- Вряд ли Макаров может исправить все то, что разрушено нами до него. Закупорка мною Порт-Артура не позволит ему вывести эскадру для боя с моей… Сейчас, - продолжал Того, - вся Европа и даже Америка с трепетом взирают на Японию, тогда как вся Япония наблюдает за моими усилиями у стен Порт-Артура, а я буду смотреть на вас… да! От активности ваших крейсеров зависит многое. Я понимаю, что иногда даже опытная обезьяна падает с дерева. Но задачи войны требуют от вас солидного успеха с международным резонансом, чтобы Владивосток оказался в такой же осаде, в какой я держу Порт-Артур.
Откланиваясь, Камимура обещал Того:
- Я не та обезьяна, которая падает с дерева…
На японских крейсерах матросы разучивали новую песню:
Как слаба эскадра русских,
Как ничтожны форты Порт-Артура…
Гордо режет прозрачные воды
Флот могучий - гордость Ниппона!
Под лучом восходящего солнца
Ледяная эскадра России растает.
На высотах седого Урала
Водрузим мы японское знамя!
Рожденная в департаменте печати военного министерства, эта песня не имела автора. Она являлась образцом коллективного творчества японских милитаристов. Из этого видно, что в Японии все было готово к войне заранее - даже песня! Не как у нас, грешных, которые в "табельные дни" уныло затягивали по приказу начальства: "Царствуй на страх врагам…"
* * *
Наступили "февральские репетиции" в Восточном институте, и директор Недошивин мимоходом спросил Панафи - дина:
- Надеюсь, теперь-то вы хорошо подготовились?
Пришлось краснеть. Покраснев, пришлось и соврать:
- Старался. Насколько возможно в моих условиях…
На экзамене засыпался не он, а пострадал рюриковский священник Алексей Конечников, который неудачно передал Панафидину шпаргалку. Профессор Шмидт учинил ему выговор:
- От вас не ожидал. Ну ладно - мичман, у него своя стезя. А вы-то… вы! В духовном чине иеромонаха, образец праведной жизни, а даже шпаргалку не сумели передать как следует. Я прощаю мичману его слабость в суффиксах, а вас прошу разъяснить: показателем какого падежа будет управляемый член "токоро" в сочетании "токоро-о-кэмбуцугао"? Отвечайте…
Панафидин в страхе господнем поспешил откланяться, оставив своего приятеля на съедение зверю-профессору, и он терпеливо дождался Конечникова в коридоре:
- Ну что там было с этим "токоро"?
- Нельзя же так! - обиделся священник. - Уж если вам суют шпаргалку, так умейте же принять ее, как дар божий…
В воскресенье с коробкою шоколадных конфет "от Жоржа Бормана" (но проданных под вывескою "Кондитерская Унжакова" в доме № 35 по Светланской улице) мичман Панафидин снова навестил Алеутскую. Двери квартиры Парчевских открыла ему прислуга в чистеньком фартучке. В гостиной же мадам Парчевская раскладывала пасьянс, сообщив гостю, что ее Виечка вот-вот должна бы вернуться из сада Невельского:
- Вы знаете, сейчас среди молодежи пошла мода - крутить на коньках всякие пируэты. Причем порядочная девушка вынуждена дозволить партнеру держать себя за талию… вот так! - Панафидину было наглядно показано, как следует держать девицу, чтобы она не треснулась затылком об лед. - Игорь Петрович, - продолжала хозяйка дома, - оказался превосходным партнером, и сегодня они снова катаются на катке…
Панафидин с огорчением отметил, что Игорь Житецкий если не сделает карьеру на морях, то скоро обретет неземное счастье в этом состоятельном доме. Но тут, покрыв даму пик валетом, дама заметила коробку с шоколадом:
- О, как это мило с вашей стороны, господин мичман! Я как раз обожаю шоколад от Жоржа Бормана…
Но конфета, проделавшая долгий путь вдоль трассы Великого Сибирского пути, пока не достигла лавки Унжакова, обрела такую же несокрушимую твердость, как и крупповская броня, в результате чего сильно пострадал перед - ний зуб госпожи Парчевской… Бедному мичману пришлось еще извиняться:
- Простите, что я, volens-nolens, оказался невольным виновником этой чудовищной аварии…
От дальнейших неловких сочувствий его избавило появление с катка Вии Францевны - румяной с мороза, очаровательной.
- А-а, как я рада… Николай Сергеевич?
- Сергей Николаевич, - поправил ее Панафидин.
- Я все забываю, - капризно сказала девушка. - С этим папенькиным квартетом у нас бывает так много господ офицеров, что мне позволительно иногда и ошибаться.
Панафидин подумал, что в имени-отчестве Житецкого вряд ли она когда ошибалась. ("Не везет! Да, не везет…")
- С вашего соизволения, я вас покину, - сказал он.
- Ну куда же вы? - с пафосом воскликнула мадам Парчевская. - Вы как раз попали к обеду. Останьтесь.
- Конечно… останьтесь, - добавила Виечка.
Наверное, приглашение было лишь выражением общепринятой вежливости, но Панафидин по наивности принял его за чистую монету и, смущаясь, последовал к столу. Прислуга обогатила его обеденный прибор вилкою, которой и нанесла дополнительную сердечную рану, сказав с немалым значением:
- Вот вам… это любимая вилка Игоря Петровича!
("О боже, куда деваться от успехов Житецкого?..")
- Наверное, - произнес Панафидин, обуреваемый ревностью, - наверное, этого мичмана Житецкого скоро передвинут куда-нибудь подальше… вместе с его Рейценштейном!
Фраза была опасной. Виечка не донесла до своего нежного ротика тартинку, а мадам Парчевская, вооруженная ножом, временно отложила хирургическое вскрытие горячей куле - бяки:
- Вместе с адмиралом? Почему вы так думаете?
Над кулебякой нависало облако пара, словно туман над Сангарским проливом, чреватым опасностями. Но Панафидин уже отчаялся в надеждах на счастье и сказал честно:
- Я держусь за флот, а мичман Житецкий держится за своего начальника. Флот России бессмертен, как и сама Россия, а вот о бессмертии начальства нам еще стоит подумать…
"Хорошо ли я делаю?" - успел сообразить мичман, но тут послышался странный завывающий звук, словно в небе какой-то ангел заработал пневматическим сверлом. Затем раздался тупой удар, дом на Алеутской дрогнул, а в кабинете доктора Парчевского само по себе спедалировало гинекологическое кресло. Брови мадам Парчевской вскинулись в удивлении.
- Кес-кесе? - сказала она, и тут же, как опытный анатом, вскрыла ножом теплую брюшину ароматной кулебяки.
Вия, как и ее мать, тоже ничего не поняла в происхождении этого шума над городом, и она шутливо рассказывала Панафидину, что вопросительное "кес-кесе" памятно ей с гимназии:
- Что такое кес-кесе? Кошка кошку укусе. Кошка лапкой потрясе. Вот что значит кес-кесе… Смешно, не правда ли?
- Очень, - ответил Панафидин, весь в напряжении.
Снова этот сверлящий гул и… взрыв!
- Не понимаю, куда смотрит начальство? - возмутилась мадам Парчевская. - Объясните хоть вы, что происходит?
- Крейсера! Японские крейсера… здесь, в городе!
Схватив в охапку шинель, он кинулся бежать в гавань.