Сергей встал, голышом прошлепал к окну. За стеклом сонно ворочался город… провонявший бензином, одноразовым пластиком и несбывшимися надеждами…
- Знаешь, Наташа… - бросил Шабанов не оборачиваясь, Расставаться нам пора. Тебя мама еще не потеряла?
- Ч-ч… что?! - оторопело переспросила девица, едва не подавившись конфетой.
- То! Собирайся и уматывай.
Сергей присел на подоконник - так, чтобы видеть происходящее в комнате: подставлять спину разъяренной фурии - а она сейчас разъярится! - мог разве что законченный идиот.
Наталья вскочила, путаясь в тряпках, принялась торопливо одеваться…
- Гад! Скотина!
Девица театрально всхлипнула, трясущиеся от обиды руки дергали неподдающуюся "молнию" платья.
- Знаю, - равнодушно согласился Шабанов.
Наталья, подхватив сумочку, выскочила на лестничную площадку. Громко - до хруста штукатурки - хлопнула дверь. Сергей поморщился и пошел запирать замок.
На столе в пустом пивном бокале увядала забытая роза.
* * *
Он шагнул из прихожей в комнату… точнее попытался проем двери затянула невидимая пленка.
- Н-не понял, - пробормотал Сергей, машинально упершись в преграду.
Пленка мягко спружинила, оттолкнув его назад. Сердце испуганно трепыхнулось, готовое провалиться в желудок.
Преграда начала мутнеть, комната за ней быстро погружалась в неприятно знакомую сизую дымку.
- Какого хрена?! - взревел, будя ярость, Шабанов и, выставив вперед плечо, ломанул со всей дури.
Пленка натянулась… и лопнула. С тихим треском статического разряда. Сергей пролетел сквозь странный пахнущий горьким дымом полумрак… чтобы удариться о шершавую бревенчатую стену. Ноги запутались в ворохе устилавших пол шкур… оленьих шкур… Обдирая плечо о плохо ошкуренные бревна, Шабанов сполз на пол.
Опять?! Сергей застонал. В глюки больше не верилось. Не бывает таких глюков! Пропади оно все пропадом!!!
* * *
- Совсем плохой твой сын, Агафья. Не знаю я, как ему помогать, - ржавым напильником проскрипели за спиной.
Сергей осмотрелся - строжко, сквозб полуприкрытые веки. У горящего в центре тесной избушки очага сидел одетый в меховую куртку-печок толстый лопарь. Заплетенные в тонкие косички черные с густой сединой волосы обрамляли иссеченное полярными ветрами лицо. Утонувшие в морщинах подслеповато прищуренные глаза смотрели на замершую у низкой двери женщину, судя по расшитому бисером сарафану и убранным под платок волосам - русскую. В левой руке лопарь держал похожий на широкое блюдо бубен, пальцы правой машинально выбивали по натянутой коже тихий завораживающий ритм. Ведун… нойд, если по-лопарски.
- Я заплачу! Хорошо заплачу! - моляще сказала Агафья. У меня соли бочонок есть - твой будет!
- Соль, это хорошо, - согласился нойд. - Другое плохо зачем лопарю столько соли? Мы ее не любим… Твой муж на Грумант ходил… ворвань есть?
Ворвань - топленый жир морского зверя… Забыто стоявший у стены Сергей встрепенулся, напряг память - как там Суржин говорил? "Что я Агафье скажу?.. такой же бешеный, как отец…"
Прошлое?! Опять этот Тимша Шабанов? Предок хренов! Чего ему в могиле не лежится? Чего привязался?! А пришедшая к нойду Агафья кто? Пра-пра - сколько-то раз - бабка? Непутевого сыночка от контакта с будущим лечить пробует? Во попал!
Сергей нервно хохотнул, чем тут же привлек внимание.
- В себя приходит, однако, - скучно заметил шаман. Зачем нойда теребишь? К попу ходи, он молитву прочитает…
- Была я у батюшки… - уныло сказала Агафья. - Сказал, все по воле божьей деется, молись… Тоже ворвань просил…
- А ты молиться не стала, ко мне пошла? Думаешь, у нойда на всякий случай травка есть? Тимша попьет - сразу здоровый станет? Нет у меня такой травки. Будь он лопарь - сайво-предков спрашивать надо… а так кого я спрашивать буду?
- Свекровь моя покойная из лопарей… - неуверенно напомнила Агафья.
Нойд похмыкал, почухал в затылке. Вплетенные в косички резные фигурки перекатились со спины на грудь.
- Верно говоришь, - согласился он. - Была такая… Без отцова позволения за русским пошла… Думаешь, сайво о ее внуке заботиться будут?
Агафья промолчала. По щеке, блеснув отраженным светом, прокатилась слеза.
Прошлое ли, кошмар очередной, а видеть неподдельное горе и оставаться безучастным - невмоготу!
