий с Мелькнером поехали в имение, тщательно осмотрели дворец, окрестности и остались очарованными. Бродя по залам дворца, Анатолий мысленно занимался его отделкой.
Если в Париже сгорала от нетерпения приобретать нужное и ненужное Матильда, то в Италии внезапно проявил бурную деятельность Демидов. Он добился признания за ним титула князя Сан-Донато. По его настоянию Мелькиер отыскивал по всей Италии три тысячи стройных, сильных стрелков, формируя из них придворную гвардию. Со всех концов страны в Сан-Донато съехались и сошлись каменщики, мраморщики, резчики, позолотчики и взялись за переустройство дворца.