- Че кочевряжишься, дед? - ядовито поинтересовался Сергей - Цену набиваешь? Грош тебе цена в базарный день. И сам ты пенек замшелый, и бубен твой гнилой, и травки выдохлись!
- Молчи, сынок!
Агафья метнулась к Сергею, широкие рукава сарафана взвились, как крылья спасающей цыпленка клуши. Нойд меленько захихикал.
- Совсем ожил. Хорошо. Давно, однако, пора!
Агафья замерла… Сергей, только сейчас сообразив, что из одежды на нем разве что пара шрамов, мучительно покраснел и потянул на себя лежавшую под ногами оленью шкуру.
- Замерз? - по-своему понял нойд. - Ничо, скоро согреешься… Ты, баба, - обратился он к Агафье, - про ворвань не забудь. Полбочонка сейчас дашь - за труды, да бочонок когда сын совсем здоров будет.
- Побойся Христа, Сыйт! - ахнула Агафья. - В мае немцы каянские побережье зорили, мало до Умбы не дошли и ты туда же последнее отнимать! У меня кита в подполе нет - где столько ворвани взять?
- Мне ваша вера не указ - у лопарей свои боги, - мрачно отрезал нойд и, остывая, проворчал, - сын твой не лопарь, сайво помогать не будут… Хочешь, чтоб я за Тимшу Каврая просил? Ворвань неси. Нет - твое дело.
- Каврая?! Ты можешь… - Агафья осеклась, прикрыла рот ладонью, словно хотела загнать обратно невольно вырвавшееся имя.
- Могу, - согласился нойд, - или своему богу молись пусть он Тимшу лечит.
- Будь по-твоему, Сыйт, - Агафья сникла, побрела к выходу. Сергей, забыв о наготе бросился следом.
- Зачем побежал? - властно окрикнул нойд. - Тебе наружу ходу нет!
В глазах шамана вспыхнуло черное пламя, окатив Шабанова сковавшим члены холодом.
"Вконец оборзел, лопарь занюханный!" - озлился Сергей. Он вскочил… точнее, попытался вскочить - ноги внезапно подкосились, юноша грузно упал на шкуры.
Нойд одобрительно покивал.
- Сиди тама, однако. Вечером к сейду пойдем, Каврая просить, чтобы тебя лечил.
Шабанов зло скрипнул зубами, но промолчал.
Любого северянина спроси - что такое сейды? Если хоть раз в сопки хаживал, сразу скажет - священные камни лопарские… а кто такой Каврай? И почему Агафья так шарахнулась?! Забытый божок? В двадцать первом веке другим идолам молятся - с электронной начинкой… Шабанов поморщился. Где они, эти идолы? И что с них толку?
Встать по-прежнему не удавалось - кое-какая сила таки у шамана была…
"Экстрасенс хренов…" - Сергей пожал плечами и неожиданно для себя зевнул - "Подумаешь… Ни моря вокруг, ни акул… можно и поспать, раз ночью не пришлось…"
Он закутался в сшитый из оленьих шкур спальный мешок-рову, поворочался, устраиваясь поудобнее…
"К науке обращаться бесполезно, так может, у шамана что получится…" - подумалось напоследок.
Толчок в плечо вернул к действительности. Шабанов лениво потянулся…
"Сейчас открою глаза, а за окном - Мурманск… Главное - очень этого хотеть… Ну, открываю…"
Родной двухкомнатной квартирой и не пахло - все та же лопарская тупа, низкий закопченый потолок и маячащая рядом хитрая рожа нойда по имени Сыйт.
- Проснулся? - не то спросил, не то констатировал нойд. - Хорошо. Вставай, к сейду пойдем.
На колени Сергею полетела длинная - до колен - шерстяная рубаха-юпа и яры - шитые из оленьией шкуры колготы. Рядом тяжело грюкнули просмоленые боты-тобурки. Нойд распахнул надсадно заскрипевшую дверь, кряхтя выбрался из тупы.
- Торопись, однако, - нетерпеливо бросил он со двора. - Луна уйдет, до следующей у меня жить будешь… Придется Агафье всю оставшуюся ворвань отдавать.
Торчать целый месяц в тесной лопарской хибаре Сергею не хотелось вовсе, и он послушно заторопился.
В трех шагах от тупы шамана дожидался большой грустноглазый олень. Быка донимали оводы - он вскидывал голову, чесал бока разлапистыми рогами. На оленьей спине вороньим гнездом приткнулось сплетенное из березовых прутьев вьючное седло. Неподалеку от избушки белела ягельная полянка, олень периодически тянулся в ту сторону, однако с места не сходил, словно привязанный невидимой веревкой.
- Кавраю подарок, - сообщил нойд, пристраивая на седле большую кожаную суму-кису. - Каврай подарки лю-юбит…
Шабанов так и не понял, что он имел в виду - оленя или содержимое кисы, но переспрашивать не стал - видно будет, не его - Серегу, - и ладно.
Шли долго. Прозрачная луна бесшумным привидением карабкалась по светло-голубому ночному небу. Выше и выше.